Хроники Януса

– Что ж, учись. Как вырастешь, присоединяйся к нам.

Неподдельное удивление появилось в глазах мальчика.

– Я?

– Почему бы нет.

… но оно тут же сменилось грустью.

– Нет, это невозможно! Ты ведь сказал это, чтобы утешить меня, да?

– Почему ты так считаешь?

– Посмотри на меня. Разве могут такие как я ловить врагов Рима?

Я взял его за руку.

– Запомни одну вещь, мальчик. Никто из нас не совершенен. У нас есть хорошие лучники. Но самый лучший наш лучник в меткости уступит критянину. Критянин уступит мидийцу, а мидиец – скифу. Скиф же уступит нашему солдату в пешем бою. Всегда есть тот, кто лучше тебя в одном, но хуже в другом. Ты думаешь для того, чтобы ловить врагов Рима нужна лишь сила и быстрые ноги?

Тиций раскрыл рот. Я прислонил палец к его лбу.

– Вот что нужно. Без этого никуда.

Затем шутливо тронул его подбородок. Он смущённо закрыл рот и улыбнулся.

– А ты у нас умный. Очень умный. Учитель хвалит тебя. Только не зазнавайся.

– Значит, я вправду могу быть одним из вас? – В его глазах заискрилась надежда.

– Конечно. А ты хочешь?

– Очень.

Несколько детей из числа приезжих и живших здесь, прошли мимо.

Двое мальчиков очень похожих друг на друга с интересом посмотрели на меня. Я проводил их взглядом.

– Близнецы?

– Ага.

– Как Кастор и Поллукс…

– Ага.

– Твои друзья?

Он кивнул.

– Они видели тебя раньше. И спрашивали не мой ли ты отец.

– И что ты им сказал?

– Я сказал, что ты друг моей мамы. И мой тоже.

– Ты правильно сказал.

Я вздохнул. Я не хотел его спрашивать о том, что собирался: это касалось его прошлого, так как сам же сказал ему не вспоминать. Но мне теперь нужно было кое-что выяснить.

– Скажи, они расспрашивали тебя о родителях?

– Я не рассказываю всего. Я не говорю им о своём отце. Я лишь сказал, что он умер рано и что я его не помню. И это не совсем неправда. Но и не совсем правда тоже… Но это лучше, чем лгать. Я читал историю об одном мудром человеке. Он пишет, что так надо вести себя когда ты не можешь ни лгать, ни говорить правды.

– Я вижу, ты становишься мудрым.

– Иногда мне кажется, что ты говоришь со мной как с маленьким…

– Нет, что ты, я говорю что я вижу.

– Значит, я правильно им говорю? – спросил он.

Было видно, что для Тиция это было сделать непросто.

– Ты совершенно правильно говоришь.

– Но я ведь говорю это своим друзьям…

– Если это настоящие друзья, то даже если они когда-нибудь узнают правду, они не осудят тебя за то, что ты недоговаривал.

– Ты говоришь так, потому что у тебя самого есть такие друзья?

– Да, Тиций.

Мои слова успокоили его.

– А о маме я говорю, что она живёт в другом городе, – продолжил он.

– И опять ты правильно говоришь.

– …хотя она не живёт в другом городе.

– Так оно и есть. Но пусть для них она будет там, хорошо?

Он замолчал. И вновь печаль смешанная с обидой набежала на лицо мальчика. Он опустил глаза.

– Почему мама не приходит сюда? Она не была здесь ни разу. Мне так хочется показать ей как я живу и познакомить с моими друзьями. Почему я встречаюсь с ней в других местах?

Я вздохнул.

– Потому, что так надо.

– Ты не можешь мне сказать, это тайна?

– Небольшая.

– Но ведь мы друзья…

– Именно потому, что мы с тобой друзья, я скажу тебе правду: твоя мама меня попросила не говорить тебе.

– Это из-за её работы? Я знаю, у мамы очень, очень плохая работа, – он погрустнел. – Но я никому не говорю об этом. Я обманываю друзей.

– Ты ведь делаешь это потому, что любишь её?

– Да.

– Хорошо. Я открою тебе одну тайну. Мама помогает нам. Она очень нам помогает. И она не приходит сюда потому, что не хочет чтобы об этом кто-то знал. Так нужно. Только никому не говори об этом.

– Это тоже тайна?

– Большая тайна, Тиций. Я хочу, чтобы ты её хранил.

– Я умею хранить тайны.

