Шпага гроссмейстера

Я остался стоять посреди крыши, ошалело вертя головой во все стороны и пытаясь разобраться, что же происходит внизу. Стрелы врагов нам повредить не могли, так как их короткие луки сюда просто не добивали. Не без труда, но все же я сообразил, что нападение возможно либо через окна, используя наш метод дротика и веревки, либо с помощью приставных лестниц. Окон, выходящих на крышу, было четыре: два с фасада и по одному с боков… В любом случае оставалось ждать, когда орущие внизу люди, слегка обескураженные сопротивлением, казалось бы, легкой добычи, выработают план нападения и свяжут имевшиеся у них короткие лестницы.

«Сколько людей я гроблю каждый день, и зачем?» – почему-то подумалось мне. Сердце вдруг защемило от неведомо откуда взявшейся жалости к несчастным, что будут гибнуть сами и отчаянно пытаться погубить нас. Ради чего они идут на смерть, пренебрегая своим коротким веком?

Однако мои сентиментальные размышления были пошло прерваны неожиданным появлением на крыше воина, явно не разделявшего мое умонастроение. Черт возьми, не знаю, как жизнь других, но моя сейчас зависела от принципа: либо я его, либо он меня. Какое тут, к дьяволу, человеколюбие! Раздраженный своей философской релаксацией, я быстро сбросил кочевника с крыши, хотя каждое движение давалось измученному телу с большим трудом.

– Как дела? Пока затишье? – Александр вышел из своего укрытия, и вид у него был уставший. – Мне удалось вызвать несколько небольших гроз, и когда они придут, то, управляя ими, мы быстро справимся с ордой. Ну, а минут тридцать-сорок придется надеяться только на силу рук и меткость глаз.

Я согласно кивнул, хотя плохо представлял, на что сейчас способны мои руки, впрочем, еще меньшее представление я имел о том, как можно вызвать грозу или управлять ею. Воспользовавшись паузой, я растянулся на крыше, подставив лицо жаркому дневному солнцу, и с наслаждением расслабил мышцы. Прекрасно понимая, что передышка будет недолгой, я все же попытался урвать кусочек покоя, однако и в этот раз щедрой моя Судьба не была. Неожиданная атака была напористой и по всем направлениям, да к тому же сопровождалась оглушительным шумовым эффектом. Среди кочевников было много сильных и опытных воинов, мастерски орудующих ятаганами, и один точный удар мог стать роковым.

Не уверен, что от нас остался бы даже намек на мокрое место, не обладай мы столь долгой и разнообразной практикой военного дела. Я бегал как угорелый и сбивал всех, кто пытался влезть на крышу, а Александр едва успевал доставать свои огромные черные стрелы, каждая из которых неизбежно попадала в цель. Когда же стрелы закончились, в воздухе замелькал его длинный меч. Теперь каждый из нас защищал свой участок крыши, и мы уже окончательно измучились, но тут ветер стал усиливаться, а небо потемнело.

– Нам осталось уже недолго! – воодушевленно прокричал я, тут же споткнулся о чье-то тело, и обоюдоострая секира просвистела в сантиметре от моей головы.

– Ваша небрежность когда-нибудь вас погубит, – нравоучительно заметил Александр, демонстрируя аккуратность и практическое применение подручного материала. Он сбрасывал убитых на головы ползущих по лестницам варваров, тем самым на время отсекая пути нападения и поддерживая в должном порядке боевую площадку.

Атаки становились все яростнее и яростнее, кочевники уже совершенно обезумели от злобы. Эта адская мясорубка не давала толком возможности перевести дыхание, я едва успевал утирать брызги крови с лица, и мы вертелись как два ужа на сковородке, сбрасывали лестницы, обрубали канаты. Несколько раз от неминуемой гибели меня спасали лишь Судьба, желавшая, видимо, продолжить свои развлечения со столь благодатным материалом, как я, и Шпага. Во многом целостностью своей головы я был обязан ей, моментами мне казалось даже, что это она управляет моими окостеневшими руками. Я уже совсем задыхался, когда с неба упали первые тяжелые капли дождя, а ветер превратился в ураган.

– Нам все-таки удалось спастись! – услышал я, и в это мгновение небо потряс зловещий раскат грома, а воздух прорезала первая молния, направившая свое острие в самую гущу толпы внизу. Ветер достиг такой силы, что устоять на ногах становилось все труднее.

