Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 70 из 80



Л. Колодный предлагал роль посредника и новой незаконной владелице рукописи “Тихого Дона” О. Ю. Колпаковой, унаследовавшей после смерти имущество ее родственников Кудашевых. В приложенном к иску Л. Колодного его письме О. Ю. Колпаковой говорится:

“Перед тем как лечь в больницу, мне звонила Наташа Кудашева и сообщила, что переправила несколько страниц рукописи в Вену, она же просила меня помочь ей продать эти рукописи, чтобы иметь деньги для лечения и покупки дома за границей.

Ее планам не суждено было сбыться.

Меня интересует один лишь вопрос — не попали ли к Вам, наследнице Кудашевых, рукописи “Тихого Дона”. Где они? Я бы мог с помощью Юрия Михайловича Лужкова, которому рассказал о своей давней находке, при вашем желании, естественно, обменять рукопись на хорошую квартиру в Москве или продать ее городу.

Обещаю, как прежде Матильде Емельяновне и Наташе, никому и нигде не разглашать эти сведения” (см. приложение к иску Л. Колодного). Как видите, целая цепь фактов подтверждает, что Колодный действовал именно как посредник.

О предложении Л. Колодного приобрести рукопись “Тихого Дона” у неизвестного, анонимного владельца я проинформировал Министерство культуры РФ. В статье Ю. Буйды “Тихий Дон” течет на Запад?” (“Известия”, N 35, 25.02.1998), организованной, как он сам сообщает, Л. Колодным, приводится беседа со мной, относящаяся к 1998 году:

“Мы знаем о том, что рукопись в Москве… Знаем о работе Льва Колодного, — говорит директор ИМЛИ Феликс Кузнецов, — осведомлены и о цене, которую назначили за рукопись ее нынешние владельцы. Цена, конечно, непомерная. Не думаю, что на Западе найдутся люди, готовые отдать за черновики Шолохова такие деньги. Разумеется, эти рукописи — национальное достояние. В свое время я обращался к министру культуры России с просьбой о финансовой помощи в приобретении архива. Но цена… При этом мы, конечно, не хотели бы переводить работу в режим “угрозыска” и готовы к переговорам с владельцем этих рукописей на приемлемых условиях” (см. Документ N 7). В Министерство культуры я обращался за помощью в 1996 году, когда цена (50 000 долларов) была еще приемлемой. Наше нежелание переводить дело в режим “угрозыска” было связано с анонимностью владельцев рукописи, от чьего имени продавал рукопись Л. Колодный.

Приведенные мною факты, включая и переписку Л. Колодного с Кудашевыми, безусловно, подтверждают мое мнение, что Л. Колодный являлся посредником, то есть тем (процитирую Толковый словарь), “кто осуществляет посредничество, содействует соглашению, сделке”, предлагая приобрести за вознаграждение от имени анонимного ее владельца.

Мое негативное мнение о Л. Колодном заключалось не в том, что он выступал посредником ради получения личной выгоды, но в том, что, выступая посредником, он предлагал ИМЛИ купить чужую, не принадлежащую владельцам собственность, и при этом 15 лет скрывал, в чьих руках находится рукопись романа “Тихий Дон”, — скрывал 15 лет, в годы, когда эта рукопись была как воздух необходима для опровержения черной клеветы. Именно это мое мнение, высказывавшееся мной неоднократно и в разных формах, Л. Колодный и пытается опровергнуть через суд.

4

В обоих своих исковых заявлениях Л. Колодный утаивает именно этот самый главный факт, что он выступал в качестве посредника в продаже чужой собственности. Причем собственности, являвшейся национальным достоянием огромной не только материальной, но и культурной, духовной ценности. Он прекрасно знал, что рукопись романа “Тихий Дон” принадлежала М. А. Шолохову и его наследникам, но не Кудашевым, хотя когда-то М. А. Шолохов и доверил временно хранить ее своему другу, писателю Василию Кудашеву, погибшему в Великую Отечественную войну. Именно потому, что рукопись не была собственностью Кудашевых, они и были вынуждены продавать ее анонимно, тайно, скрытно, через подставное лицо, то есть через посредника, который предлагал рукопись к продаже за полмиллиона долларов. Поэтому-то Л. Колодный и скрывал от нас, да и от всех, где эта рукопись хранится и у кого она находится. То, что Колодный обещал матери и дочери Кудашевым, как он пишет в приведенном выше письме Колпаковой, не разглашать эти сведения, не может служить ему оправданием, так как он помогал тем самым сокрытию чужой собственности. Скрывая рукопись Шолохова от всех, от литературоведов и даже близких Шолохова, Кудашевы доверились одному человеку, Л. Е. Колодному, выбрав именно его в качестве посредника для продажи не принадлежащей им собственности.



