Чертова дюжина

– Ваша семья мне всегда нравилась, – продолжала баба Нюра, – между вами всегда были настоящие семейные отношения. А молодой человек по-прежнему на меня злится…

Она повернулась ко мне и с насмешкой в голосе спросила:

– Неприятно было от меня бегать, когда за вами, сорванцами, с клюкой гонялась? Ну, простите, глупую старуху, сейчас они нам совсем ни к чему, эти старые обиды.

– Ну, что вы, баба Нюра, какие обиды? Это мы вас донимали, беспокоили своими шумными играми, молодые, бестолковые были, – пробормотал я в смущении.– Простите нас за те глупости!

– Пустяки, это в прошлом. Еще раз спасибо вашему дому, что приютили меня. Вот, кажется, все и начинается… Или заканчивается – разве сейчас разберешь, – произнесла баба Нюра и кивнула на стены дома. А со стенами дома, что-то действительно происходило. Они как будто истончались, растворялись, становились прозрачными.

– Папа, что происходит с домом, со всеми нами? – воскликнул я, оглядываясь по сторонам в полной растерянности.

– Мы знаем не больше тебя, – ответил отец. – Баба Нюра предупредила нас, что Это идет, и мы написали тебе письмо, чтобы в такой момент быть вместе. Приходит конец всему, что было, и ничего с этим поделать нельзя.

– Ты говоришь, баба Нюра предупредила, как же она могла что-то узнать, да еще предупредить, если она уже умерла?

– Вопрос по существу, сынок, и ответить на него совсем не просто, – сказал отец и посмотрел на маму.

– Да, – продолжила мама, – уже много, много лет по вечерам мы смотрим программу „Время“ и узнаем из нее новости в нашей стране и мире. Много чего полезного мы вынесли из этой программы, но про Это не было сказано ни слова – ни вчера, ни даже сегодня. Состоялись похороны бабы Нюры, а на следующий день, сразу после программы „Время“ баба Нюра стучит в окно…

– Там, откуда я пришла, все знают об Этом, – баба Нюра живо подхватила эстафету разговора. – Кто захотел предупредить живущих, тот вернулся – сейчас это легко сделать. Но что толку в предупреждениях, если нет в людях любви?

Я слушал этот странный разговор и, конечно, ничего не понимал, но времени на дополнительные расспросы как будто уже и не оставалось. Стены дома, а с ними и крыша, и пол, и все остальные части окончательно исчезли, растворились бесследно, и мы остались в небольшом прозрачном коконе, который изнутри был освещен слабым мерцающим светом, непонятно откуда исходящим. Как будто светилось само пространство вокруг нас, четверых бывших людей и двух домашних животных, попавших в этот немыслимый переплет. Мы размещались дружной группой в довольно тесном светящемся коконе, а вокруг нас была абсолютная, непроглядная тьма.

– Это все, что осталось от вашего дома, но эти такие слабые, на первый взгляд, такие прозрачные стенки надежно защищают нас от скайформеров, – сказала баба Нюра.

– От кого защищают? – вырвалось у меня.

Баба Нюра показала в ответ на стенку кокона. Я проследил взглядом в этом направлении, но сначала разглядеть ничего не мог – тьма, она и есть тьма, тем более, когда смотришь на нее из освещенного места. Но, всмотревшись подольше, как это всегда бывает, начал постепенно различать неравномерности и разрывы в сплошной черноте. Она была фрагментирована эта окружающая тьма, она не была такой уж непрерывной! До рези в глазах я вглядывался и вглядывался в черноту за пределами кокона, и, наконец, когда глаза полностью привыкли к темноте, я увидел нечто невообразимое. Пространство за пределами нашего спасительного кокона буквально бурлило, а точнее – кишело чем-то или кем-то! Возможно, это были какие-то существа, но разглядеть по отдельности каждую особь явно не представлялось возможным. Движение их было хаотичным и очень быстрым, они непрерывно меняли направление и, казалось, сливались, разделялись, снова сливались, как будто постоянно переходя друг в друга. Это была непрерывно бурлящая живая среда!

– Что это, баба Нюра? – прошептал я. – Как вы это назвали, скайвокеры?

