Страница 91 из 104
Одним батончиком не наешься. Мирай всё ещё была голодной.
— Если вам несложно, Кирью-сан, — улыбнулась девушка.
Я осторожно приподнял её на руки, чувствую мягкую кожу под молочной рубашкой, и уложил на кресло-каталку. Мирай немного в нём поёрзала, устроилась, мелькнула в меня грудью — её рубашка была расстёгнута на две пуговички сверху, — и вместе мы покатили в местную кафешку.
На правой стене помещения был нарисован мультяшный жираф на зелёном поле, наполовину разрисованном цветами.
Я перемахнул через стойку и набрал припрятанных за витриной бутербродов — сыр, колбаска. Потом подумал ещё немного, ещё немного поискал, нашёл котлетку — с макарошками? Нет, с пюрешкой… — разогрел всё это в микроволновке и накрыл стол.
— Благодарю, — улыбнулась девушка и осторожно взялась за трапезу. Да, именно осторожно, по маленькому кусочку разрезая котлетку и постоянно делая перерывы на три точно выверенных ложечки пюре.
Закончив с тарелкой, девушка осмотрелась и задумчиво проговорила:
— Как тихо. Обыкновенно в это время вокруг всегда очень много людей… Немного печально, не правда ли, Кирью-сан?
— Может быть… — ответил я, а потом перевёл разговор на другую тему:
— У тебя точно нет никаких идей, что может происходить?
— Ни одной.
— …
Вот и поговорили.
Вообще это тоже довольно занятно, — что девушке категорично нечего сказать про сложившиеся обстоятельства. Любой нормальный человек хотя бы попытался всё это объяснить. Если же он этого не делает, не строит теорий, возникает закономерный вопрос — почему? А может быть потому что он и так знает, что происходит?
Это Мирай всё устроила?
Но зачем? Чего она добивается? Она ведёт себя совершенно пассивно… Значит ли это в таком случае, что ей важно лишь то, чтобы мир оставался в этом загадочном положении, а всё остальное не имеет значения?
Хм.
Я высказал несколько собственных теорий, надуманных и не очень. На все из них девушка отреагировала немного вымученным интересом, после чего неожиданно сказала:
— Мы не знаем, что с нами стало, Кирью-сан… Думаю это может затянуться, — она улыбалась. — Нам нужно придумать, что же теперь делать. Признаюсь, без вас мне будет очень сложно…
— Я буду помогать, разумеется. Могу поселиться где-нибудь в соседней палате…
Магазин правда отсюда далековато.
— Благодарю вас, Кирью-сан, и всё же… — девушка свела руки и неловко, — а ещё наигранно, — повесила голову.
— Признаюсь, мне бы не хотелось оставаться в больнице, в которой больше никого нет. Я представлю себе, как это место будет выглядеть ночью, и по моей спине бегут мурашки…
— Ночью…
Я осмотрелся. В кофешке стояла полная тишина. Жираф пристально смотрел на меня своими нарисованными глазами. А там, за полуприкрытой дверью, тянулись просторы белых коридоров… Да, страшновато.
— Можем найти какое-нибудь другое место, если хочешь.
— Ох, спасибо вам, Кирью-сан. Мне очень интересно посмотреть на ваш дом… Если вы не против.
Ей надо ко мне домой? Зачем?
— Мой дом немного далековато…
— Ничего. Мы же не можем просто вломиться в чужой…
— Наверное не можем…
— В таком случае прошу вас, — девушка мне поклонилась.
И так.
Какие у меня варианты.
Я мог попробовать привести её в тот самый дом с разбитым стеклом, например, откуда я угнал машину, и выдать его за свой — но что-то мне подсказывало, что начнутся вопросы касательно фотографий на стенах и всего прочего. С другой стороны, можно было настоять, что ко мне идти не имеет никакого смысла…
Но всё же что-то мне подсказывало, что если я хочу разгадать намерения девушки, мне нужно ей немного подыграть.
Ладно, всё равно у нас в общежитии нет ничего тайного.
Почему бы и нет.
— Ну, можно и ко мне. Но дорога не близкая. На машине добираться.
— Я уже очень давно не ездила… Спасибо вам, Кирью-сан.
