Страница 169 из 243
- А в спорткомплекс не пускают? – спросил я.
- Не, там всё занято взрослыми… Сдвинь, - я сдвинул колоду, Колька начал раздавать.
- Вера с Алиной к вам ходят?
- Не, они на тэквандо… - равнодушно сказал Колька.
- А Саша?
- Саша с Костей гуляет, к экзаменам готовятся, - с таким же равнодушием ответил Колька, только Афоня остро глянул на меня.
- Где? – спросил я. – Я же тоже хочу подготовиться к экзаменам.
- В школе, где театральный кружок. Я ходил один раз, ничего не понял, и тебе не советую, муть полная.
- Надо убедиться, да послать эту школу…
- Пошли, Саша, лучше нашей школы нет… гррр! Сашка, где ты так играть научилась?!
— Это математика, Коля, и память. Я запоминаю, какая карта отбита, какая на руках, и что осталось в колоде!
- Точно, Сашка, тебе место в той школе! – присвистнул Колька, а Афоня тем временем светился довольный, видимо, козырей набрал.
- Ты, Афоня, прямо, как солнышко! – сказал я, улыбаясь.
- Сама ты солнышко! – кинул мне крупную карту мальчик. Я отбила. Он добавил, я забрал. Проиграл.
- Раздевайся, математик! – показал мне язык Афоня.
- Их бин больной, - сказал я, оправдываясь.
- Вчера тебя принесли, сегодня уже бегаешь! – не сдавались пацаны.
- Кед, можно?
- Можно! Не с трусов же начинать! – смеялись ребята и девочки подхихикивали.
Не, я отыгралась, чуть не оставили Афоню с голым задом, но было уже темно и неинтересно.
Разошлись по темну, а у меня окна ещё не светились.
Я сел на кухне, стал ждать маму, пил чай.
Наконец загремели замки, кто-то вошёл. Я не стал бежать встречать, вдруг там Сергей.
Но вошла мама. Подошла, поцеловала, от неё пахло вином.
— Вот, мы опять вдвоём. Ты голодный?
- Нет, мама, уже сытый, - поднялся и пошёл к себе. Там включил лампу над столом, достал фанерку, разложил нитки, бисер, начал плести браслет для Костика. Решил ему сплести с котиком.
Постучали в дверь.
- Открыто! – вошла мама, посмотрела на скомканную кровать. – А почему не заправил? Маму ждёшь?
Я с удивлением смотрел на маму и не узнавал. Выпила она немного, в чём дело? Сергей, что ли, обиделся на что-то? Это я «девочка», должен обижаться, а не мужчина!
- Что смотришь?
- Мама, я не могу, рука болит, ты же знаешь!
- Ладно, сейчас сама заправлю, мама не устала сегодня.
- Мама, не надо! Я сейчас спать лягу!
- Я же с тобой должна спать! Не хочу на мятой!
- Мама, а это точно ты? – пристально посмотрел на маму я.
— Это я, а вот ты кем стал, не знаю. Выгнал Сергея…
- Я выгнал? – побледнел я.
- А кто? Он сказал, что не хочет жить приживальщиком, ушёл в свою комнату жить.
Я успокоился, снова взялся за плетение.
- Мама, я знаю, куда уйти. Там хорошо, никто не скандалит, не обвиняет в жестокости. Кир обещал приехать, я попрошу меня отвезти меня обратно.
- Куда отвезти? – будто проснулась мама.
- Туда, где я тосковал о тебе, лечился.
- Где ты лечился? – в глазах мамы появилась жизнь, интерес ко мне.
- Зачем тебе? – скосил я на неё глаза, хоть руки дрожали, пытался плести узор.
- Ты же сын мне.
- Я не заметил. Мешаю вам, так хорошо было без меня.
- Разве я так сказала? – села мама на диван.
- Да, именно так сказала.
- Ты бы поговорил с Сергеем, - попросила мама.
- О чём? – округлил я глаза.
- Чтобы он вернулся.
- Мама, ты соображаешь, что ты говоришь? – повернулся я к ней.
- Серёжа, я люблю его.
- Хорошо, я уеду, вы снова будете жить вместе.
- Куда ты хочешь уехать? – спросила мама. Неужели пьяна?
- Мама, иди спать, не мешай мне. Завтра поговорим.
