Первая звезда

Я ликовал!

Во-первых, моя правота подтвердилась, а во-вторых, мои планы по призыву в армию, наконец претворялись в жизнь.

И вот, получив новенькую, светло-зеленую форму, "бравый солдат" Адам Малиновский, отправился на собеседование с офицером-распределителем.

– Где хочешь служить, сынок? – не поднимая головы от бумаг на собственном столе, спросил меня майор.

– Морская пехота, сэр! – бодро отрапортовал я.

– Пехота так пехота, – всё ещё не смотря на меня, кивнул он и подняв руку собрался поставить печать на бланк с моей фотографией, приклеенной к нему.

Пронзительно зазвенел стоящий на его столе телефон, который я вначале даже не заметил под кипой бумаг.

Моё сердце замерло от нехорошего предчувствия.

Майор удивлённо уставился на телефон.

Видимо ему в кабинет не так часто звонили.

– Да? – после недолгого раздумья поднял трубку он. – Малиновский? Всё ещё у меня.

Он наконец удосужил меня взглядом, в котором читалось неприкрытое изумление.

– А по виду и не скажешь, – продолжал говорить с кем-то майор. – Ага. Морская пехота… Нет, ещё нет.

Он опустил руку с печатью и положив трубку, вздохнул.

– Пришли твои генетические анализы, – сообщил он мне. – К сожалению, на данный момент и речи быть не может ни о какой пехоте.

– Но почему, сэр? – вскричал я.

– Я и сам толком не понял, – пожал плечами он. – Что-то там у тебя в генах…

– И что теперь со мной будет? – с отчаянием спросил я.

– Даже не представляю, – хмыкнул офицер. – Это первый такой случай за всю мою службу. А теперь, солдат, отправляйся в казарму и жди там новых указаний.

Я уныло побрёл в указанном направлении даже не представляя, что меня теперь ждёт.

В казарме оказалось ещё сорок или пятьдесят солдат, ждущих распределения, и я немного успокоился.

– Ты куда идёшь служить? – спросил меня улыбчивый кореец, когда я уселся на стул рядом с ним.

– Пока не знаю, – пожал плечами я. – А ты?

– А я буду моряком, – жизнерадостно сообщил он. – Как мой отец, когда-то.

– Поздравляю, – буркнул я. – А вот мой отец был байкером.

– Тоже ничего! Мотоциклетные войска, это… – начал отвечать азиат, но так и не успел закончить.

В казарму зашли два здоровенных капрала и один из них велел нам строится. Потом нас стали вызывать по списку в алфавитном порядке.

Как я понял, все присутствующие солдаты кроме меня, уже знали о своём месте назначения.

Фамилия моего нового знакомца оказалась Мун и когда её назвали, он вытянулся, и по-молодецки ответив выкрикивающему имена и фамилии капралу, присоединился к остальным морякам.

При этом он успел обернуться ко мне и произнести одними губами "удачи".

Я рассеянно кивнул, рассуждая о том, что фамилия Малиновский должна была идти раньше, чем Мун.

Я решил было узнать, что тут всё-таки происходит и только открыл рот, как молчавший до этого, глазастый верзила-капрал, придвинулся ко мне вплотную и заорал нечеловеческим басом.

Он велел мне заткнутся и помалкивать, а не то он устроит для меня "ад в преисподней". Я, даже не успев вымолвить и слова, остался молча стоять, недоумевая по поводу двух новоявленных вопросов.

Вопрос первый: Что теперь со мной будет?

Вопрос второй: Как можно устроить ад в преисподней, если преисподняя уже является адом?

Оставшись последним в казарме, я получил указание взять стоявшую в углу метлу и пока два капрала решали мою дальнейшую судьбу, подметать и без того сверкающий чистотой, пол.

Один из них тотчас удалился, по-видимому, собираясь спросить у вышестоящего начальства, что делать с лишним солдатом, другой же, скорее всего, от нечего делать, завопил на меня в вопросительной форме.

Мол, чего это я тут грязь развожу своей "поганой метлой". При этом он пользовался словами, не делающими чести ни ему, ни мне и упоминавшими мою мать, а также всех моих предков до седьмого колена.

