Писательница для оборотня

— Бессмысленно. Волк просто окажется в ловушке. Вы же не такие, как я, — процедил Артур, со злой усмешкой, словно ответный удар на мой подобный выпад. — Ваш зверь оборотом не управляет. Это мой волк может вырваться наружу, если я его не сдержу, а вы контролируете зверя сами от и до. Что он в таком виде может контролировать?

《Он прав! Нельзя его объединять с волком!》— поддержала альфу моя звериная половина, не желая расставаться со своей парой.

— Хорошо, волк бесполезен, будем лечить по старинке! — отрезала я, захлопнув дверь машины.

Возвращаясь домой, я заехала в аптеку за лекарствами. Фармацевт узнала меня и очень удивилась, ведь оборотни не болеют, это уже знали все. 

Дома с тётей мы кое-как дотащили Макса до кровати, он хоть и был не в себе, а ногами шаркать пытался, помогал нам, а вот его волк мешал. Пришлось отгонять ногами зверя, потому что он не понимал, почему нельзя им объединяться. Успокоился только когда я выпустила волчицу, и она его отвлекла. 

— И сколько там? — спросила тётя, когда я достала градусник. 

— Сорок два. Может быть, ему лучше скорую вызвать? 

Я везла Макса домой и думала, что справлюсь, подумаешь, ветрянка. Но пока стояла на светофорах и немного в пробках, начиталась всякого в интернете. Это дети в основном переносят её легко, а вот взрослые могут и умереть. Ладно бы у него жара не было, но сорок два градуса и спал Макс не просыпаясь, словно уже впал в кому. 

— Да нет, сейчас укол ему поставим, температура спадёт, и он должен очухаться, — пообещала тётя, готовя спасительную инъекцию. 

После укола я стянула с Макса мокрые от пота вещи и отправила их в стирку. Чтобы хоть как-то отвлечься, а не проверять каждые пять минут его температуру, я вооружилась зелёнкой и принялась помечать оспины усыпавшие, казалось, каждый сантиметр тела Макса. Сначала зелёными кружочками я пометила вредоносную сыпь на его лице, потом взялась за шею, это оказался увлекательный процесс. Полчаса пролетели незаметно, тётушка оказалась права, после укола Максим оживился. Температура упала до тридцати восьми и пяти, Макс начал ворочаться и что-то бурчал во сне, пытаясь натянуть на себя тоненькое покрывало, а я его упорно откидывала, чтобы продолжить процесс лечения ветрянки. Спина затекла, и я не придумала ничего лучше, как оседлать бессознательного больного. В некоторых местах сыпи было так много, что обработать точечно грудь и живот Максима не представлялось возможным и я замазывала оспины огромным сплошным кругом. Вирус отрывался на нём по полной, даже в паху всё было в этих дурацких болячках, и только я собиралась обработать всё и там, как до меня донеслось:

— Пу-у-у-узикова? Что ты делаешь? — чёткое и осознанное произношение, хотя вид у Макса был тот ещё, дезориентирован. 

Засыпал то он наверняка здоровым, в своей будке-развалине, а проснулся в своей старой комнате, и я тут склонилась над его членом с не пойми чем в руке. 

— Ветрянку лечу, а ты о чём подумал? — выдала я и поставила ещё одну зелёную точечку на самую жирную оспину. 

《О-о-о, какой реалистичный сон...》— подумал Макс.

《Это не сон,》— мысленно ответила я, продолжая тыкать в Макса ватной палочкой смоченной в зелёнке.

Максим после моего ответа пришёл в себя окончательно. И попытался встать, но застонав снова рухнул на подушку. 

— Что-то болит? — спохватилась я, бросаясь к нему, и проверила температуру, приложив ладонь ко лбу. 

— Всё тело ломит, — ответил Максим, хмурясь от боли. 

— У тебя ветрянка, ты подцепил, пока был без волка, — коротко объяснила я и начала его отчитывать. — Очень опасно разлучаться с волком. О чём ты, вообще, думал?!

— М-м-м, — простонал Макс, настойчиво пытаясь сесть. — Какая ещё ветрянка? Мы не болеем таким, мы вообще не болеем. 

— Расскажи это своим болячкам по всему телу, — фыркнула я, злясь на его упрямство. Никак не хотел снова ложиться. 

