Биография нечисти

«Может просто вырубили систему кондиционирования в целях экономии? — предположил Макс. — Или намеренно вывели из строя, когда отсюда драпали».

Через пару минут он спустился на ровную, облицованную жёлтым кафелем площадку. Здесь начинался узкий коридор, в конце которого тускло поблескивала матовая от пыли стеклянная дверь. Как он и предполагал лестница этим этажом не заканчивалась. Вниз уходили ещё несколько маршей, только пройти дальше не представлялось возможным — проход был наглухо закрыт решёткой из прутов.

— Кислорода на десять процентов больше, чем положено по инструкции, — тихо произнёс Паха. — Можешь это как-то объяснить?

Сержант и Зиберт стояли около двери и изучали показатели на своих газоанализаторах.

— Не знаю в чём тут дело, но это превышение не критично, — ответил немец. — Лишний кислород может отразиться на моторике, но не на общем поведении подопытных.

— Откуда такая уверенность? — вопросом отпарировал Паха. — Мне не хочется совать голову под гильотину и при этом не иметь шанса отбиться.

Подтянулись остальные. Слышали они этих двоих или нет, сказать было трудно, но Макс заметил, что Зотов и Галич переглянулись. Впрочем, гнать волну без повода парни пока не собирались. Да и инициативность их предводителя, как не крути, а всё же располагала к какой-то дисциплине.

— Пошли, пошли! — Зиберт легонько хлопнул приятеля по плечу. — Гарантирую, нам ничего не угрожает.

— Ну смотри! — отозвался Сержант. — Ты меня знаешь. Я ведь потом с процентами возьму за каждую занозу в заднице.

Больше тормозить он не стал. Повесил на пояс газоанализатор и осторожно приоткрыл дверь. Убедившись, что за ней всё тихо вошёл внутрь и тут же выключил фонарь. Там призрачно и ритмично пульсировал уже привычный зелёный свет.

3

Просторный метра четыре в ширину коридор с кафельным полом. Однообразно светлая обшивка стен и застеклённые боксы-камеры по обе стороны. Обстановка напомнила Максу больницу только весьма странную и отталкивающую заложенным в её устройство смыслом.

Это был изолятор, где по-видимому подопытных и держали. Каждого в своей камере нумерованной и помеченной штрих-кодом определённого цвета. Лампы под потолком горели через одну. Но каждая пульсировала по какой-то индивидуальной схеме в соответствии с заложенной в осветительный прибор программой. Коридор тянулся метров на двадцать, а дальше, судя по указателям в виде стрелок, он разветвлялся на два дополнительных крыла. Раздвижные двери в некоторых боксах были открыты, в других выломаны и покорёжены. В каких-то боксах царил настоящий разгром, который красноречиво свидетельствовал о не контролируемом буйстве бывших обитателей: мягкая обивка стен разодрана в клочья, а смотровые окна, несмотря на прочное стекло, разбиты. Кое-где на стенах виднелись грязные потёки и следы, которые слишком уж напоминали отпечатки грязных рук.

— "Третий блок", — прошептал за спиной Зотов. — «Ворчунов» здесь меньше всего.

Воробьёв повернулся к приятелю и посмотрел ему в глаза. Тот в ответ подмигнул, но во взгляде парня красноречиво читалось эмоциональное напряжение.

— Встань по правую руку, — попросил вдруг Зотов. — А то у меня от этих мигалок в глазах рябит. Закроешь.

Рассчитывая каждый шаг группа двинулась вперёд. В боксы-клетушки никто не заглядывал, по-видимому то что было объектом поиска давно перекочевало на волю. И всё же Макса не оставляло ощущение, что в этих застеклённых пеналах всё ещё могли скрываться сюрпризы.

— Зиберт! Проверь-ка ещё раз концентрацию кислорода в воздухе, — бросил Паха. — Что-то не нравится мне эта подозрительная тишина.

И вдруг в стекло бокса по правую руку что-то с грохотом врезалось. От неожиданности Макс шарахнулся в сторону и чуть не сшиб Сеню Галича. От ужаса, который он испытал в это мгновение перехватило дыхание.

Зотов приглушённо хохотнул. Сеня выругался и скривился в презрительной улыбке.

