Страница 2 из 8
– Кто-нибудь?! Помогите скорее! Человеку плохо! – громко кричу, оглядываясь по сторонам и пошатываясь от веса женщины, но больница будто вымерла. – Прошу Вас, придите в себя!
Понимаю, что бросать в таком состоянии убитую горем незнакомку не в коем случае нельзя и я, собрав все свои силы в кулак, веду ее на второй этаж, чтобы усадить на скамейку и попытаться узнать в чем же всё-таки дело.
– Моя девочка… моя маленькая крошка… – единственное, что я могу различить в потоке горьких рыданий.
Энергетика от женщины исходит тяжёлая и гнетущая, пропитанная огромным горем и ужасной болью, от чего мне сразу становится тяжело дышать. Мой дар просыпается внутри и обжигает ладони, пытаясь выйти из меня, но я как могу сдерживаю его, потому что подобного нельзя допускать. В разрешении на работу среди людей чётко сказано, что использовать магию по отношению к людям строго запрещено не в зависимости от того, какая цель преследуется при этом. Черным ведьмам нельзя делать привороты и искажать реальность, варить зловонные зелья и прочее, а белым ведьмам, чтоб не было возмущений по поводу неравноправия запрещено исцелять.
– Подождите здесь , я позову кого-нибудь. – говорю глядя в опухшие от слез глаза незнакомки и хочу броситься на поиски хоть кого-нибудь из медперсонала, но женщина вцепляется своими холодными пальцами мне в руку и не позволяет отойти от неё.
– Помоги моей дочери. Я знаю, чувствую, что ты можешь. Помоги… ничего не пожалею взамен, жизнь свою отдам. Прошу!
– Извините, но у вас видимо шок. Вам нужно принять успокоительное. Я сейчас кого-нибудь…
– Она умирает, гаснет с каждым часом и никто в этой больнице не в силах ей помочь…кроме тебя. Ты светишься изнутри. Я вижу этот свет! – лицо женщины становится ещё более безумным, и она тыкает мне в грудь пальцем, а у меня честно по спине мурашки бегут от подобного.
– Простите, Вы ошиблись. Мне пора. – отвечаю и пытаюсь вырвать свою руку из цепкого захвата, но моя собеседница не собирается меня отпускать.
– Высшие силы не могут наградить таким даром бессердечное существо. Спаси мою Агату, спаси.
Платок спадает с головы незнакомки и ее седые волосы топорщатся в разные стороны, а морщинистое лицо становится неестественно серым. От подобного зрелища я прихожу в ужас и уже начинаю истерично вырываться, желая поскорее избавиться от общества этой сумасшедшей.
– Отпустите! Отпустите меня!
– Нет! Моя девочка должна жить! Она должна жить!
Женщина сползает со скамейки коленями на пол и теперь смотрит на меня снизу вверх обнимая мои ноги, а у меня сердце рвется из груди от жалости. Душа разрывается от противоречий, в голове гулом звучат предупреждающие слова матери, а моя ведьминская сущность требует плюнуть на всё и помочь.
Раньше я могла лишь избавить человека от простуды или ускорить заживление раны, но последнее время я много занималась, читала древние книги и развивала свой дар, только вот воскрешать из мертвых никому не под силу и я чувствую, как время отведённое Агате быстро утекает словно вода сквозь пальцы. Со мной такое впервые.
– Простите, я не могу… – шепчу еле слышно, уже сама заливаясь слезами и искренне ненавидя эти дурацкие правила и законы!
Почему нельзя использовать белую магию?! Почему нельзя делиться с людьми своим даром спасая их жизни?! Оборотням же не запрещено оборачиваться и разминать лапы, а вампирам пить кровь пусть и искусственную.
– Клавдия Егоровна, вот вы где! – слышу мужской голос за спиной и женщина резко перестаёт плакать и поджимает губы, будто боится сболтнуть что-то лишнее. – А мы вас по всей больнице ищем.
Двое мужчин в синей больничной форме подхватывают Клавдию под руки и без всякого труда поднимают ее на ноги.
– Прошу тебя… – говорит еле шевеля губами, но вновь замолкает, когда из-за моей спины выходит высокий молодой мужчина.
