Другой сценарий

Да какая разница? Я почувствовал раздражение. Вот вам, дорогое КГБ, информация. Возмутительно переданная, и предсказывающая будущее. Сами решайте — провокация, деза, или еще что. Но я сделал все, чтобы вы не делали вид, что ничего не знали.

В Эсбьерге «Хильдо» отшвартовалась ночью, спустя сутки. Не вызвав никакого интереса у портовых и прочих властей, я сошел на берег. Сел в такси и приехал на вокзал.

Спустя пять часов я уже был в аэропорту Каструп, что в Копенгагене. Садился в самолет Копенгаген — Хельсинки. В моем паспорте аккуратно стояли все отметки прибыл-убыл.

В Хельсинки я оказался в шесть утра. Взял такси, и поехал на Мунккиниеменранта, к Ксении Андреевне. Попил с ней чаю. Подарил захваченную заранее брошку. Чем растрогал невероятно. Заодно договорился, что она будет хранить пакет. В путешествиях у меня скопилось изрядно наличных денег, в самой разной валюте. Плюс чековая книжка, и кредитки. Сложил это в один пакет и отдал.

— Ксения Андреевна. Приедет мой хороший друг Сергей. Отдайте ему. Ладно?

Потом спросил разрешения и позвонил в Питер. Трубку подняла Тамара.

— Тома! Привет.

— Гляди-ко ты, нашелся. Ты где пропал, Колька?

— Тут я. Вечером буду.

— Ждем. Все глаза проглядели.

В девять тридцать утра я вышел на вторую платформу ж/д вокзала Хельсинки, и сел в поезд Хельсинки — Ленинград. Пятый вагон СВ.

Четырнадцатое февраля восемьдесят пятого года. Ничего у меня каникулы получились

Глава 62

Председателю КГБ при СМ СССР

Чебрикову В. М.

Дорогой мсье Чебриков!

Я с иронией отношусь к мифам о всемогуществе возглавляемого Вами ведомства. Тем не менее, мне будет интересно увидеть, как вы решите следующую проблему.

Чуть больше чем через год, 26 апреля 1986 года, в час тридцать две минуты, взорвется реактор четвёртого блока Чернобыльской АЭС.

Трудно сказать, от чего. С уверенностью можно утверждать только одно — это не теракт, и не диверсия.

Это — крупнейшая в мире техногенная катастрофа.

Впрочем, о причинах и последствиях этого события можно судить по заметкам, что я приложил к этому письму. А смысл моего обращения к Вам лично, в другом.

Изучив список рассылки, вы увидите, что в нем есть ряд ведущих мировых средств массовой информации.

Этим письмом я ставлю Вас в известность:

Если катастрофа все же произойдёт, авторитетные мировые СМИ получат достоверное подтверждение того, что ряд советских организаций, и в первую очередь КГБ и его руководитель, знали о предстоящей катастрофе. Но ничего не сделали (или не смогли сделать) что бы ее предотвратить.

То есть, журналисты получат полную копию этого отправления с подтвержденной датой — 10 февраля 1985 г.

Я думаю, версии причин Вашего бездействия, которыми заполнятся все без исключения СМИ, будут захватывающим чтением.

Но пока, ресурсы и полномочия возглавляемого Вами ведомства, вполне позволяют предотвратить это страшное событие.

Так что — займитесь.

К сему

Виктор Михайлович Чебриков в раздражении отбросил письмо обратно на стол. Дело не в письме. По долгу службы он читал и не такое. Его взбесило это «к сему». Это издевательское распоряжение — займитесь. Барин дворнику указал!

Но это и все эмоции, что он смог себе позволить. За столом, напротив него сидел Иван Алексеевич Маркелов. Начальник Второго главного управления КГБ. Уже одно это говорило о том, что к письму нужно отнестись серьезно.

Сутки назад в бельгийском Антверпене был захвачен советский дипломат. Офицер ПГУ, работающий под прикрытием сотрудника консульства. После непродолжительной беседы с захватившими, он сумел освободиться и прибыл в консульство. Откуда утренним рейсом был немедленно эвакуирован в Москву. И, сейчас, он сидит в приемной, ожидая вызова.

