Возрождение

— К сожалению, о том, как ламии общаются с памятью рода, мы знаем мало, — пожал плечами экзорцист. — Об этом они и под пытками стараются не говорить. Так, крохи… Как я понимаю, сознания умерших, сохранив частично или полностью прижизненные воспоминания, не способны их дополнить, как и не способны ничего забыть. Эти твари чувствуют гибель сородича и сразу же обращаются к тени с вопросом, что или кто убил её. Сама же тень не может воззвать к живым.

— Ага… — глубокомысленно кивнул Михаил. — Понятно.

— Что тебе понятно? — не выдержала Лена. — По-моему, какая-то невразумительная чушь.

— Что такое ПЗУ[74], знаешь?

Лена пожала плечами.

— Не знаешь… ну хорошо, скажем, CD-R… записала ты на болванку что-то, после этого ни дописать, ни изменить ничего уже нельзя[75], зато считать информацию, в том числе выборочно — сколько угодно. Так понятнее?

Девушка промолчала. Возможно, обиделась — Михаил мог бы растолковывать свою мысль и менее менторским тоном. Руфус давно заметил, что между подопечными Тео присутствует… не то чтобы неприязнь, скорее, нечто вроде постоянной конкуренции, сопровождаемой регулярными попытками уколоть оппонента.

— Как думаешь, Руф, нам долго придётся ждать? — поинтересовался Теодор.

— Понятия не имею, — вздохнул экзорцист. — Я не вполне понял, что это за си-ди-эр, про который говорил твой воспитанник, но общий смысл уловил. Что-то вроде книги, верно? Нашей гостье придётся заглянуть в тысячи таких книг, задать один и тот же вопрос многим, очень многим членам рода, большинство из которых не слишком-то склонны к разговорам. Ламии не всегда гибли быстро и более-менее безболезненно. А уж те, благодаря которым мы хоть что-то знаем об их способностях и о родовой памяти, и вовсе умирали… не слишком хорошо. И каждый раз, когда наша гостья обратится к страдающему разуму, она будет принимать от него частичку боли. Я ей не завидую, Тео.

— Что ж, нам остается только набраться терпения.

Время тянулось невыносимо медленно. Сырость, временами переходящая в моросящий дождь, липкий запах гниющей растительности, несметное количество кровососущей живности, словно нарочно собравшейся к холмику со всего бескрайнего болота — всё навевало тоску и вызывало раздражение. Если точнее, то тоска охватила Лену, сидевшую неподвижно, нахохлившуюся и укрывшуюся плащом, хоть как-то прикрывающим от облаков оголодавших насекомых. Ник же, напротив, явно не находил себе места, непрерывно шагая по хлипкому островку, словно собираясь попросту разбить его в клочья ударами сапог. И постоянно хлестал себя пучком чахлых веток, то осторожно, то прямо-таки с остервенением, ведя счёт загубленным комариным жизням уже на сотни. Отгонять мошкару магией Тео ему запретил категорически, заявив, что уж магическую сигнатуру-то ша-де-синн сумеют обнаружить моментально. Руфус хотел было заметить, что обнаружить — это не вопрос, а вот направление на выявленную сигнатуру определить нельзя, но вовремя прикусил язык. Кто их знает, охотников, может, они-то как раз и сумеют.

А вот Тео к жужжащим тварям относился на удивление спокойно. Руфус обратил внимание, что комары, идя в атаку, отворачивали в сторону в самый последний момент, будто что-то в воине-суашини вызывало у них непреодолимое отвращение. Миша попробовал в шутку высказать теорию о том, что его бывший наставник припрятал баллончик с репеллентом и, по необъяснимым причинам, не намерен им делиться со страждущими. Выслушав объяснение незнакомому термину, Руфус искренне восхитился — странно, что специалисты Ордена до сих пор не озаботились притащить с Земли столь полезное изобретение. Неизвестно, страдали ли от комарья ламии, моховики и водяные драконы, но вот то, что охранявшим границу северных болот патрулям, особенно в разгар лета, когда вездесущие летучие твари особо зверствовали, приходилось несладко, было фактом.

В ответ на упрёк Тео лишь рассмеялся, пояснив, что он — не просто какой-нибудь турист (потребовалось разъяснить Руфусу значение и этого слова), а воин, при создании которого были учтены многие нюансы. И что продукт биологической эволюции (Руфус устал задавать постоянные вопросы и это словечко оставил без внимания) должен был бы догадаться, что далеко не всё, создаваемое матушкой-природой, делается по-настоящему качественно.

