Страница 38 из 112
- Хорошо. Я согласна. Поцелуй в обмен на кастет. – Я специально проговорила условие, чтоб мастер потом вдруг не изменил правила договора.
А он удивленно выпучил единственный глаз:
- Леди Сафира Чарх, вы говорите, что согласны…, - я не дала ему договорить и быстро нагнулась, слегка приподняв его натруженную мозолистую ладонь. Но он вырвал свою руку, я только запах обувной краски услышать и успела.
- Леди? – Спрятав руки за спину, уставился на меня вопросительно мастер Румель.
- Кастет не отдам! – Категорично сказала я. - Мы уже договорились, вы сами отказались от поцелуя.
- Такая же дурная, как Тимир. – Прошептал мастер, отступив на шаг.
- А Тимир тоже согласился вас поцеловать? – Спросила я.
- Тимир бы унижаться не стал.– Загадочно сказал мастер, а потом махнул на меня рукой. – Оставляй кастет себе. А про наш договор никому не говори. Особенно Тимиру. Никогда.
После полумрака мастерской сапожника на улице, в первое мгновение, пришлось щуриться.
А Матиас всю дорогу до ресторана бурчал. Я заметила, что голодным он становится сварливым. А по Тимиру вообще понять невозможно, когда он голоден.
Хорошо, что мы хоть на наемном экипаже поехали, а то я бы его долго не выдержала.
- Уже четвертый час. А мы еще не пообедали. С тобой, Самира, отдых оборачивается голодовкой. Разве можно проводить столько времени в ателье? Кто говорит с сапожником два часа? - На протяжении всей поездки возмущался Матиас. Если бы Сафа оставила в сумке хоть крошку еды, запасенной мной для нее, я бы обязательно угостила Матиаса.
Ароматы из «Ресторана Сыра» нас встретили уже на ступенях, и Матиас ненадолго успокоился. Наверно, усиленно сглатывал слюну.
Только после того, как нам принесли поздний обед, настроение моего спутника немного улучшилось. Заказ сделал он сам, как и в прошлый раз. И, по-моему, он заказал все меню. Еда мне тоже очень понравилась, и за нашим столиком надолго установилось благодушное молчание, которое нарушало только довольное чавканье и хлюпанье Матиаса. И Сафа ела кусочки сыра довольно шумно, может, специально к себе внимание привлекала.
Наконец, мы оба откинулись на спинки стульев и начали заводить неторопливую беседу.
- Хорошо отдохнули. – Сказал Матиас, наверно уже забыл, что ворчал мне всю дорогу. – Сафира, а выходи за меня замуж. По-настоящему. Ты мне очень нравишься. Характер у тебя, конечно, невыносимый, но и я неидеальный. Мы притремся, и будем вполне счастливы.
Я покачала головой.
- Я все время о тебе думаю, сколько раз я приходил в Академию, чтобы просто мельком увидеть тебя.
Не от этого мужчины я хотела слышать такие слова.
- Если ты из-за практики переживаешь и боишься, что твой руководитель будет ругаться, объявим о помолвке после практики.- Он уже давно положил передо мной большую коробку. Откуда только ее достал? Я открывала ее с опасной, боялась, что там обручальный браслет. Но нет, внутри оказались пять больших шоколадных конфет, уложенных по кругу. А в середине лежал зеленый камень, гладкий, овальной формы, это был целительский артефакт, я такие видела у Тимира. Подарок, о котором мы и договаривались с сыном ректора.
- Я не боюсь Тимира. – Сказала я. – Но замуж за тебя выйти не могу.
- Почему? Из-за того, что я говорил, что люблю женщин. Оказалось, что любовь к одной несносной девчонке может вытеснить всех женщин из головы. И я хочу, чтоб у нас были дети, конечно, когда ты закончишь Академию. Мы идеально подходим друг другу.
Я все это время не могла поверить в то, что слышу, ведь дружба с артефактором была таким хорошим вариантом, чтоб спастись от других ухажеров. Наверно, придется забыть про зарождающуюся дружбу:
- Матиас, мы не подходим друг другу, ты меня вообще не знаешь. И я люблю другого мужчину, замуж выйду только за него.
Матиас замолчал, и долго смотрел в окно:
- Зря я поторопился? Нужно было подольше ухаживать за тобой. Тогда у меня был бы шанс? – Спросил, наконец, Матиас.