Когда Макс увидел как в грязное стекло уткнулось оскалившееся серое рыло, волосы на загривке встали дыбом. Определённо когда-то это существо было человеком, но теперь от человеческой природы осталось лишь внешнее сходство да и то гротескное и искажённое необратимыми изменениями. Череп туго обтянутый блестящей кожей, в глазах отвратная белесая муть, на голове остатки волос, торчавшие безобразными пучками, все эти признаки вызывали только ужас смешанный с непреодолимой брезгливостью.

— Знакомься! Это безумный Ганс, — невозмутимо прокомментировал Зотов. — Эк он тебя напугал. Наверное чуть не обделался. А..?

— Ты специально это сделал? — едва сдерживаясь чтобы не вмазать, прошипел Макс. — Поставил справа, чтобы это чучело навело шороху?..

— Ну-ну! Не пыхти! Я же не знал что ты такой нервный! — Зотов примирительно потрепал журналиста за плечо. — Вон и Кох тоже охренел от неожиданности, но не его же, ей богу, Гансом стремать? Просто прими это как посвящение в братство.

Воробьёв поёжился и снова уставился на тварь за стеклом. Рот у «ворчуна» не закрывался, и Макс отлично видел тёмные отливающие свинцом зубы. На существе была парусиновая смирительная рубаха, не позволявшая ему использовать руки. Местами ткань порвалась и протёрлась, кое-где истлела настолько, что сквозь грязную рвань виднелась синюшная покрытая язвами кожа торса.

Паха приблизился к стеклу вплотную и направил свет фонаря выродку в глаза.

— Вон как изгваздал окно. Паразит! — процедил он. — Этот приятель в аквариуме реагирует на свет. Прошлый раз и зрачков-то не было видно. На раздражители не реагировал, только дёргался как паралитик, а сейчас его зрачки сужаются и расширяются. Рефлексирует, урод!

— Хочешь сказать он нас видит? — насторожился Сеня.

— Не только видит, но и прекрасно осознаёт что мы здесь.

Выписывая дуги, Паха поводил фонарём по окну, и все увидели как «ворчун» следит за его перемещениями, порывисто вскидывая голову. Словно хищник, он жадно рыскал носом, по-видимому стараясь уловить хоть какие-то молекулы постороннего запаха.

— Только этого мне не хватало, — процедил Зиберт. — Содержание кислорода в атмосфере на 30 процентов выше предписанного. В «резервате» его слишком много.

— Значит и вирус уже активен, — подытожил Паха. — Становится всё интереснее и интереснее. Кто должен контролировать показатели в лаборатории?

— Не нравится мне такая расстановка, — влез Зотов. — Может ну её эту премию. Давайте лучше вернёмся, пока не хлебнули лиха.

— Непредвиденные сложности не отменяют поставленной задачи, — отрезал Зиберт. — Я по-прежнему считаю, что ситуация под контролем и нет никаких оснований отменять операцию.

— Ты с ума сошёл? — рявкнул Сержант. — Чем больше кислорода тем активнее «ворчуны». А его минимум гарантирует безопасность наших вылазок. Теперь таким воздухом сможем дышать даже мы, и вывод напрашивается сам собой — здесь опасно.

— Мы выполним задачу в любом случае, — категорично заявил немец. — В противном случае отсюда никто не выйдет.

— То есть как? — воскликнул Сеня.

— Лучше пораскинь мозгами, — обозлился Зиберт. — Дверь из «резервата» заперта. Открыть её можно только моей ключ-картой. Вы конечно можете попытаться её отобрать, но тогда я сломаю карточку и вы никуда не уйдёте.

— Ну ты и падла! — прошептал Зотов. — Выберусь живым, больше никаких дел с тобой иметь не буду.

— Выберись сначала, — проговорил немец.

Замолчали как по команде. Каждый старался переварить информацию и понять как действовать дальше.

— Ладно! Давайте отыщем подходящего «ворчуна» и по-быстрому отсюда свалим, — подал голос Сержант. — А ты Зиберт выходи в авангард раз такой принципиальный. Теперь у меня нет никакого резона идти первым.

— Без проблем! — огрызнулся немец. — Так даже проще.

4

Макс услышал как за спиной, в застеклённому боксе, приглушённо и сердито зарычал «ворчун». Он пару раз стукнулся головой в окно и замолк. От этого звука по коже побежали мурашки, и Макс непроизвольно обернулся. Ворчун всё ещё стоял у окна и, рыская носом, пялился в подсвеченную зелёным светом стену. Воробьёв даже не пытался сравнивать это пугало с мутантом, слишком уж явными были ассоциации с живым человеком. И всё же нет-нет, а именно такие сравнения в голове и возникали.