Варваров охватила паника, крик, поднятый ими, достиг порога ультразвука. Теперь умело направляемые Александром молнии сжигали лестницы, убивали сразу десятки людей, но атаки продолжались. Волны штурма сменяли одна другую. Я из последних сил держался на ногах, кроме того, поверхность крыши уже превратилась в каток, и мне казалось, что очередной порыв ветра просто сбросит меня вниз.

– Александр, а нельзя ли как-нибудь убавить ветер? Нет сил на борьбу еще и с ним!

Александр на мгновение даже остановился, и, обернувшись, я увидел недоумение на его лице.

– Когда вся эта заваруха закончится, я попрошу вас как можно более подробно рассказать, каким чудом вам удалось сквозь сотни лет, причем более чем неспокойных, пронести столь мощный запас детской непосредственности, – донесся его голос, заглушаемый воплями очередной жертвы и новыми раскатами грома.

Окончание этой битвы я помню с трудом: все силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах, глаза застилал красный туман, а в минуты передышек, что, честно говоря, случались все чаще и чаще, я просто подставлял лицо под холодные капли и дышал, как загнанный зверь. Один раз, поскользнувшись, я едва успел ухватиться руками за карниз, чтобы не шмякнуться оземь.

– Можете отдыхать! Теперь я справлюсь один, осталось совсем немного! – стараясь перекрыть ветер, прокричал Александр.

Я не заставил себя долго упрашивать, тут же улегся и больше не вставал, сам же Александр занялся тем, что молниями громил остатки войска. Желающих продолжить штурм больше не находилось. Я же тем временем закрыл глаза и, кажется, минут на десять отключился. Очнувшись, я увидел лишь несколько десятков всадников, спешно покидавших поле боя. Это было все, что осталось от еще недавно грозного войска. Грома и молнии уже не было, а Александр сидел, прислонившись спиной к трубе, и тоже отдыхал. Лишь ливень хлестал по-прежнему беспощадно.

– Ну что, мы победили? – Я поднялся и отер с лица струйки воды. – Как вы полагаете, кем было спровоцировано это нападение?

– Господином, с которым вы беседовали в той хижине по дороге в Местальгор. – Александр также встал, подошел к краю крыши, плюнул вниз и заметил: – Знаете, Рагнар, меня сейчас волнует конкретный практический вопрос: как нам убраться с этой поганой крыши?

– А разве нет выхода внутри дома?

– Он не предусмотрен. Я забирался сюда по приставной лестнице.

Перспектива прыжка вниз с высоты около девяти метров меня не порадовала.

– Послушайте, Александр, а Доска все еще не работает?

Мой соратник достал кубик, и Доска моментально раскрылась, причем никаких изменений в расстановке Фигур не было.

– Отлично, давайте отправимся туда, где потише и посуше, – предложил я, больше всего на свете желая обогреться и прилечь.

Александр с сомнением покачал головой и спрятал кубик в карман.

– К сожалению, Рагнар, я не умею, как Джейн, совершать очень точные перемещения, да и другого дома у меня нет, так что лучше все-таки придумать, как спуститься.

Я промолчал. Если он такой умный, пусть и придумывает. Неожиданно Александр весело рассмеялся, что в струях ливня выглядело весьма забавно.

– Между прочим, проще всего добраться вниз именно с помощью Доски!

– Это как?

– Насколько мне известно из практики, если передвинуть куда-нибудь свою Фигуру, а затем мгновенно возвратить ее на то же поле, то окажешься почти в исходной точке.

– Вы уверены? – Я невольно отметил, как велики оказались возможности Доски по сравнению с теми, что были широко известны.

– У вас есть другие предложения? – Александр явно не любил рассусоливаний. Поэтому я молча взялся за его рукав.

Все совершилось быстро: наши Фигуры сместились на соседнее, 11-е поле, а затем перескочили обратно. Я успел лишь заметить раскаленную пустыню, но даже не почувствовал жара. Что ж, Александр оказался прав, только это «почти в исходной точке» получилось величиной с километр мокрой травы. До дома, точнее, до его развалин, мы шли молча, ибо если бы я и открыл рот, то только ради величайшего из известных мне ругательств. Когда же мы наконец добрались, Александр, похоже, сжалился надо мной и отправил на отдых в свою спальню, единственную более-менее уцелевшую комнату. Полагаю, нет нужды пояснять, что, очутившись в постели, я моментально отрубился…