– Нет, Скайвокер был в „Звездных войнах“, – проявила баба Нюра неожиданную эрудицию в фильмах Джорджа Лукаса, – а это скайформеры, то есть – формирующие пространство. Это не живые существа, это само пространство так устроено в отсутствии материи.

– Как – отсутствие материи? Куда же она подевалась? Насколько помню из курса физики, пространство не может быть пустым, в нем всегда есть что-то материальное – звезды, планеты, живые существа, наконец.

– Да, так было всегда в нашем мире, но теперь всему материальному пришел конец. Скайформеры разрушили всю материю Вселенной, её больше не существует. Началась новая эра, пришло Это.

– Погодите, а мы? Мы-то еще существуем?

– Да, благодаря этому кокону-ковчегу мы продолжаем существовать, кстати, я полагаю, не мы одни. Есть и другие ковчеги, внутри которых сохранились отдельные существа с исчезнувшей навсегда человеческой цивилизации с планеты Земля.

– Но что это такое, наш ковчег? Почему он способен защитить нас от этих ужасных скайформеров, против которых не устояли даже планеты со звездами?

– Великая тайна, которая не была открыта даже нам, усопшим. Знаю лишь, что основа ковчега – Любовь. Очень редким людям или животным было даровано это качество, и вы – одни из этих немногих.

– А вы, баба Нюра, как вы оказались с нами? Простите эту мою хамскую прямолинейность, но уж больно обстоятельства нестандартные…

– Перестаньте, Михаил, – баба Нюра впервые назвала меня по имени. – Вопрос правомерный, и ответ на него заключен в моей жизни. Я почти всю жизнь прожила одна. У меня была семья – муж, сын, дочь, но они погибли в одно мгновение и погибли по моей вине. Мне лишь повредило ногу, а они ушли из жизни. Я долго доживала свою бесполезную жизнь и, наконец, дожила. Оттуда меня послали назад, к людям, я выбрала вашу семью…

– Послали… Вы говорите, послали? Кто послал, с какой целью, баба Нюра? Что нас теперь ожидает?

– Кто послал, не знаю, я лишь назвала вас и тут же очутилась возле вашего дома. А приняли мы все этот жуткий вид ходячих парнокопытных скелетов по милости все тех же скайформеров. Они, не сумев поглотить нас целиком, добрались до нас по-другому, изуродовав внешне. Но с лица ведь росу не пить. Что с нами будет дальше… – баба Нюра замолчала.

Я не дослушал, доковылял до родителей и обнял маму с отцом. Ходячий скелет по имени Шарик потерся мне о ногу и завилял оставшимся подобием хвоста. Мурка попыталась запрыгнуть мне на грудь, но сорвалась и, обиженно мяукнув, похромала куда-то в сторону. Теперь мы будем всегда вместе в коконе Любви.

Душка

Меня с раннего детства влекло к таинственному, неведомому, страшному. Когда начали появляться у нас книги Стивена Кинга, я их неутомимо разыскивал на книжных развалах, зачитывал до дыр, даже знал многое из них наизусть. Однако со временем Король ужасов, как его все называют, перестал меня впечатлять. Бесконечные страницы его пухлых романов наводили скуку. Выдуманные Кингом сюжеты становились для меня все более предсказуемыми. И не в силах преодолеть скуку, я торопливо долистывал его очередной «кирпич» в поисках страниц с кульминацией, равнодушно проглатывал финал и откладывал роман в сторону, забывая о нем навсегда.

Но дело не в Кинге, конечно. Это проблема всех писателей, сочиняющих хоррор. Ничего похожего в реальной жизни никогда не случалось и не случится. В чем смысл нелепого клоуна из канализации, или занесенного снегом отеля в горах, с засевшей там чертовщиной? То есть, если была твоя жизнь серой и пресной, такой и останется до самого смертного часа, и никакие Кинги не в силах изменить этот дешевый расклад.

Смертный час, момент наступления смерти, миг перехода – вот главная загадка и главный ужас в мире. Человек умирает, до последнего часа не веря, что этот казус с ним случится. И вот человек умирает. Но что такое смерть? Умрет лишь внешняя оболочка, тело, а душа продолжит свое вечное существование после смерти? Или умирая, мы действительно умираем навсегда? Никто до сих пор этого не знает наверняка.