Кровь и чернила

– Мания величия? Странно, не замечал за вами этого раньше. И что же вас уверило в собственной уникальности? – Молодой человек подобрал с пола осколки чашки, сжал в руке. Те с хлопком исчезли.

– Если где то есть второй я, значит где то есть второй ты. И если второй возможно, то в первое я верить отказываюсь. Мир тебя одного с трудом выносит. Ты одним своим существованием разрушаешь привычный порядок вещей. И Ричард, не думай, что это комплимент.

– А вы что же? – Фраза инвалида подразумевала продолжение.

– А я стою на страже добра и спасаю мир, от тебя. Не даю хаосу в тебе вырваться наружу.

– Угу, затыкаете прорыв реальности своей шрамированной лысиной. – Фыркнул графёныш и направился к выходу из кабинета.

– Истинно так, твое высокоблагородие. Только моя лысина защищает этот мир от полного краха. – Салех последовал за нанимателем.

Компаньоны вышли на улицу.

Погода стояла отвратительная. Солнца не было уже две недели и примерно столько же времени с серого неба лил мелкий холодный дождь. Света было так мало, что газовые фонари горели уже с шести часов вечера. Деревья, раскрашенные багрянцем, уже успели потерять большую часть листвы и выглядели освежёванными.

Прохожие в этот дождливый день делились на два типа. Первые торопливо шли или даже бежали, высоко задрав вороты одежды. Эти несчастные бежали дождя как неминуемого зла, и старались как можно скорее убраться из-под холодных струй, что лили с небес.

Другие видели в окружаем мире эстетику увядания. Эти люди были не спешны, и как правило, укрывались под огромными зонтами.

Наши герои относились ко второй категории. Ричард считал, что спешка допустима ровно в двух случаях: если вас с собой заряженный пистолет или если у вас эрекция. Во всех остальных случаях бег – признак душевного раздрая. Или ошибки в планах. А значит недопустимой слабости. Рей Салех, который отдал армии почти полтора десятка лет своей жизни, и всего полгода как был гражданским человеком, просто наслаждался неспешностью. Он искренне считал возможность никуда не торопиться – привилегией. Разумеется, никакой природой они не любовались.

Мощеная дорога привела их к выходу из кампуса. Высший университет неявного воздействия и опосредованного влияния, так называлось то место, где учились компаньоны. Располагался на окраине Римтауна, небольшого городка на востоке империи. Город окружали горы, в нем можно было найти причальную мачту дирижабля, железнодорожный вокзал, три хорошие ресторации и приличный бордель. На этом перечисление достопримечательностей захолустного городка, что некогда вырос при резиденции ордена Остролиста, заканчивается. Несколько сотен лет назад Орден прекратил свое существование, а комплекс отдали для создаваемого университета. Готовил университет волшебников. С чего такое странное название? Вопрос скорее академический, нежели практичный. Не то чтобы это является тайной, свидетели тех событий временами живы, и с ними можно поговорить, вот только есть одно, но. С чего бы этим уважаемым и могущественным людям (или уже не совсем людям) о чем-то беседовать историкам. А даже если будут беседовать, почему бы им не соврать?

Так что название университета люди принимали как данность. Впрочем, как и почти все в этом безумном мире.

Сторож на входе приветливо улыбнулся и отвесил полный уважения поклон. Понять его можно было. Сторож отвечал за соблюдение порядка на территории университета. Должность, разумеется, была сугубо номинальной, студентов, что нарушали законы мироздания одним волевым усилием не всегда можно было сдержать целой армией. Впрочем, с этой задачей вполне справлялись циркуляры и докладные записки. И вот за это отвечал сторож на входе. И слепота его щедро оплачивалась. Компаньоны носили мимо него трупы, ящики со спиртным, повозки со взрывчаткой, проводили мимо проходной всех работниц городского борделя, и пару раз выносили студентов помимо их воли. Слепота сторожа щедро оплачивалась. Причем настолько щедро что бывший городовой, вышедший на пенсию из-за подагры, обеспечил солидное приданное дочерям, прикупил домик на западном побережье, и оплатил услуги мага-целителя для себя. И вообще подумывал жениться во второй раз, только вот не хотел покидать столь доходное место.

