Безмолвие

Бойко смерил взглядом артиллериста. Он мог запросто повздорить с этим матросом свободной смены, что не к расчету оказался на кухне. После потасовки, правда будет на стороне караульного, пришедшего по регламенту за пищей для заключенных под стражу. К тому же, храбрившийся Георгий, рискует вовсе попасть в карцер под его же охрану. Решающей переменной в этом уравнении молодецкой удали стало желание самого Бойко подкрепиться чем-нибудь горяченьким. Желание могло быть неосуществимым, поскольку раздосадованный кок не потерпит превращение обеденного зала в ринг кулачного боя.

– За голодающих узников радею. – Уже шутливым тоном произнес караульный. – Не обессудь.

– Ну, ладно, бывай. – Георгий мог бы с одного удара выщелкнуть в коридор зазнавшегося салагу. После подобного поступка первые вопросы появятся коку, мол, а что товарищ Исаков делал на кухне? Подставлять земляка не хотелось. Отступил.

Юрий погремел посудой, стараясь подогреть остатки ужина для заключенных.

– Что-то ты припозднился, – отметил кок, забирая пустые термоса.

– Да, пока начальство про нас вспомнило, пока дало команду отправиться за пайкой.

– Кабы не специально забыли… Ванька-то еще томится на нарах? Тот, что мичмана послал.

– Медведков? А-то, куда ж денется, голубчик, раз старшине батареи грубит. Ты положи побольше, там еще второй на шконке.

– Кто таков, за что? – Отрешенно спросил кок. Ему не было дела до корабельных сплетен, чертовски хотелось спать.

– Пес его знает, подсадили. Науменко.

– Не знаю таких… Сам перекусишь, служивый?

Юрий не дожидался ответа, произносил вопрос, уже высыпая из черпака кашу в миску для караульного.

Глава 5.

Март 2012 года, г. Новороссийск.

В назначенное время Валерий вышел к дверям отеля. Он ожидал увидеть черный автомобиль, что должен приехать за ним. Но единственное, что ждало его на выходе, это голубая вода Цемесской бухты. Валерий посмотрел в сторону моря, куда выходила бухта. На краю берега сквозь дымку торчала огромная корма корабля. Это монументальный памятник битве на Малой Земле, издали, кажущейся на горизонте мертвым кораблем с задранным к небу носом. Выброшенный мусор истории. Воображение дорисовало в вокруг исполина тысячи подобных обломков. Но нет. Там пустая земля, заросшая высоким сухостоем, заставленная скудным комплектом военной техники. Все что осталось от величия империи, самой сильной державы на планете. Погибла память. Знаете, кому мешает память? Вернее, не даёт покой , не позволяет застроить дорогостоящую пядь земли у линии пляжа дорогими многоэтажками. Тысячи квадратов элитного жилья не умещаются на костях павших в этих местах советских бойцов. А вокруг жизнь, пестрят афиши, блестят фасады зданий.

В размышлениях о предстоящей покупке пыльного порта, Валерий сел в подъехавший автомобиль. Тронулись не скоро, вальяжно бродящие у побережья туристы, не спеша переходили дорогу прямо у носа шофера. Валерий узнал в них своих недавних соседей по столу за завтраком. Такие пассажиры ежедневно выходят из отеля десятками. Людям плевать на важность постояльцев, на сам факт их существования, отвергая зависимость собственного существования от них. Автомобиль с Валерием проехал по параллельной к набережной улице среди тенистых узеньких улочек. После очередного светофора его путь пролегал по открытой дороге, справа от которой расположилась обширная Форумная площадь, упирающаяся в море. Хорошо просматривался круизный лайнер, пришвартованный к пристани напротив военного корабля-музея. Взгляд Валерия скользнул по КБК Михаил Кутузов. Промелькнувшая в движущемся окне картина мерещилась ему завалившимся на крен линкором «Новороссийск» в далёкой бухте Севастополя полвека назад. Ржавый корабль с транспарантом на мачте служил зеркалом, впитавшим свет истории в скорлупе собственного существования. Бликами солнца он выдавал прохожим несвойственные иллюзии.

