Страница 8 из 9
Ксения еле вытерпела, чтобы подловить одного Макса и расспросить об этом разговоре. Оказалось, они помогают своему детскому дому, где Аннушка – это директор.
– Понимаешь, Ник настоял, создать попечительский совет. И все бывшие воспитанники, кто чем может помогают. Кто деньгами, кто детей на лето в деревню берет. А помощь распределяет совет из старших ребят и учителей. Иногда на общем собрании решают, что купить. Наши дети и на море ездят, и компьютерный класс у них есть, и ансамбль. Борька-боксер подарил недавно новый автобус. – Видно было, что он гордится этим, и готов рассказывать бесконечно.
– А что за подарки выпускникам?
– Ну во-первых, мы следим чтобы дети получили квартиры от государства, как положено по закону. Они же дурачки, их кинуть легко. Девочки, как правило, просят платье на выпускной, парни – телефоны. За золотую медаль дарим ноутбук, помогаем устроиться, кто хочет учиться – помогаем, на работу устроиться, ну как-то так.
– А кто глава этого попечительского совета? Ник?
– Был Ник, после этой истории – я. Но все равно он босс, он все решает.
– А почему он сказал – баловать не будем?
– Да мы поначалу давай всем детям телефоны, тряпки покупать не глядя. Только что легко получено, не ценят. За месяц они все просрали – кто продал, кто потерял. Потом поняли, что надо заработанное давать, чтобы ценили. Чтобы не привыкали, что в жизни левые плюшки будут.
Ксения долго ворочалась перед сном, вспоминая жесткого Ника, как он хлестал её по лицу, останавливая истерику, и не могла поверить, что этот человек может о ком-то заботиться. К утру она поняла, что и это его поведение было проявлением его жесткой заботы, ну уж как умел. К тому же воспоминания не принесли особой гордости, она вспомнила, как закупала шмотки в Питере, как кутила в Казани, и краснела под одеялом. Господи, как ей повезло, что встретились такие люди, как Борис Моисеевич и Ник. Иначе она плохо бы закончила, спилась бы точно.
Прошло два месяца, близился сентябрь, когда сообщили что дом в Испании готов полностью. И опять жизнь круто повернулась, прилетели они туда втроем, за неделю обустроили ее жизнь, и она осталась одна. Работа по интернету, берег, вот он океан, но гулять одной было скучно. Нет пикировок с Максом, сарказма Ника, пирожков и шуток Маруси.
В помощь ей Ник нанял девушку – филиппинку, прислугой за все – уборка, магазин, готовка.
– Почему я не могу выбрать сама? Я предпочла бы русскую девушку, или украинку.
– Потому что ты будешь с ней дружить, делиться тряпками и секретами, а потом убиваться, что тебя предали. Исключено, лучше, чтобы прислуга не знала языка, не подслушивала, не предавала потом. – И как всегда, Ник был прав.
Дом был выполнен под старину – из желтоватого камня, с огромными окнами, балконами и террасами со стороны моря. Светлые деревянные полы, пахнущие воском, тонкие белые драпировки на огромных окнах в пол, светлая резная мебель. Много солнца, дубовые широкие ступени лестниц, огромная кухня, с печами и стилизованными под старину (а может и настоящими?) медными кухонными принадлежностями, назначения которых Ксения и не знала, корзинами с фруктами и овощами.
Кабинет с массивной мебелью и шкафами, портретом Ника над камином, внушал ей тоску. На портрете змей был молод, красив и полон надежд. Сейчас от того Ника остался только сарказм. За портретом классически прятался сейф, куда она должна была убирать все до единой бумаги. Такой же режим секретности был и на ноутбуке – распознавание по лицу, защищенная сеть. Ксения фыркала поначалу, что секретного в строительных контрактах? Или на поставку сантехники? Но босс требовал – она подчинялась.
Потом ей стали доверять больше, переводя некоторые письма, она догадалась, что и в просвещенной Европе не гнушаются взяток и откатов, и так же готовы на все за деньги. Суммы в контрактах были грандиозные, хотя строили всё российские фирмы, но материалы и оборудование закупались по всему миру. И поставщики были готовы драться и идти на все, дабы получить заказы такого объема – итальянская сантехника на один отель класса пять звезд тянула на бюджет небольшого государства.