— Где мой волк? Я обращусь, и всё будет нормально, — заявил Максим, поглядывая на меня затёкшим глазом. У него даже на веках были оспины. 

— Да? Ты уверен? Просто ты был без сознания, и мы не стали его допускать к тебе, ведь оборот контролируется не волком, а человеком. 

— Давай, поиграла во врачиху и хватит, — зло хмыкнул Аристов и вскочил с кровати, пошатнулся и грохнулся на пол, вновь потеряв сознание. 

Я даже возмутиться его грубости и неблагодарности не успела. 

— Вот какого хрена, а? Мы тебя с таким трудом на кровать затаскивали! — ворчала я, наблюдая, как Макс удобно растягивается на полу животом вниз, что-то бессвязно бурча в пол. 

Вся его спина была усыпана всё теми же болячками, практически новый лист для моего творчества. И с новым азартом я принялась за дело. А учитывая то, как Макс был со мной груб перед очередной потерей сознания, довести дело до конца было особенно важно. Оборот должен был вылечить его, только от зелёнки не избавит. 

Закончив, я подсунула под голову Макса подушку, полюбовалась его задницей в зелёный горошек и накрыв покрывалом, вышла из комнаты. Мне нужна была тётя, я должна была с кем-то обсудить то, что я увидела.

— Как он там? — спросила тётушка, когда я нашла её на кухне за готовкой ужина.

— Температура спала до адекватных тридцати восьми. Пытался сбежать и лежит теперь на полу, у него даже пятки в сыпи, — негодовала я.

— В его возрасте опасно болеть такими болячками. Я думала, что вы оборотни вовсе не болеете.

— Зверь лечит человека во время полного оборота. А Максим не оборачивался, естественно, иммунитета ноль, вот и заболел. Вообще, я хотела поговорить о другом, — перевела я тему.

— О чём? На-ка тогда картошку и морковку на салат почисть, — попросила тётя, ставя передо мной миску с отваренными овощами.

— Я нашла Макса, знаешь где?

— Где?

— Он обитает на лодочной станции. На заброшенной лодочной станции. В облезлой будке, у него, похоже, проблемы.

— Какие ещё проблемы? — удивилась тётя и даже скорей испугалась.

— Финансовые. Может, он поэтому так себя вёл? Для мужчины же важно быть на коне, добытчиком, а тут я вся такая успешная, а он в будке два на два поселился, — поделилась я своими мыслями.

Мне всё хотелось найти поведению Максима хоть какое-то оправдание.

— Чего гадать? Очухается так у него же и спросишь. Ты же его не выставишь? — спросила она, волнуясь за Макса словно за родного.

— Куда? В ту будку что покрылась грибком?! Антисанитария сплошная, он там после ветрянки подцепит холеру или ещё что. А разлучать волчицу с волком я не стану. Дом большой, я найду ему комнату, а там посмотрим.

— Конечно, волков разлучать никак нельзя. Я не думаю, что дело в деньгах. Он же оленей тебе с волчицей подкидывал, сколько такой стоит? Недёшево наверняка, — логично рассуждала тётя, пряча улыбку.

— Снял бы себе квартиру нормальную, — не унималась я, желая знать причины такого поведения.

— А где эта станция находится? — спросила тётя, наводя меня на верную мысль.

— Точно! Здесь совсем недалеко от нас, ближе, чем любая съёмная квартира.

Нашу с тётей беседу прервала волчица, ворвавшаяся на кухню.

《Я не смогла его удержать!》— сообщила она с волнением.

— Что случилось? — всплеснула руками тётя.

— Волчица говорит, что не смогла удержать волка, похоже, они всё-таки объединились, — объяснила я тёте уже на ходу.

Мы ввались в спальню втроём, я случайно в этой неразберихе коснулась своей волчице и моя объединились.

— А хде болезный то? — развела руками тётя, поднимая с пола подушку и покрывало.

《Он в ванной,》— подсказала волчица.

Я подошла ближе к двери и оттуда донеслось чертыханье Аристова. Тихо открыв ванную комнату, я подсмотрела за своим пациентом. Максим стоял у раковины перед зеркалом и тщетно пытался оттереть зелёные точки, коими я густо украсила его человеческую шкурку.