Я ещё не успел отвыкнуть от гражданской жизни и поэтому не мог оставить столь несправедливое обвинение меня самого и моих предков в моём же лице.

Я очень вежливо указал ему на то, что метла действительно "поганая", но отнюдь не моя, а скорее его. К тому же, ни с моими предками, ни с моей дорогой моему сердцу, мамой, он лично не знаком и знать не может, чем они все в свободное время занимались и занимаются. Поэтому, дорогой "сэр, капрал" должен взять свои очень некрасивые слова обратно, а не то рядовой Малиновский воткнёт ему их обратно в глотку.

Капрал побелел, покраснел и думаю, что он бы позеленел, не помешай нашей перепалке какой-то лейтенант.

Он оглядел казарму и вопросительно уставившись на меня, спросил:

– Рядовой Малиновский?

– Так точно сэр! – гаркнул я.

– За мной! – коротко бросил лейтенант и отвернулся.

Мы с капралом с ненавистью посмотрели друг на друга, но больше ничего не сказали.

Я бросил "поганую метлу" и стрелой выскочил из казармы, стараясь не отставать от офицера.

Мы подошли к армейскому джипу, водитель которого, при виде нас, завёл мотор.

– Садись на заднее сиденье, солдат! – распорядился лейтенант.

– Прошу прощения, сэр? – обратился к нему я, прежде чем выполнить приказ. – Куда мы едем?

– В исследовательский центр, – последовал ответ. – У меня приказ доставить тебя туда.

– А почему, сэр?

– Ну, вообще-то, я не должен с тобой это обсуждать… – медленно проговорил он. – Но мне самому интересно. Судя по бумагам, ты являешься носителем невероятного смешения ген, которого просто не может быть в природе. Интересно, откуда ты такой взялся?

– Из Далласа, сэр, – автоматически ответил я. – Пожалуйста, объясните медикам, что совсем не обязательно меня куда-то везти. Я сам всё расскажу о своём происхождении. Видимо оно и является причиной, моей, так сказать, генной аномалии.

– Я только выполняю приказ, – хлопнул меня по плечу он. – В центре доктора со всем разберутся. А пока садись на заднее сиденье и поехали!

Так я и узнал ответ на вопрос, что происходит и почему пропустили мою фамилию, а вот на второй вопрос, ответа не получил до сих пор.

Верзилу капрала, я увидел из окна отъезжающего джипа, и спросить его, как можно устроить ад в преисподней, так и не сумел.

Наблюдая за удаляющимися воротами базы, я слышал злонравный смех судьбы.

Не прошло и нескольких часов, как я стал главным объектом исследования в проекте под названием "Чудо природы" …

Никто из врачей и генных инженеров просто не желал меня слушать. Они как дети, увлеклись необыкновенной "находкой", которой являлся ваш покорный слуга.

Поэтому, будучи совершенно здоровым, я провёл в военном медицинском центре почти два года.

Меня изучали как какую-то диковинку, время от времени беря кровь на анализ и мазки слюны. Мне запретили заниматься какой-либо работой и днями на пролёт я валялся на больничной койке с библиотечной книгой в руках. Хвала небесам, библиотека центра была огромна и по количеству хранившихся в ней книг раза в два превышала нашу районную "публичку".

В солнечные дни мне позволялось гулять в разделённом на зелёные квадраты парке, располагавшимся с задней стороны центра. Там, в тайне от "мучающих" меня докторов, я занимался гимнастическими упражнениями.

Я всё ещё помнил, как делать сальто в два поворота и ходить на руках Мой, почивший три года назад, тренер, мог бы мной гордится.

Ещё одним утешением в моей больничной жизни был бассейн. Я пересекал его вплавь, вдоль и поперёк по несколько раз ежедневно.

Постоянные упражнения и плавание, не давали моим мускулам застояться.

Был в медицинском центре, так сказать, ещё один бонус… А именно медсёстры.

В основном, это были молодые девушки от двадцати двух до тридцати пяти лет отроду. Я нравился многим из них, к тому же, был единственным здоровым мужчиной в центре, не отягощённым какими-либо обязанностями.