Страница 14 из 16
Далее рассказывалось, в чем проявляются способности (в быстроте и легкости приобретения знаний и умений), что они могут быть большими или меньшими, но что такое способности сами по себе, пожалуй, можно было понять лишь косвенно вот из такого вызывающе противоречивого высказывания:
«Способности как индивидуальные особенности функционирования центральной нервной системы не являются врожденными, унаследованными, неизменными качествами. В ходе жизни человека врожденные особенности центральной нервной системы (задатки) развиваются…» (т.ж.с.120).
В 1962 году был издан программный учебник хрущевской оттепели, под редакцией самых видных представителей психологического сообщества: Смирнова, Леонтьева, Рубинштейна, Теплова. В его создании приняли участие самые крутые психологи Союза. Главу о способностях писал Натан Лейтес, до этого один из соавторов Теплова.
Можно сказать, что в этом сочинении были высказаны программные положения советской психологии той поры. Поэтому все высказывания узнаваемы, они есть не поиск, а закрепление уже устоявшейся парадигмы в неуязвимых, отточенных речениях.
«Способностями называют такие психические свойства личности, которые являются условием успешного выполнения определенных видов деятельности» (Смирнов, с.466).
Действительно, какая утонченная игра мысли: способности – это не психические свойства и не свойства личности, а психические свойства личности! Как если бы у личности в рамках психологии возможны и непсихические свойства!
Или гладкость соединения слов, за которыми стоят несочетаемые понятия: свойства, являющиеся условием! Свойства – это некоторое природное явление. А условия – часть искусства спора или рассуждения. Эти два понятия в природе вместе невозможны. Как если бы мы посчитали, что камни – это условия творения горных хребтов. Бузина всегда в огороде, а дядька в Киеве, но только не для психологов. Условия успешности личности оказываются скрыты в психических свойствах, а не в правилах поведения и общественных договорах. Почти естественная наука!
«Способности всегда рассматриваются с точки зрения выполнения какой-нибудь деятельности» (т.ж.).
Вот ведь незадача! Ну, почему они раньше не сказали, как надо себя вести правильным мальчикам и девочкам, когда они входят в Психологию?! И я бы тоже так всегда рассматривал способности. А так у меня наработалась дурная привычка рассматривать способности с точки зрения их природы.
Научная парадигма, а этот учебник был ее изложением, есть договор свойства, то есть договор, приняв который, можно стать своим. И только так. Поэтому те, кто изучал психологию в ту пору, должны были исходно принять: способности всегда рассматриваются с точки зрения выполнения какой-нибудь деятельности! Остальные могут сразу пройти в партком!
Далее чеканно закреплялось смутно высказанное Рубинштейном разделение способностей на виды:
«Различаются более общие и более специальные способности» (т.ж.с.467).
Вообще-то, это бред. Если, конечно, идти от задачи понять, что такое способности, и раскрыть в себе что-то желательное. Но зато это очень важное условное упрощение предмета, пример анализа: берем нечто цельное и неделимое и для простоты разговора делим его на несколько обозримых частей. К примеру, берем кита и делим на хвостовую часть и грудную. И нам легче сдавать экзамены, потому что теперь не обязательно говорить обо всем ките. Можно даже не учить целиком, авось попадет вопрос с выученной половиной…
Про экзамены я не случайно, завершался параграф с общим понятием о способностях странным для психологического учебника восклицанием:
«Одна из важнейших задач политехнического обучения – всемерно развивать богатство человеческих способностей. Всестороннее развитие способностей детей – одна из основных задач коммунистического воспитания» (т.ж.).
Очевидно, психологи выполняли госзаказ и учили как лучше точить винтики общественной машины.
Далее повествовалось об общественно-исторической обусловленности способностей, где говорилось, что способности людей – продукт истории. В сущности, в этом разделе способностям отказывалось в каком-либо самостоятельном существовании:
«Понятие «способности» не имеет смысла без соотнесения его с конкретными, исторически развивающимися формами трудовой деятельности. Оно полностью зависит от того, какие социально значимые виды деятельности сложились в данную эпоху и что понимается под успешным выполнением деятельности» (т.ж.с.467-8).
Это было сделано чудовищно точно по рассуждению: раз способности – условия успешности деятельности, значит, без деятельности и успешности их и нет совсем! Но точность этого рассуждения обеспечивалась утверждением более высокого порядка, которая правила всем: а иные способности, кроме тех, что обеспечивают деятельность советских людей, нам не нужны, почему их и не существует!
Чтобы убедительность этих утверждений не была уж столь подавляющей, предложу задаться вопросом: а способность поддерживать ровное или душевное состояние – это тоже успешность? Или это деятельность? Или это еще один вид способностей, которые просто не интересовал наших психологов?
Учебник далее закреплял в качестве парадигмальных дозволенные темы исследований: способности и задатки; способности, знания, умения; способности и склонности; индивидуально-типологические различия в способностях и даже развитие и воспитание способностей.
С тех пор эти темы стали рамками для защиты диссертаций и сильно разрослись в объеме и количестве бойцов, готовых стоять на их защите. Думается мне, защищены сии бастионы многократно и надежно, непонятно только, от кого? Ведь никто и не нападал. Все только защищали…
Глава 8
Способность – это пригодность
Сообщество психологов живет и стареет строго по законам социальной психологии. А социальная психология, то есть психология социумов, сообществ, ближе всего не к науке о душе, а этологии, к науке об этосах, которую иначе называют зоопсихологией. Этосы живут как большие и примитивные существа, вроде великанов.
Они грубы, прожорливы и не озабочены нашими нравственными сложностями. Для них отдельный член сообщества ничего не значит, он должен все сделать, чтобы его сообщество победило и, если нужно, отдать за него жизнь. Для подготовки сознания людей заключаются множественные договоры свойства, на основе которых начинает работать мышление свойства, то есть особый вид мышления, которым обладают только свои. По нему они и распознаются остальным сообществом.
Но психология – это не личное дело сообщества психологов. Это наука, к тому же о душе, что значит, ею может обладать каждый. Поэтому сообщество неоднородно. К тому же, законы стаи предписывают расслоение внутри сообщества. Есть высшие, которые занимают место вокруг трона, есть средние, которые допускаются к княжескому Велик-столу на пиры, то есть имеют право получать свою пайку из общественной кормушки. И есть остальной психологический люд.
Верхушка, или правящая часть нашего психологического сообщества, всегда находилась в Москве, хотя тот же Ленинград мог с этим спорить. Как-то признается Ярославская школа, наверное, в силу своего географического положения нейтральной полосы между двумя лагерями. Есть ли психологи в других городах? Вопрос сомнительный. Спроси кого-нибудь из правящей верхушки, и он будет шевелить бровями, морщить лоб и, наконец, вытянет из сумрака пару имен, приговаривая: “Ну, как же, как же! У меня защищались…”
Но вот вопрос на засыпку: а есть ли психологи в Ташкенте?
Любой профессионал из сообщества в советское время запросто мог ответить: “В Ташкенте психологов нет!” Конечно, при этом подразумевалось, что людей с дипломами психологов там не мало, но Психологов, то есть допущенных делать науку, безусловно, нет. Для этого надо жить в Москве, ну, немножко в Питере…