Имеется ли документальное подтверждение тому, что рукопись “Тихого Дона” не была собственностью Кудашевых? Да, имеются. И они (как и Л. Колодный) об этом прекрасно знали. Это подтверждается прежде всего письмом Василия Кудашева жене, Матильде Емельяновне, от 9 августа 1941 года, в котором он пишет о необходимости срочной встречи с М. А. Шолоховым: “Мне необходимо сдать ему оригинал рукописи “Тихого Дона”. Письмо В. Кудашева хранится в ИМЛИ, оно опубликовано в моей книге и в книге Л. Колодного “Как я нашел “Тихий Дон” (с. 309), а еще ранее — в сборнике “Строка, оборванная пулей” (см. Документ N 8).

Но, может быть, после войны М. А. Шолохов передал рукопись романа в собственность М. Е. Кудашевой, подарил вдове своего друга, чтобы “обеспечить” ее и дочь. Именно это утверждает в своих публикациях Л. Колодный. Именно это, а не факт посредничества сам по себе, и является главным нашим расхождением с Л. Колодным, сутью спора.

Опровержение этого утверждения содержится в книге М. М. Шолохова, сына писателя, “Об отце. Очерки-воспоминания разных лет” (М., 2004):

“Кудашева скрывала, что эта рукопись у нее. И то, что пишет Колодный с ее слов, и то, что приводит он из письма ее, где говорится, что Шолохов знал, что рукописи у нее, — это вранье. Абсолютно!..

Отец еще живой был, когда мы спрашивали ее про эти рукописи. Она говорила, что они пропали во время войны. Сначала — что они сгорели, что пожар был в квартире после бомбежки, потом, что в квартире ее жил какой-то полковник, когда она эвакуировалась, и что он якобы мог забрать. Другой раз сказала, что утратила все бумаги при переезде с квартиры на квартиру. Мы, вся семья, присутствовали при этих разговорах, и она утверждала, что ничего не сохранилось.

Я с сестрой Машей приезжал к ней на квартиру в Москве, а потом и в Вешенской, при матери, она отвечала: “Нет, нет. Ничего не осталось”. Теперь она написала, что Шолохов якобы сам ей оставил эти рукописи и сказал, мол, делай с ними, что хочешь. Неправда. Это ложь. И что рукописи сохранились, отец не знал этого. Если бы знал, он бы наверняка их забрал, например когда Солженицын поднял эту свою лживую кампанию” (с. 16, Документ N 9).

В моем распоряжении имеется также письмо дочери М. А. Шолохова Марии Михайловны Шолоховой от 24.10. 2000, адресованное мне, в котором она рассказывает о семейных поисках рукописи:

“Незадолго до смерти папы (1984) я познакомилась с Л. Е. Колодным, который параллельно с нашими поисками занимался своими изысканиями. Но хождения наши были к одним и тем же людям. В 1985 году (точную дату я, к сожалению, не помню) мы: я, брат и Юрий Борисович (Лукин. — Ф. К.) решили съездить к тете Моте (так мы называли с детства жену В. Кудашева Матильду Емельяновну). Они с Наташей жили тогда в Матвеевском. Как мы ни просили т. Мотю вспомнить годы войны, поискать в д. Васиных книгах, рукописях хоть что-то, от чего мы могли бы “оттолкнуться” (может, письмо мужа или письмо папы), она и слушать не хотела, что отец мог что-то оставить у них на хранение “до лучших времен”. Говорила, что часть рукописей пропала при переезде на новую квартиру. Горевала вместе с нами (см. Документ N 10).

Сама М. Е. Кудашева и ее дочь Н. В. Кудашева отдавали себе полный отчет в том, что рукопись “Тихого Дона”, являющаяся немалой как духовной, так и материальной ценностью, не принадлежит им, но является собственностью ее автора и его наследников, поэтому-то и пытались продавать ее анонимно.

В своем письме Колодному Л. Е. от 26.04.89, которое находится в приложениях к его иску, М. Е. Кудашева признает, что рукопись “Тихого Дона” не является ее собственностью. “А уже оставить черновики, чтобы в будущем обеспечить дочь и жену друга, это уже никак не соответствует действительности, — пишет она Колодному. — Я вам поясню честно и откровенно: я не знаю, как эти черновики оказались у нас. Я о них узнала только из письма Кудашева, когда он, ссылаясь на эти черновики, чтобы их сберечь, просил меня, чтобы Шолохов через политотдел вызвал его в Москву на несколько дней… Мол, вина только в том, что после смерти Шолохова родным я показывала все, что есть у нас связанное с их отцом, за исключением этих черновиков, но вы их тогда уже видели, я думала, сыновьям это будет неинтересно, и я еще сама не знала, куда их отдать… (см. приложение к иску Л. Колодного).