Он вздохнул.

– Что ж, если мама помогает вам, это очень хорошо. Геллий мне этого не говорил. Он возит меня в какое-то место, где я встречаюсь с мамой… но и сам навещает меня здесь.

– Здесь?

– Он навещает меня каждую неделю. Он славный, – он улыбнулся.

Странно. Мне Геллий не говорил, что навещал мальчика.

– Он подарил мне фигурку воина, – продолжил Тиций. – Но теперь он не приходит. Он сказал, что уедет ненадолго.

– Это правда.

– Луций…

– Что.

Тиций вздохнул.

– Славный Луций, прости меня. Я сказал не подумав.

– О чём ты?

Он виновато засопел.

– Когда ты сказал, чтобы я учился и стал взрослым чтобы работать у вас, я согласился. Но я согласился не подумав. Вы с Геллием славные, но… не рассчитывайте на меня когда я вырасту. Я не буду работать в тайной службе и ловить врагов Рима.

– Что ж, это будет потеря для нас, – сказал я с напускным разочарованием. – Но ведь ты неспроста сказал мне это. Ты хочешь стать кем-то другим, не так ли?

Мальчик кивнул.

– Я хочу стать историком и писать книги. Я напишу книгу. Книгу о вас.

– Это неплохо. Ты говорил об этом кому-то ещё?

– Я говорил об этом Квинту.

Он имел в виду моего старшего.

– Вот так раз! – усмехнулся я. – Квинт не сказал мне, что ты ему говорил.

Я видел, что как бы хорошо ему здесь не было, жизнь в школе не даст ему чувства дома. Я видел как мальчик радовался, когда редко встречался с матерью, и радовался когда я приглашал в свой дом, где он мог общаться с моими сыновьями. Он очень подружился с ними – особенно с Квинтом, с которым у них оказались общие интересы.

… другой, несколько полноватый мальчик из приезжих прошёл мимо нас.

– Это Фавст, – шепнул Тиций. – Я тоже с ним дружу, хотя он бывает страшным занудой. Но он неплохой. Он подарил мне одну красивую ракушку. Его дом на Юге, около моря. Он рассказывал, как он с отцом ходил ловить рыбу.

Тиций мечтательно посмотрел в сторону и вздохнул.

– Наверное, ты тоже хотел бы увидеть море, – сказал я.

– Я никогда не был на море.

– Это надо исправить. Ты и Квинт поедите на море в каникулы.

Глаза мальчика загорелись от радости.

– О, Луций!

Он поднялся со скамейки, чтобы обнять меня, но, неудачно опершись на правую ногу –

потерял равновесие и упал. Я помог ему подняться.

– Почему я такой, почему? – злясь на себя и чуть не плача проговорил он, отряхиваясь. – Боги наказали меня!

– Ты опять за своё, – c чуть наигранным негодованием сказал я. – Ты же только что пообещал мне не возвращаться к прошлому.

Он смотрел виновато.

– Прошу, не сердись. Я больше не буду.

– Запомни, не следует сваливать на богов наши ошибки.

– Я понял. Я это понял.

Мы немного помолчали.

– Так я в самом деле могу увидеть море? – спросил он.

– Ты думал, я шутил?

Он улыбнулся.

– Тогда это здорово. Мне можно сказать об этом маме, когда я её увижу?

– Можно. Кстати… – спохватился я.

Я раскрыл сумку и вынул из неё небольшой предмет. Это был серебряный медальон на кожаном шнурке. Когда я получил его, я подозревал, что это амулет. Так оно и оказалось.

– Вот. Это она передала тебе.

– Что это?

– Это тебе лучше знать. И вот ещё. – Я достал записку с текстом и передал ему. – Читай. Ты, ведь, не забыл язык?

Мальчик взял записку и развернул.

– «Нар клан Тейте»… – прочёл он вслух и улыбнулся. – Да, это мне.

Он пробежал по строкам глазами. И вздохнул.

– Она пишет, что скучает по мне. И она пишет, что она хранит это от прадеда. Это пророк Амфар, покровитель знания и мудрости. Но я что-то не слышал о таком пророке…

– Это пророк из народа, к которому принадлежишь и ты.

Я взял амулет у него из рук и повесил ему на шею.

– Но я римлянин…

– Конечно. Но в твоих жилах течёт кровь древнего народа. Ты должен гордиться этим.

Я посмотрел ему в глаза.

– Ты не хочешь написать ответ? Ей будет приятно.