Разумеется, Гринривер не платил ему столько денег. Но желающих заплатить сторожу было с лихвой. Небольшую сумму доплачивал лично проректор по безопасности за доклады о том, что именно заносят и выносят приятели. Платила контрразведка за точные данные о том же. Щедро платили представители разведок трех разных стран, за достоверные сведения о волшебниках, и снова платила контрразведка за то, чтобы соседям уходили только определённые данные. Платили газетчики за уникальные новости и отдельно платил Гринривер для того, чтобы у газетчики не узнали, а тем паче, не додумали лишнего…

Так что сторож и не думал покидать свой пост и присматривал себе баронство с виноградниками.

Римтаун выглядел крайне уютно в любую погоду. Широкие улицы, мощеные брусчаткой, не задерживали воду. В окнах домой горел свет. Из-за низкого неба дым не поднимался высоко, и потому на улицах пахло дымом и выпечкой.

Фасады блестели свежей краской, а откосы на крышах не успели потемнеть от времени. Во всем городе было не найти ни единого старого дома. Нет, в этом не было какого-то тайного смысла, или, тем паче, заботы администрации города о жителях. Просто весной город был выжжен дотла. И Ричард с Реем приложи к данному событию свою руку.

Гринривер бросал на брусчатку под ногами и люки городской канализации взгляды, полные застарелой ненависти.

– Что, твое графейшество, накрывает? – Ухмыльнулся Салех, глядя на лицо живое лицо компаньона. Выражение лица Гринривера позволяло многое увидеть внимательному человеку. А в компании своего душехранителя молодой человек за лицом особо и не следил.

– Рей, а давайте подожжем город? В виде пепелища мне он нравился куда как больше. – Озвучил молодой человек идею и с надеждой взглянул нас спутника.

– Эх, Ричард, Ричард. Откуда в тебе столько ненависти? Тебя ведь всего лишь заставили мести улицы. – Хмыкнул громила.

Ричард Гринривер и Рей Салех официально носили титулы спасителей Римтауна. Впрочем, это не помешало магистрату выписать им две сотни часов общественно полезных работ, после того случая, как они подорвали установленный им памятник. Памятник не слишком понравился Ричарду, и потому он приобрел почти двести фунтов взрывчатки, и отправил памятник полетать. Правда, он неверно рассчитал длину запального шнура, и потому молодых людей взяли на месте преступления, контуженными.

– Это было унизительно! Аристократии позволено больше, чем плебсу, в этом и есть весь смысл существования сословных различий. На этом держится мир. А тут меня осудили на общественные работы, как какого-то пьяного матроса-воздухоплавателя. – Продолжил ныть Гринривер.

– Ричард, ну так приличия соблюдены. Тебе действительно позволили больше, чем кому бы ты ни было.

– Я как-то не заметил этого. – Молодой человек вскину подбородок.

– Да ну?

– Нет, я серьезно, где вы тут заметили привилегированность моего положения?

– Да то что ты взорвал свой памятник. Ричард, да во всей ойкумене не найдется не то что аристократа, вообще человека, кому бы было позволено заниматься подобной херней. – Рей скорчил рожу, которая должна была демонстрировать веселую ухмылку. Получилось так себе, но обошлось без приступов медвежьей болезни, на улице молодые люди были одни.

– Хм, пожалуй, я даже соглашусь с этим заявлением. – Ричард принял довод и гадко ухмыльнулся.

– Только вот тут в чем дело наверно во всем мире не найдется такого идиота, который бы захотел сделать нечто подобное. Это как посрать стоя на руках, в теории можно, а по факту, не очень-то и нужно. Хотя, поговаривают, многие увидели в этом взрыве какой-то сакральный смысл. – Рей решительно обломал приятеля. – Я тебе вот какую хохму поведаю, мне тут инспектор Вульф по большому секрету поведал, в следующем году планируется большой фестиваль, по случаю спасения города. И в программе торжественный подрыв копии памятника.