- Нет, прости. И у меня не было шанса.
- Я его знаю? – Только и спросил Матиас. А не стала отвечать, чтобы не последовали и другие уточняющие вопросы.
Мы возвращались в Академию пешком, я несла только свою сумку с Сафой, а Матиас держал коробку с конфетами, которую мне подарил.На улице заметно потемнело, и мы шли в тишине. Было бы лучше доехать на экипаже, но я не стала делать намеков.
- А зачем у алтаря целуют руку? – Давно хотела узнать, чем леди Вэдр грозила Тиму. И почему сегодня мастер попросил никому не говорить про его предложение поцеловать его руку.
- Я бы никогда не заставил тебя целовать мою руку. – Кашлянув, сказал Матиас.
- А мою бы поцеловал? - Мне нужно было узнать подоплеку этого обряда. Сидеть в библиотеке сейчас совсем не было времени.
Матиас остановился и серьезно спросил:
- Это условие твоего согласия стать моей женой?
Может, было лучше потратить несколько часов в библиотеке, или спросить у магистра про поцелуи рук?
- Я хотела просто нарушить молчание, и узнать про ритуал. – Отводя глаза от его колючего взгляда, сказала я.
А Матиас, стоя на том же месте, пристально смотрел на меня начал с горячностью говорить:
- Сафира, если тот, кого ты любишь, просит, чтоб ты поцеловала его руку у алтаря, забудь его. Никто не будет так унижать свою пару. Это старинный обычай, не ритуал, и означает он полное подчинение супругу. Сейчас все права и обязанности оговаривают в брачном договоре: кто в чей род входит, меняет ли фамилию, кто считается главой семьи, на чье имя копятся семейные деньги, кто решает, сколько в семье будет детей, где семья будет жить, в общем, там много пунктов. Только все это семейные дела, никто не вывешивает брачный договор в гостиной. Это одна из семейных тайн. Ничто не мешаем мужу и жене жить вместе, на равных, не зависимо от того, кто родовитее или богаче. Но требуя от будущей жены поцеловать свою руку на церемонии, у алтаря, в присутствии родственников и друзей, мужчина публично унижает ее. Он как бы говорит всем, что его жена не имеет права голоса в родной семье.
- А если жена требует поцеловать себе руку?
Матиаса этот вопрос очень удивил, и он спросил:
- А ты все-таки хочешь, чтоб поцеловали руку тебе?
- Нет, Матиас, не хочу. Ни целовать сама чью-либо руку, ни заставлять целовать свою руку. Меня интересует сам вопрос, его смысл. А ты умный, легче у тебя спросить, чем сидеть в библиотеке.
- А, - выдохнул он, - если ты только в плане самообразования спрашиваешь. Тогда слушай дальше. Для мужчины такое требование жены, конечно, унизительнее. Он признает не только, что менее родовит и обеспечен, он признает свою покорность воле жены. Я не знаю ни одного мужчины, что добровольно пойдет на такое. И ни одна женщина так отца своих будущих детей не унизит.
Конечно, леди Вэрд Тиму детей рожать и не собиралась.
- А если посторонний человек требует…? - Хотела выяснить для себя, чего же хотел добиться мастер Румель.
- Поцелуй руки – это публичное унижение в любой ситуации. Потому что человек сам совершает это действие, признает свою несостоятельность или ничтожность. Странно, что ты, Сафира, это не знала.
- Я много чего не знаю. Но я учусь. – Решила думать, что мастер Румель просто хотел испытать меня. Или проверить, на что я готова пойти ради этого кастета.
Мы с Матиасом, также спокойно разбирая некоторые вопросы по артефакторике, дошли до Академии, он не хотел заходить и передал мне мою коробку конфет, и мы простились возле двери.
- Подумай еще, Сафира. Я буду тебе хорошим мужем. – Я провожала взглядом уходящего мужчину и жалела, что на этом наша дружба закончилась.
Возле моей комнаты стояли коробки из ателье, пришлось занести их внутрь и запихать под стол. И как бы Сафа не возмущалась, что под столом табуретки стоят, и для коробок там нет места, я все равно не стала сейчас их распаковывать. Чтоб Сафа немного помолчала, положила ей шоколадную конфету из подаренной Матиасом коробки и сходила проверить у секретаря, не было ли мне новых посланий.