Сидя в фойе отеля, ожидая свой транспорт, Валерий поинтересовался в интернете деталями трагедии линкора. Совсем немыслимым для него стал факт гибели безумного множества юнцов на палубе мирно стоящего на рейде корабля. Они молчали, наблюдая собственную неминуемую смерть. Никому не пришло в голову покинуть установленный регламентом периметр. Ждали команды. Так устроены люди. Валера наблюдал за ними много раз, принося в портфеле весточку о банкротстве. Они смотрят на верх, на главную палубу, где мудрый руководитель скажет веское: «Спасайтесь!». До того никто не предпримет действий. Им все должны, от них ничего не зависит, им нужна команда спасения из вне.

«Что ты делаешь на этой фабрике?» – как-то спросил Валерий мужичка с запитыми глазами.

«Кручу тот станок» – сплюнув сигарету, показал тот.

«Но ты видишь, на нем неправильно выставлено заземление. Защитный кожух снят и крутящиеся детали отвратительно шумят! Сделай что-нибудь!».

Мужик посмотрел на Валерия Борисовича с призрением: «А оно мне надо? Вон, Николаевич, главный по цеху! Пусть и заботится об этом».

Уйдешь с поста линкора, попадешь под трибунал. Возьмёшь спасательную шлюпку, набьёшься туда по расчету, без команды сверху – это несогласованный митинг.

Вся жизнь в России приучает человека к одной парадигме действий: тебе скажут, что делать, до того – не высовывайся.

Вечером перед деловой встречей, Валерий вновь приходил к митингующему с транспарантом кораблю. Велением судьбы он успел на крайнюю экскурсию того дня. Не подгадывая такового счастливого совпадения, он примкнул к команде зевак, что вел экскурсовод по узким лабиринтам корабельных трюмов. Он рассказывал о советском флоте, заграничных походах крейсера, о Владимире Высоцком, что некогда снимал тут фильм. Когда спустились на нижнюю палубу, разговор зашел об операции по спасению линкора «Новороссийск». Услышанное там, еще не раз приснится московскому менеджеру дивным переплетением мыслей.

Уже на утро Валерий, в размышлениях о возможностях существования гражданских прав и свобод в рамках военного корабля, проехал по складской припортовой зоне. Его автомобиль остановился у портовых доков.

При входе в офис Валерия встретил молодой, коротко стриженый, мужчина. Его узнал по аватарке из телефона. Будучи на связи по телефону, сотрудник администрации города оставил приятное впечатление о себе. Далеко не клерк, а в свои тридцать с лишним, имеет определенную власть в порту.

– Валерий Борисович, что грустный такой? – Дима протянул руку, когда гость вылез из затонированного автомобиля.

– Дорога, мысли.

Лично они виделись впервые. До того, почти год осуществляли общение исключительно по телефону. Порой, созванивались в видеоконференции. По началу, спорили. Выгадывали привилегии от сделки каждый в свою сторону. Позже, когда сферы влияния без обид распределились между их хозяевами, ребята попросту спелись, обсуждая юридические тонкости сопровождения сделки.

Дмитрий, как говорится, не по годам был мудр. Однако, со временем, Валерий стал замечать, что кажущаяся мудрость его оппонента – скорее шаблонные ходы и фразы из некоего бизнес-учебника. Он был типичным продуктом коуч-эгиды, плесенью, проевшей мозги поколения двухтысячных. Эти люди, смотрят на успешных людей, добившихся в жизни влияния. Они пользовались исключительно роскошными вещами, демонстрируя свой статус. Им чужды обывательские размышления о смысле жизни, ценности лучей рассвета и предназначении муравья в жизни овцы. Такие люди восприняли для себя вложенный посыл – все в этом мире ради них. Для их удобства, для их «развития». В таком случае, они упускали важную диалектику развития. Личность, как вещь сама в себе, не способна развиться в нечто новое. Необходима внутренняя работа, дополненная историческим процессом становления во времени. Что является источником их развития? Вещь, история или отношение личности к увядающему окружению? По сути, их развитие приходило к отражению собственной значимости на контрасте окружающей действительности.