Страница 13 из 17
…Домой он добрался часа через полтора, зажимая рукой кровоточивший бок и стараясь не делать глубоких вздохов. С трудом дотянулся до звонка и позвонил…
– О, Господи,… – прошептала мама, глядя на грязного, окровавленного, побитого сына. – Что с тобой? Где ты был?
Отец молча взял ключи от машины и повез сына в ближайший травмпункт.
– Ничего, ничего страшного, потерпи, – ласково басила большая толстая врачиха, промывая царапину на боку. – Даже шить не станем. Сейчас вот промою, забинтуем, до свадьбы заживет. И ребрышко заживет, недельку полежишь дома, будешь как новенький!
Ангел стоял возле кушетки и горячо молился, благодаря Господа за спасение подопечного. Бесы не появлялись…
***
Неделю притихший Юрик лежал в кровати, напряженно о чем-то размышляя. Родители тревожно переглядывались между собой, тихо шептались, но сына ни о чем не спрашивали.
Вскоре Юрик стал вставать и потихоньку ковылять по квартире. Бок уже не болел, ребро почти не чувствовалось, дышать стало легче. Он бродил из комнаты в комнату, напряжение и задумчивость не сходили с его лица… Остался один вариант – монастырь…
Уйду в монастырь, – угрюмо решил он, – стану отшельником… выкопаю пещеру… Отшельников черти боятся, как огня.
При этой мысли глаза его прояснились, на губах появилась улыбка, и мама облегченно вздохнула.
Настойчивость Юрки изумляла, но сам он об этом не задумывался…
***
В монастырь Юрик пробивался с боем. Пускать его не хотели. Но он был настырным, и требовал встречи не с кем-нибудь, а с самым главным!
– Это к игумену ты хочешь, что ли? – поражался привратник.
– Да! К игумену! (слово "игумен" Юрка уже где-то слышал, но где и когда – не помнил).
Наконец привратник устал от наглого мальчишки и, поманив пальцем кого-то из проходивших мимо молодых людей, что-то ему прошептал. Тот послушно кивнул головой и куда-то ушел. Через какое-то время вернулся и коротко сказал – пойдем.
Он довел Юрку до какого-то дома, они поднялись на второй этаж, и молодой человек постучал в крепкие дубовые двери…
– Молитвами святых отец наших… – начал он, но из-за двери послышалось – Проходите!
Молодой человек подтолкнул Юрку к двери, а сам резко развернулся и, взмахнув длинным черным подолом, быстро ушел.
Юрик несмело шагнул в комнату. Весь его пыл куда-то улетучился. За большим столом сидел пожилой человек в высоком головном уборе, весь в черном, с большим крестом на груди.
– Здравствуйте, – робко сказал Юрик.
Подходить под благословение он не умел. Ангел стоял рядом и молчал.
– Здравствуйте, молодой человек! – сказал игумен. – Присаживайтесь.
Юрка осторожно присел на самый краешек большого мягкого стула. Игумен внимательно смотрел на него.
– Как тебя зовут? – наконец спросил он.
– Юра. То есть Георгий, – быстро поправился Юрка.
– Прекрасно. А я – отец Арсений. О чем же ты, Георгий, хочешь поговорить?
– Возьмите меня к себе, в монастырь. – Прозвучало это жалко, и Юрика бросило в жар. Он быстро заговорил:
– Мне обязательно надо стать отшельником… Святым. В пещере!… Чтоб молиться за весь мир…
– Святым, говоришь? За весь мир? Это хорошо… – отец Арсений о чем-то задумался… – Святые нам ох как нужны… Сколько же тебе лет? – неожиданно спросил он.
– Шестнадцать, – прошептал Юрик.
– А скажи, Георгий, таблицу Менделеева кто изобрел?
Юрик от неожиданности закашлялся. Таблицу Менделеева?! При чем тут?…
– Ньютон? – неуверенно промямлил он.
Отец Арсений побарабанил пальцами по столу…
– Да, – тихо, словно самому себе, сказал он. – Да. Как-то так… Значит, ты хочешь молиться за весь мир… А зачем?
– Отец Арсений, послушайте! – Юрка вдруг выпрямился, крепко, до боли, вцепился пальцами в сиденье стула и громко, сбивчиво заговорил – Послушайте! При чем тут Менделеев? Мне правда очень надо! Ко мне черт приходил… – уже тише закончил он.
– Во сне, что ли? – не понял игумен.