На нем нет больничной одежды и честно не очень-то он похож на врача. Взгляд какой-то… тёмный, будто внутри нет никаких эмоций. Внешность тоже хоть и очень красивая, но всё равно отталкивающая. Чёрные волосы, пухлые губы, гладковыбритый волевой подбородок и тело как с рекламной листовки известного спортивного клуба, только не смотря на всё это, есть в мужчине что-то звериное, то, от чего нужно бежать без оглядки особенно таким как я.
Белая классическая рубашка отлично гармонирует с загорелой кожей, а стильные брюки и начищенные до блеска явно дорогущие ботинки совсем не вписываются в обстановку больницы, стены которой давно пошли трещинами.
– Что происходит? Кто эта женщина и почему она плачет? – задаю вопрос мужчине, ежась под его пристальным взглядом.
Его одеколон пахнет весьма приятно, и я точно не ощущала этот аромат прежде, но почему-то он мне кажется знакомым. Ещё этот взгляд… Не могу разобрать какая именно энергетика исходит от этого человека, но мне неожиданно становится безумно жарко. На лбу выступает испарина, и я начинаю махать перед лицом папкой с документами, чтобы хоть как-то охладиться.
– А вы собственно кто и с какой целью интересуетесь? – оскалившись в совсем недоброй улыбке отвечает вопросом на вопрос мужчина, а мне кажется, что я просто горю изнутри.
– Я Семенихина Дарья. Сегодня мой первый рабочий день в должности стажёра помощницы старшей медсестры. А Вы кто?
Знаю, что открыто нюхать людей нельзя – это по крайней мере не совсем этично, да и нет у меня такого острого нюха, как у оборотней или других существ темной стороны, но Даяна настоятельно рекомендовала выяснять, что за существо перед тобой, прежде чем начинать даже самый безобидный разговор. А Максим советовал при малейшем намеке на что-то странное и опасное брать ноги в руки и бежать. К своему разочарованию я на данный момент даже не могу понять человек ли мой собеседник или же нет.
– Мое имя Денис. Я работаю заведующим отделением психотерапии. Клавдия Егоровна очень необычный пациент и я благодарен, что Вы, Дарья, побыли с ней и возможно предотвратили ужасную трагедию.
Голос у этого Дениса просто нереально прекрасный. Он подобно сладкой густой патоке окутывает моё тело, заставляя забыть обо всех подозрениях.
– А… а ее дочь – Агата? Что с ней? Это из-за нее у Клавдии нервный срыв? – вообще я понимаю, что это совсем не мое дело и Денис не станет обсуждать с какой-то стажёркой своих пациентов, но мне безумно хочется поговорить с ним.
– Дарья… Агата умерла два года назад.
– О нет. – печально выдыхаю, честно не ожидая подобного. – Как же так?
– Вообще Клавдия очень хорошо держится, но иногда срывы всё же происходят и мы стараемся помочь несчастной всеми силами, чтобы она не оказалась в специализированной клинике откуда таким пациентам назад дороги увы нет.
– Это всё так грустно. – шмыгаю носом и вздрагиваю, когда неестественно горячие ладони касаются моих плеч.
– Дарья, имея такое доброе сердце и слабые нервы думаю Вы выбрали не ту профессию. – говорит очень тихо и даже вкрадчиво, и у меня в прямом смысле слова начинают подкашиваться ноги, а между ног печёт так, словно там начался пожар.
– Я… мне… – бормочу невнятно, практически перестав понимать, что происходит.
Кажется моя спина касается стены, а горячие наглые пальцы без стеснения исследуют моё тело. Понимаю, что это не правильно и вокруг полно народу, но прекратить это не могу. Позорно признаюсь сама себе, что я и не хочу прекращать. Мне нравятся горячие потоки, которые пронизывают мое тело, я будто погружаюсь в огненную лаву, которая расплавляет в моей голове все ненужные мысли…
– Я опаздываю на работу! – с ужасом выдыхаю и открываю глаза.
Работники больницы спешат по своим делам, подозрительно поглядывая на меня, а я… я растеряна и кажется всё-таки опоздала, хоть и приехала задолго до назначенного времени.
– Только не это! – вскрикиваю решив подумать о произошедшем потом и несусь в конец коридора, уперевшись носом в дверь кабинета главного врача.
Хочется ворваться и слёзно объяснить, что я опоздала не потому, что долго сплю, но воспитание не позволяет вести себя так бестактно и нагло. Настойчиво стучу в дверь наверное минут пять, но ответа так и не получаю.