И начались приготовления. Сперва я оставил девушку на некоторое время в больнице и съездил в ближайший супермаркет. Набрал еды, наверное, на месяц — в итоге несколько коробок пришлось даже выкинуть возле багажника. Затем я вернулся к девушке, и уже вместе мы поехали назад, в мою школу.
В дороге Мирай была странно разговорчива. Странно в том смысле, что каждые несколько минут, — в какой-то момент я даже замерял тайминг, — вышло ровно три минуты девять секунд, — она задавала вопрос на некую отвлечённую тему. И ладно бы вопросы были обо мне, — учитывая её странное желание увидеть мой дом, я бы мог списать всё это на некую разведку. Но девушка говорила про всякую глупость, даже про погоду. Ей нравились дожди, а простое, солнечное, летнее голубое небо вгоняло её в уныние…
Спустя примерно часик мы приехали и вышли из машины. Я усадил Мирай на кресло, вздохнул и потащил девушку в гору…
57. Шанс!
57. Шанс!
— Приехали? Как мило, — с улыбкой заметила Мирай, когда я подвёз девушку к нашему общежитию. Что удивительно, дорога вышла далеко не такой невыносимой, как я предполагал изначально. Разумеется, подниматься было непросто, но, когда я всё-таки забрался на вершину горы, мышцы мои не особенно и болели, и чувствовал я себя очень даже бодро.
Дальнейшая дорога прошла совсем просто. Мирай большую часть времени молчала, и только лишь когда мы проезжали мимо школы, девушка бросила на неё единственный немного грустный взгляд. При этом ничего не сказала, как делала это обыкновенно, пытаясь завязать разговор, но словно просто сама по себе заинтересовалась. Я разумеется подметил её реакцию и отметил немного отстранённым голосом:
— А ты ведь не учишься?
— Нет… — кратко сказала девушка, — вопреки своей обыкновенной вымученной разговорчивости, — и больше не говорила ничего.
Я завёз её в коридор, потом в зал. Девушка осмотрела помещение и сказала:
— Очень мило.
— Бедновато на самом деле.
— Мне нравится, правда… Полагаю, я буду спать здесь, Кирью-сан? Мне бы не хотелось волновать других жильцов вашего общежития, если они вернуться.
— Если не спишь голая, можно и поволновать.
— Благодарю, и всё же… Я бы не хотела быть обузой.
Оставлю это без комментариев.
В итоге я помог Мирай устроить в нашем зале кровать. Принёс запасной футон, разложил одеяло. День был ещё только в самом разгаре, ложиться было рановато, и всё же Мирай назвалась уставшей. Делать было нечего. Я помог девушке прилечь, после чего вернулся в свою комнату и серьёзно задумался.
К этому времени было уже совершенно понятно, что девушка проводила некую разведку. Более того, как мне показалось, она пыталась что-то найти у меня дома. Что же я такое мог прятать?
Какой глупый вопрос.
Разумеется — обломок сердце Мироздания.
Вернее, прятал-то его не я сам, нынче оно было в руках Нозоми-сенсей, но вот уносили мы его с Мураками вместе. И если примерно тогда враг неким образом нас обнаружил, но не смог напрямую выкрасть сердце… Он вполне мог как-то за меня зацепиться и потом сделал со мной… Всё это.
Да-да, теперь я был совершенно уверен, что всё происходящее касалось лишь одного меня, — это не мир изменился, это со мной что-то сделали.
Но что?
Снова и снова я перебирал в голове все известные мне факты.
Журнал не работает.
Мир изменился.
Люди — кроме девушки — исчезли.
Контракт — Спящая Принцесса…
Сон?
Вдруг, лишь наполовину осознавая, что я вообще делаю, я схватился за свою катану. Обнажил её. Провёл пальцем по лезвию и пустил кровинку. Было больно, мой палец немного набух. Совершенно нормальная реакция… На мгновение я засомневался, но потом решился, прижал палец к земле мощным движением перерубил свою фалангу.
И снова были кровь и боль, но… Эта боль… Она была ни капли не сильнее того обыкновенного жгучего чувства, которое я испытал, когда просто порезал палец. Почему?
Ответ уже вертелся у меня на языке.
Потому что в реальном мире я никогда не перерубал своей палец. Я просто не знал, каково это.