Ламия вернулась, когда солнце уже начало ощутимо сползать к невидимому за деревьями горизонту.

Выглядела она неважно. Кожа верхней части тела сильно побледнела, красивое, хоть и совершенно нечеловеческое — в основном из-за огромных жёлтых глаз, более подходивших какому-нибудь насекомому — лицо осунулось.

— Что-то случилось? — участливо поинтересовался Тео. Хотя и знал ответ.

Руфус мысленно усмехнулся. Он был не прочь, ради пользы дела, заключить с Порождением Зла сделку — хоть это открыто и не поощрялось Орденом, но, фактически, происходило достаточно часто. Но вот выражать сочувствие… С другой стороны, Тео нет дела до бед этого мира. Если подумать, то и до других миров тоже. Сейчас суашини интересовало только исполнение полученного приказа — до тех пор, пока это исполнение числится в категории «возможно». Стоит измениться ситуации и, экзорцист в этом не сомневался, Теодор отдаст свою подопечную на растерзание охотникам, чтобы вернуться на Землю за новым кандидатом в «возрождённые». Правильно это или нет — кто скажет? Положа руку на сердце, сам Гордон не слишком хотел оказаться в аналогичном положении. Одно дело — нести ответственность за себя… ну, пусть за несколько человек. И другое — когда на кону стоит возрождение расы. Допустима ли в этом случае некая малая жертва? Да, для самой Лены отнюдь не малая, но на общем фоне её жизнь и в самом деле… несущественна. Девушка это поняла ещё в крепости, когда хотела сдаться преследователям, не доводя дело до штурма и бойни.

— Тяшшело… — прошипела ламия. — Много боли, много сстраданий. Вы, люди, шшесстокие ссоссдания. Шша-де-ссинн не такие. Они убивают бысстро.

— Ты поможешь?

— Это нашш долг, — ламия склонила голову. — Мои ссёсстры ссрашшаютсся с шша-де-ссинн. Мы ссобрали вссех, кого ссмогли. Ссемьдессят шшесть ссесстёр, двенадссать моховиков. Один голем, которого вы ссовете рыссарем ссмерти… но он сслаб, болото гассит огонь, питающий его тело.

С ума сойти… Гордон поёжился, только представив себе толпу из почти восьми десятков ламий. Пожалуй, ни один из отрядов воинов Ордена, патрулирующих границы болот, не способен был бы остановить такую прорву тварей, пожелай они атаковать кордоны.

— Бой где-то неподалёку? — Миша схватился за меч.

— Нет. Ссражение идёт воссле портала, чересс который вы вошшли в этот мир.

— Тогда как ты узнала…

— Миша, ты балбес, — сквозь зубы буркнул Тео.

Руфус кивнул. Да, ответ на вопрос был очевиден. Если женщина-змея знает о том, где и с кем бьются её сёстры, значит, среди ламий уже есть потери, и их души, ушедшие в великое «ничто», поделились важной, но горестной информацией.

— Они уничтожат ша-де-синн? — осторожно поинтересовался Тео.

Ламия некоторое время молчала, затем совершенно по-человечески вздохнула.

— Ссомневаюсь. Убийссы ошшень бысстры.

— Что скажешь по поводу портала?

— Мир воды ссакрыт. Отссюда нет пути.

— Проклятье!

— Но ссущесствует воссмошшноссть открыть путь в Шшедир исс этого мира.

Пожалуй, впервые за всё время знакомства Руфус видел своего приятеля настолько удивлённым.

— Но… это же невозможно! Шедир очень далеко!

Экзорцист заметил, как в жёлтых глазах ламии мелькнуло снисходительно-презрительное выражение. Хотя это нормально, новые слуги всегда считают, что они лучше старых.

— Ты не вссё сснаешшь, ссуашшини. Ссоссдательница прибыла ссюда исс Шшедира. Первые ссёсстры однашшды ссопровошшдали её в родной мир, где Ссоссдательнисса пыталассь найти вышшившших. Память ссесстёр шшива. Они укассали путь. Тень арки Шшедира недалеко. Нессколько чассов пути… для вашших ног.

74

ПЗУ — постоянное запоминающее устройство, энергонезависимая память, используется для хранения массива неизменяемых данных.

75

Миша намеренно упрощает.