На половине Ника поселились два охранника, не позволявшие ей садится за руль, одной выйти в лавку за соком, даже когда она плавала в море, с берега на неё хмуро смотрели два суровых глаза. С Ксенией они почти не разговаривали, и она стала привыкать к их присутствию. Через месяц лица сменились, потом опять. Видимо, вместо премии лучших бойцов отправляют на месяц на легкий труд, для себя решила девушка. Один раз в месяц она посещала врача, здесь к беременности относились проще – никаких ограничений и навязанных схем питания.
От скуки она стала посещать кружок русских эмигрантов, но как только Ник узнал об этом, так тут же наложил свое вето. Осталось море, гимнастика для беременных, общение по скайпу с Ником и Максом, чисто по работе. Ну и испанский, конечно.
Глава 6. За все нужно платить
Где-то назойливо пищал какой-то прибор, не давая вернуться в беспамятство. Во рту все пересохло, спина страшно устала от лежания, а повернуться не давали какие-то трубочки во рту и иглы в руках. Попытка открыть глаза удалась только с третьего раза. Перед глазами был белый потолок, слева – окно за ширмой, справа кто-то стонет и мечется. Дэн попытался кашлянуть и позвать кого-нибудь, потянулся сесть, но сил не хватило. Прибор запищал чаще и громче. Послышались легкие шаги, и из-за ширмы выскользнула тонкая фигура в сиреневом медицинском костюме.
–Тихо, тихо! Вам пока нельзя вставать! – Девушка легко нажала на плечо, укладывая его назад, быстро проверила капельницу.
– Пить! Можно мне попить? – Из-за пересохшего горла голос был сиплым.
– Придет доктор, и скажет можно или нет, а пока так, – и она бинтиком смочила губы, он невольно попытался проглотить воду с бинта, но в рот почти ничего не попало.
– Где я? Что со мной? – Теперь он увидел, что лежит голым, на высокой, как стол, кровати, под ним одна тонкая простынка поверх клеенки, и укрыт он до пояса так же тонкой тканью. Было зябко, неприятно, и затекли все органы.
– Вы в реанимации, вам сделали операцию на сердце, сутки назад. Пока вам еще ничего нельзя. После наркоза может тошнить, а это опасно. Остальное расскажет врач, я не имею права.
– Пить нельзя, можно прополоскать рот, – с трудом выговорил Дэн.
– Хорошо, сейчас. – Медсестра принесла стакан с глотком воды и судок, Дэн набрал глоток, и почувствовал блаженство – казалось вся вода впиталась в язык, – сплюньте сюда, пожалуйста. И потерпите, врач будет через полчаса, он на планерке.
Закрыв глаза, Дэн вспоминал последнее, что было до того, как его поглотила тьма. О, черт! Сергей же сказал, что Оксана утопилась! От этой мысли в груди опять зажгло углем, а приборы сошли с ума. Вокруг забегали люди, что-то кололи, под нос совали нашатырь, но он опять лишился сознания.
Привели в себя его не сразу, боль в груди не хотела затихать, дыхание никак не выравнивалось, и тут кто-то резко хлестнул его по лицу. От неожиданности он открыл глаза. Строгая женщина, лет за сорок, в больничной шапочке и маске, склонилась над ним.
– Стоять! Умирать не в мою смену! Тебя три часа вытаскивали, а ты нам всю работу насмарку! А ну держись, ты мужик или кто!
Я мужик, нет я не мужик, я мудак, думал про себя Дэн, я убийца, зачем меня спасали? Я убил и… Оксану, и своего ребенка! Какое сердце может это выдержать? Вот оно и не хочет служить такому монстру.
Его накачали успокоительными, он либо спал, либо бездумно смотрел на ширму. В палате было три человека, почему-то за ширмой лежала женщина, за другой хрипел старик. Он и не знал, что реанимация внеполовое отделение, и там все равны. Как и для смерти, тупо размышлял он. Пришел ночной санитар, приступил к вечерним процедурам – подмыть больных, сменить простынки. Молодой симпатичный парнишка, делал все быстро и аккуратно. Женщина за ширмой завозилась, стала просить девочку-санитарку, стеснялась. Однако парнишка быстро пресек разговоры, выполнил свою работу, пригасил свет и вышел.