– Нет. На самом деле приходил. И теперь мне надо молиться за всех, чтоб он больше не появлялся.
И, неожиданно даже для самого себя, то бледнея, то покрываясь жаркими малиновыми пятнами, рассказал игумену все – начиная с той самой первой страшной ночи и заканчивая своими "подвигами"…
– А теперь мне надо в пещеру! Молиться! Только сам я не умею, – чуть не плача, наконец-то признался Юрик…
Отец Арсений нахмурил густые брови и долго, очень долго смотрел на Юрку. На дурачка вроде не похож… Может, подшутили над парнишкой? А он поверил… Хотя больно уж глаза у него сейчас серьезные… Вон, чуть не плачет… И подвиги эти… Не на ровном же месте парнишку так зацепило… Может, и в самом деле было что-то эдакое…
Игумен встал, прошелся по комнате, постоял у окна… Он был настоящий монах, вера у него была непоколебимая. Если подумать – чего только в жизни не бывает…
– Ты вот что, Георгий, – наконец заговорил отец Арсений. – Слушай меня очень внимательно. Повторять не буду. Заканчиваешь школу. Идешь в армию. Служишь честно, чтоб душу свою за друзей! Понял? А потом приходишь ко мне. Я буду тебя ждать. И молиться…
***
Кое-как закончив школу, Юрка начал "взрослую" жизнь.
Поступать никуда не стал. Работал много. И доставщиком пиццы, и грузчиком в мясном отделе супермаркета, и даже пингвином в кафе "Морозко".
Он очень изменился, присмирел, открыл, наконец, Евангелие…
И снова стал ходить в церковь. В свою, родную – Всех Святых. Там, конечно, никто не узнавал в нем того сумасшедшего "юродивого" мальчишку. Может, только батюшка, но он никогда об этом не говорил…
А прихожане Юрку любили. Провожая его в армию, назвали воином Христовым и подарили поясок с девяностым псалмом и маленькую иконку Ангела-Хранителя.
***
И была армия. "Горячая точка". Горящие БТРы, мины, растяжки, удушливый едкий дым и одуряющий запах крови…
Гробы с телами друзей, мат командиров, хрипящая рация, сон урывками и постоянный голод. Перед каждым боем Юрка читал короткую молитву и крестился.
Но ничто не вечно, все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это. Юрка выжил. И вернулся в родной город. Вернулся повзрослевшим, похудевшим и очень серьезным.
В самый первый вечер сидели за столом. Отец любовался сыном, мама хлопотала и бегала вокруг. То прижмется к широкому крепкому плечу, то поцелует в стриженый затылок, то вдруг начнет подкладывать на тарелку пирожки, подливать чай…
– Ну что, сынок, куда поступать надумал, кем хочешь быть-то? – спросил отец.
– Поступать? – Юрик отложил пирожок и поднял на родителей глаза. Улыбнулся. – Поступать я буду в монастырь. Быть хочу монахом. И это не обсуждается, пап.
***
Отец Арсений Юрку узнал сразу, обрадовался.
– Георгий! Отслужил? Вернулся? Вот это ты молодчина, что зашел! Куда теперь думаешь?
– Теперь – к вам! – твердо сказал Юрка. – Возьмете?
Отец Арсений мягко улыбнулся.
– Возьмем. Ведь я тебя ждал, Георгий! Только вот с пещерами у нас проблематично…
***
Сначала трудник, а чуть позже послушник Георгий, жил в келье на шесть человек, учился молитве, смирению и послушанию. Было тяжело, иной раз просто невыносимо. Утром и вечером в церковь, днем послушания, ночью молитвы…
Иногда чуть не до слез хотелось все бросить, уйти, сбежать куда подальше… Но Георгий держался. Он уже знал, что такое искушение и гордыня. Боролся, как умел… Ангел боролся вместе с ним. Когда становилось совсем тяжко, Георгий чувствовал на своих плечах дружеское и крепкое касание ангельских крыльев.
Изредка молодой послушник вспоминал ту, перевернувшую всю его жизнь страшную ночь, свои юношеские "подвиги" и грустно улыбался. И никто, никто не мог объяснить, как, какими извилистыми путями и тропками, пришел этот безалаберный, дурашливый паренек к Богу. Никто. Только Ангел да Сам Господь Бог…
На земле об этом знали тоже только двое – сам Георгий, и его духовный отец игумен Арсений.