Чебриков знал процедуру. И понимал, что срочное появление начальника второго управления, не сулило ничего хорошего. Да еще и фигуранта привез.

Опытный бюрократ Чебриков уже по толстой папке, что легла ему на стол, понял, что службы в затруднении, и не знают что делать. Когда они знают что делать, то председателю клали на стол справку по делу, и один-два листка на подпись. А тут, за двадцать часов, собрали толстую папку, и пришли к нему.

Он снова пролистал оперативное дело. Сам конверт, с приклеенным на тыльной стороне списком рассылки. В ЦК. Академия наук, академику Александрову. Минсредмаш, Славскому. А дальше хотелось крепко выразиться. Нью-Йорк Таймс. Таймс. Монд. Бильд. CNN. И еще несколько…

Рапорт оперативника брюссельской резидентуры. Получив приказ, выехал и осмотрел место предполагаемого происшествия… В процессе осмотра, обнаружил старое кресло с остатками клейкой ленты на подлокотниках и ножках. Судя по следам, к креслу принесли что-то тяжелое. Двое. После этого один ушел, а второй остался, и некоторое время курил. Окурки не обнаружены. Затем ушел в глубь цеха. Там к нему присоединились еще трое. В дальнем помещении они зачем-то вскрыли старый распределительный щит. После этого трое уехали. А один, судя по следам, наблюдал за креслом. Можно уверенно утверждать, что в кресле находился человек. Примотанный к нему клейкой лентой. Он, освободившись от кресла, вышел из цеха, сел в машину и уехал. Наблюдавший, после этого, судя по следам — бегом, скрылся с места в сторону города…

Заключения экспертов… Машинка Ундервуд, производства сорок восьмого года. Многочисленные ошибки правописания, и печати. Документы печатал один человек. Печатной машинкой владеет плохо…

Лексический анализ текстов, позволяет предположить мужчину сорока-шестидесяти лет. Проживающего не в Советском Союзе…

Все листы и конверты обработаны французским спецсоставом Sanstraces, есть в открытой продаже. Так что материала для идентификации нет….

Справка по происшествиям перечисляет реальные происшествия в атомном производстве разных ведомств. Минобороны, Средмаша, Минэнерго. Отдельный рапорт главы НТО второго управления, о том, что ведомственная разобщенность не позволяла видеть картину в целом. Страхуется…

Справка о последствиях, по мнению опрощенных специалистов, возможно, даже преуменьшает вероятные потери…

Чебриков поднял глаза на собеседника.

— Ну и что ты думаешь, Иван Алексеевич? Где-то завелся предсказатель? И он нас предупреждает?

— Я настаиваю, Виктор Михайлович, чтобы вы побеседовали с капитаном Комаровым.

Чебриков не мог понять, зачем начальнику управления это так необходимо. Поэтому немного подумал. Но решил, что, видимо, ему не все рассказали. И скомандовал секретарю пригласить оперативника.

— Докладывайте, — коротко приказал он капитану Комарову, выслушав уставное приветствие и не предлагая садиться.

Дальше он смотрел в окно, слушая вполуха то, что уже прочитал, и пытаясь понять — что же это? Достаточно рядовое событие не могло так заинтересовать Маркелова. А он еще и настоял, чтобы в их беседе не участвовал Крючков, начальник ПГУ. Комаров, между тем, подошел, как думалось Чебрикову, к окончанию.

— А потом он сказал: «Полковник Гордиевский из ПГУ. Завербован в Дании больше десяти лет назад. Псевдоним в МИ-5 — Ovation. Сейчас англичане расчищают под него резидентуру, не дают визы и объявляют нон-грата. Слил почти всю английскую агентуру. Данные от Эймса это подтверждают».

И председатель КГБ все понял.

— Он так и сказал, Эймса?!

— Так точно. Эймса. Он потребовал повторить, проверял, как я запомнил.

Фамилию Эймс в КГБ знало всего три человека. Чебриков, Крючков, и Маркелов. И двое в резидентуре, в штатах. После оценки полученного от него массива информации, в КГБ поняли бесценность этого источника. Именно сейчас идёт его вербовка. И вдруг, походя, на заброшенном заводе это имя сообщают как подтверждение достоверности какой-то ерунды!