Мой любимый деградант

- Пальцы ног. Они у меня неправильной формы.

- Правда? А я не заметила! – Слова вырвались раньше, чем я решила сказать их осознанно. Ну, и я немного обрадовалась, что теперь знаю, куда нужно смотреть. И я сделала шаг к Тиму и, нагнувшись, посмотрела на пальцы его ног. И повторно обрадовалась. Было бы глупо, если бы я, потратив столько времени на рассматривание его ног в первый раз, не увидела очевидного изъяна. А дело было в том, что у Тима были абсолютно нормальные пальцы: не кривые, не сросшиеся, даже без мозолей.

Поэтому я выпрямилась и уверенно сказала:

- Нормальные пальцы. Ровные, ни капельки не кривые. Даже ногти убрал аккуратно.

Он долго смотрел на меня и, кажется, решал, стоит ли со мной говорить дальше, или проще махнуть рукой, обуться и бежать. Хорошо, что я была единственной адепткой в его группе, потому что он был вынужден со мной говорить дальше.

Тим сел на табуретку и устало сказал:

- Второй палец длиннее большого. Так не должно быть. Это дефект. – И начал надевать один носок.

- Правда? Я не знала. – Мне даже кривить душой не пришлось. – Надо бы проверить ноги у всех адептов и магистров. Интересно посмотреть, чем их природа наградила. Может, у них только по четыре пальца на ногах, или по две пятки, или мизинец волосатый.

Тимир расхохотавшись, согнулся к своим коленям.

- Мизинец волосатый? – Сквозь заливистый смех, запинаясь, спросил он.

Мне было приятно, что я развлекла его. Но это же смех на минуту. А комплексы, которые взращивают в нем его семья, друзья – все общество, они-то никуда не денутся.

Конечно, он перегорит рано. Любой бы на его месте перегорел. Только в другом мире, на Земле, люди, которых долго ломали, рано умирали от болезней или сами уходили из жизни. Бороться и сопротивляться очень долго никто не сможет. Люди просто устают вечно ждать удара и отбиваться. А Тимир должен жить. Сейчас он обязан жить хотя бы для меня. Просто потому, что он единственный человек в этом мире магии не замороженный, не подогнанный под стандарты внешности, не упивающийся своим несомненным совершенством.

- Ну, ты же не можешь сказать, что всех в этом мире измеряют линеечкой, прикладывают трафареты к разным частям тела? - Сев возле него на пол спросила я.

- Нет, конечно, это иначе делается.

- У всех людей есть недостатки, совершенство – скучно. – Сказала, ни капельки не сомневаясь в своих словах. Только стоило дополнить, что в этом мире совершенство еще и злое.

И Тимир чуть ли не с ужасом посмотрел на меня.

- Магия зависит…- хотел он, скорее всего, сказать про достойный сосуд для магии. Но я про мага без дефектов слышать уже не могла. Я читала в библиотеке не мало подборок на эту тему. Высокие, сложенные по стандартам, маги выгорали и умирали так же, как и «дефектные». И зависело все от обстоятельств, в которых оказывался одаренный.

Маг стандартного роста мог самостоятельно потушит лесной пожар и умереть от истощения, но мог не тратить себя и остаться в живых. Такая же судьба в подобных обстоятельствах ждала и невысокого мага. Только первые, лелея свое совершенство, пожары не тушили. А вторые, которых с детства готовили к выгоранию, попрекали их мнимым уродством, принимали с радостью возможность умереть, принеся хоть какую-то пользу семье или стране.

И выходило, что грязную и опасную работу выполняли такие, как Тимир. А размножались и подгоняли всех под стандарты такие, как Кон Вэдр. И это творилось во всем мире, не только в Принципате.

В нормальных семьях скрывали недостатки детей, даже рост человека можно исправить, магическая хирургия здесь была развита. Можно даже в начале переходного периода в жизни ребенка прогнозировать будущее строение его скелета, и вовремя проводить процедуры, чтоб замедлить рост или, наоборот, его усилить. В некоторых случаях ребенку просто нанимали тренера и подбирали наиболее эффективные физические упражнения. И этого было достаточно.