- Я мешаю? Хорошо, завтра поговорим! – и ушла. Я смотрел на своё рукоделие, не понимая, почему эта полоса делается такой удивительно чёрной. Уверен, это пока только оттенок серого, самая чернота ещё впереди.
- Серёжа… Сыночек, просыпайся! – осторожно будила меня мама, а я всё не хотел выбираться из сладких снов. О чём, не помню, но что-то сладкое было.
- М-ммм… - промычал я.
- Просыпайся, Серёжа! – потрясла она меня за плечо.
- Ай! Я же болею. У меня температуры нет? – не открывая глаз, спросил я.
- Нет у тебя температуры, - поцеловав меня в лоб, ответила мама. – Я извиниться пришла, за вчерашнее. Прости меня, больше не буду с тобой ссориться…
- А мы ссорились? – открыл я глаза.
- Наговорила вчера тебя всякого, с утра чуть со стыда не сгорела…
- Мам, у нас же сейчас отдельные комнаты, Сергей работает. Если не хочет видеть меня, это же легко сделать!..
- Почему это он тебя не хочет видеть? – удивилась мама.
- А кто? – поразился я. – Я ничего не говорил такого, по-моему. Он что, ребёнок, губы дуть?
- Пусть приходит и живёт, а то мне приходится в столовую ходить, кушать. Не могу пока одной рукой управляться, прости. И диван мне не заправить, сил ещё нет, поднять спинку даже.
- Извини, совсем сдурела, - покраснела мама, - что с рукой-то?
- Заживает, - вздохнул я, - только шрам некрасивый останется, наверное, навсегда.
- Большой шрам?
- Скоро налюбуешься, как швы снимут.
- Швы?! Так сильно порезался?
- Мама, не надо об этом, ты на работу опоздаешь, - отвернулся я. Как только вспоминаю, меня дрожь пробивает.
- Я тебе манную кашку сварила, иди уже, завтракай, я тебя разбудила, чтобы извиниться, а то не видимся днями, а вечером ты поздно можешь прийти.
- Да, мама, я сейчас встану, - а сам подумал: «что у трезвого на уме, у пьяного на языке». Общение с виноватой мамой не принесло облегчения. Даже застеснялся своего голого вида, не стал вставать при ней. У неё теперь своя любовь, может быть, она уже беременная? Нет, не пила бы…
Хлопнула входная дверь, и я поспешил в ванную.
Когда уже доедал кашу, услышал в открытое окно:
- Са-ша! Са-ша! – выглянул, Вера, Алина и Колька, на моём велосипеде. Думал, Кир привезёт, соскучился даже. И по сестрёнке… Она уже знает, что меня выписали, а не приходит. Обижена до сих пор? Ждёт, когда принесу извинения? К сожалению, не могу сказать, почему я так поступил, придётся опять врать.
Я оделся в велосипедную форму и спустился вниз, со всеми почмокались, даже с Колькой.
- Не знаю, смогу доехать, нет? – слабо улыбнулся я. – Может, вы с Колькой?
- Ты совсем? – Алина постучала себе по лбу. – Колька пацан!
- Ладно, только я не могу с собой ничего взять, рюкзак больно надевать.
- Мог бы его в корзинку положить! – нагло ответила Алина. Вера ткнула её в бок.
- А что?
- Ты взяла с собой что-нибудь?
- Забыла.
- Девчонки, может, поднимемся ко мне, приготовим бутерброды? Хотя, хлеба нет, есть колбаса, и сыр, кажется. А я манную кашу поел, даже кастрюльку вымыл! – похвастал я.
- Молодец! – похвалила меня Алина, потом перевела взгляд на повязку, спросила:
- Сильно болит?
- Когда не трогаю, не болит. Слабость только ещё во всём теле.
- Поехали, проверим, на сколько тебя хватит. Если плохо будет, вернёмся.
- На чём? – улыбнулся я.
- Деньги взял?
- Нет, у меня карманов нету.
- Пошли, горе ты моё! – вздохнула Алина. Мы пошли с ней домой. Ключи-то я носил на шее, на шнурочке.
Пошарил в рюкзачке, нашёл последнюю пятёрку, подумал, что надо было маму попросить денег выдать, а то опять нищим стал. То Принц, то Нищий… Как там, спектакль, будем ставить?
Алина в это время хозяйничала на кухне.
- Я тут батон нашла, - что-то уже жевала, - котлеты, сыр, колбасу. Бутеров наделала.