Позволить себе такие расходы, конечно, не могли бедняки. Но Тимир был из рода Найт. Это один из трехсот самых знатных и богатых родов Принципата. Почему его семья не позаботилась о своем ребенке? Потому что уже было два старших совершенных сына? И старшая дочь – эталон стандартов красоты? А Тимир четвертый ребенок, на которого не хватило маминой любви? Тем более и младший брат у Тимира тоже есть. Он ли украл у того, кто на два года его старше все родительское внимание?

Мои мысли читать Тимир не мог, замер он, скорее всего по другой причине. Но, сидя на моей табуретке, он смотрел на меня сверху вниз, не сводя пристального взгляда.

- Совершенство – прекрасно. – Наконец сказал Тим. Я даже чуть не сплюнула от разочарования. – Сафира, ты и есть совершенство.

Он мне только что комплимент сделал? Решила сразу выяснить, насколько я ему нравлюсь.

- А тебе я нравлюсь, Тим?

- Нравишься. Ты не можешь не нравиться. Я любовался тобой, с первого дня, как увидел два с половиной года назад. - Это немного не то, что я хотела услышать. – Род Чарх очень богат, раз в нем появилась девушка с ангельской душой. – А вот лучше этих слов никто не смог бы сказать.

- Значит, я тебе нравлюсь? И внешне и душой?

- Очень нравишься. – Серьезно ответил Тим.

- Тогда женись на мне.

Он отрицательно покачал головой и быстро надел сапоги. Один из них даже без носка натянул.

- Не надо все переводить в шутку. – Сунув носок в карман, невесело, одними губами, улыбнулся Тим. Даже ямочки не заиграли не щеках. - Завтра ты уже выходишь на занятия. Заниматься дополнительно будем в библиотеке и в аудиториях. Если, конечно, ты не передумала, работать вместе со мной.

20. Отработка.

Учеба вошла в нормальное русло, я посещала лекции и другие занятия. С Тимом время общения было ограничено нашими тренировками и дополнительным материалом, изложив который он, как можно быстрее, убегал по срочным делам. Все чаще он стал приносить мне книги и рукописные конспекты для самостоятельного изучения, а потом до начала наших занятий опрашивал меня, чтобы понять, что из прочитанного я усвоила. Потом давал следующую дозу знаний и бросал меня одну. Мы больше ни разу не ели вместе в столовой и просто так не общались.

Единственными приятными событиями за этот месяц - это наши с Тимом отработки на кухне. У меня оставались шестнадцать часов мытья посуды, и такое же наказание за драку назначили и Тиму. И я с большим удовольствием провела с Тимои две ночи с субботы на воскресенье, моя огромное количество посуды в подвале Академии. Две бессонные ночи в окружении гор посуды, которые я назвала бы самыми счастливыми ночами в моей жизни.

- Завяжи волосы, с распушенными косами посуду не моют. – Заявил Тимир перед началом первой ночи отработки. Сам он тоже повязал на голову что-то вроде банданы.

Но я же специально для него наряжалась, расчесала до блеска золотые локоны, уложила их, закрепила эффект магической формулой стойкости, которую подобрала в энциклопедии Сафа. Я даже надела Сафино единственное выходное нарядное платье. Было оно серым, но красивым, до пояса плотно облегало фигуру, подчеркивая все достоинства. А ниже пояса ложилось легкими волнами.

Но с Тимом спорить бессмысленно, поэтому я прибегла к запрещенному женскому оружию: я обиделась.

- Ладно. – Грустно сказала я. – Ты хочешь сказать, что мои волосы некрасивые. Тебе они не нравятся. Я их скрою под платком. И, может быть, даже сделаю завтра короткую стрижку. Чтоб волосы не мешали мне посуду мыть и учиться, и тренироваться.

Он готовился настаивать на своем, знает же, что я свою точку зрения всегда отстаиваю. Но моя неожиданная капитуляция сбила его с толку, а от каждой последующей фразы он становился все более оторопевшим. Даже жалко его стало, таким он вдруг стал потерянным.

А стоило мне замолчать и взять со стола, отброшенный туда минуту назад платок, как Тим начал оправдываться.

- Прости. Я, наверно, неправильно выразился. И нагрубил случайно. Сафира, у тебя красивые волосы. Самые красивые, идеальные, как и ты сама. Но они будут мешать. Над корытами надо же наклоняться, и волосы могут попасть в мыльную воду. И еще тебе будет жарко… - Он бессильно пожал плечами. – Прости. Может, посидишь в сторонке? Там, около двери есть маленький стул.