Страница 4 из 12
– Левитация – это чудесно… Но сначала была вспышка просветления, когда мгновенно всё стало просто и ясно…
– Нет, чего не видела, того не видела… Вспышки, говорю тебе искренне и честно, Пётр, как на духу… Но я тоже, наверно, перестала бояться тьмы вокруг и бандитов, на которых сдуру нарвалась… Наверно, тогда весь оставшийся алкоголь выветрился из лёгких, из нутра, мозга…
– …Это мне ближе, ибо у меня не алкоголь выветрился… как-никак я алкоголь не принимаю во время дискотеки… наркотики мне не были интересны никогда… но что-то тёмное и боязливое я выдохнул, как и ты, чтобы обрести внутреннюю свободу, увидев твою драку за свободу…
– Может, ты молитву какую-то особую тайную прочитал про себя и воспарил после молитвы?
– Нет, я не читал и не читаю молитвы, – тяжело вздохнул Пётр, – я, вообще, к сожалению, не церковный человек… С молитвой такое возможно, давно когда-то я вычитал, что после подобной молитвы в 17 веке блаженный Джузеппе воспарил над толпой во время праздничного шествия католиков в Купертино, посвященного святому Франциску Ассизскому…
– Ты знаешь, я тоже слышала об этом, этого Джузеппе сделали святым покровителем итальянских лётчиков и даже всех летающих пассажиров, летающих на авиалайнеров… С девизом: чтобы количество успешных взлётов равнялось числу успешных посадок…
– Видишь, как легко у тебя всплыли старые воспоминания, которые были где-то на периферии сознания до сегодняшней ночи… Точно?..
Она кивнула головой и пошелестела одними губами:
– Точно… А ещё я благодаря тебе неожиданно вспомнила, что этот Джузеппе из Купертино потом взлетал неоднократно, сам произнося молитву или услышав песенные восхваления Богу-сыну Христу или Деве Марии, прежде чем го прославили самого святого летуна… Но мне кажется, что блаженный Джузеппе взлетал не слишком высоко…
– То есть не бил мировые рекорды парения средневековья и, тем более, тёмных библейских времён, – подавив лёгкую внутреннюю усмешку, доверительно произнёс Пётр. – А теперь слушай мою новеллку из моего студенческого прошлого, когда я ещё на первом курсе влюбил в себя мою невесту и тут же отвратил её от себя своей нерешительностью…
– Ты побил мировой рекорд Бимона?.. Фантастика…
– И Бимона, и Пауэлла… Слушай…
– Обалдеть…
– Но предупреждаю, что сегодня был более крутой эксперимент с левитацией, сегодня по моим ощущениям я побил мировые рекорды в прыжках с шестом – без шеста! за семь метров! – и в тройном прыжке за двадцать метров, в один прыжок… Подчеркиваю, опять же субъективно… Если я соврал, то поправь, критика приветствуется…
– Какая может быть критика моего спасателя и спасителя в одном лице, симпатичном и мужественном одновременно…
– Не льсти, Кать… Я о своём лице и своих физических данных атлета весьма невысокого мнения…
– Не принижай… Ты ведь мировые рекорды устанавливал…
– Это случайно и непроизвольно… Это не повторяемо, потому что это неповторимо, в принципе, это заруби себе на носу… Наука и спорт требует повторений эксперимента… А у меня с этим – кот наплакал… Всего два эксперимента с феноменом просветления… Один эксперимент – нынешний – даже ты описываешь, как в тумане… Да и у меня самого всё туманно в мыслях… Хотя знаю точно, это было, и это медицинский факт…
– Вот мы и пришли, Пётр, но без новеллки о рекорде я не расстанусь с тобой…
– Я провожу тебя до самой квартиры, – твёрдо сказал он в ответ, – как и обещал… А новеллка… вот она…
– Ты прелесть, Петя…
– Не называй меня так… Петя, Петух, Пит, Питер от корня «пить» – это не про меня… Это имя может меня обидеть…
– Отлично, Пётр, я не знала, что ты такой обидчивый.
– Ладно, проехали… Слушай… На первом курсе меня невзлюбил молодой преподаватель по физкультуре, хотел мне поставить незачёт и трояк по физре, чтобы лишить меня стипендии… Моя будущая невеста прыгала на шесть метров с копейками, была уже каэмэсом, почти мастером спорта по прыжкам в длину, а я с трудом допрыгивал до четырёх метров, да и то с заступом. Этот препод был влюблён в мою девушку Лиду, из одной и той же группы истфака, что и я, Серый… И вот я, собравшись, на глазах Лиды и препода я улетаю впервые в жизни на пять метров… Препод говорит: заступ… Незачёт… Лида уговаривает дать мне ещё последние две попытки для зачёта… Я концентрируюсь по максимуму и прыгаю на шесть метров… Препод снова говорит – заступ… Тут и Лида возмущается: всё точно, идеальное попадание на планку… Препод ни в какую, заступ и незачёт… Гуляй, рванина, без стипендии… Тогда я просто черчу линию за полметра до планки и отмеряю семь метров от планки на песке… Лида шепчет: это же мастерский результат… И я перелетаю черту в семь метров… У препода отвисает челюсть… Лопочет о зачёте и почему-то спрашивает: «А может и девять метров осилишь? Чем чёрт не шутит…» Я отвечаю: «Как Лида скажет, таки будет». Лида отмеряет девять метров от планки, а прыжковая яма с песком всего рассчитана на восемь с половиной метров. Девять метров уже в шлаке, за пределами ямы… Я разбегаюсь, точно попадаю на доску отталкивания и перепрыгиваю ямы с песком, приземляюсь твёрдо на ноги за чертой девять метров. Препод снимал меня на смартфон ради интереса, но снимок оказался засвеченным, как потом выяснилось… Потом он лопотал, мол, снова был заступ, но Лида уверяла, что никакого заступа не было… Но всё это было разовое мероприятие… Спорт, лёгкая атлетика меня интересовали постольку, поскольку… Мастера спорта и рекордсмена из вашего покорного слуги не вышло… Это Лида из меня змс, чемпиона хотела сделать, сама стала мастером, но после рождения сына забросила спорт…
– Интересная история, Пётр, для размышления на тему о феномене просветления и левитации… Ну, я пошла…
– Я провожу тебя до дверей твоей квартиры…
– Это уже слишком… Я к себе не приглашаю, потому что живу не одна, а с бабушкой…
– А я в койку и не напрашиваюсь… Просто провожу до дверей квартиры, как было обещано, и баста… Для внутреннего спокойствия…
– У тебя какие-то подозрения насчёт?..
Пётр поцеловал её в щёку и тихо сказал:
– Вот что, мы спокойно поднимемся на твой второй этаж… Ты откроешь ключом свою квартиру и скроешься за дверью не оглядываясь назад… Договорились?..
– Конечно, договорились, – тихо и доверчиво ответила Катя, – ты меня снова загипнотизировал… Я подчиняюсь твоей сильной стальной воле…
Она скрылась за дверью своей квартиры. Не обернувшись назад. Если бы она обернулась, то увидела бы на лестнице между вторым и третьим этажом полицейского Дмитрия, её соседа по дому, с которым она ещё не успела познакомиться, потому что в этот дом она вместе с другими новосёлами въехала всего пару месяцев тому назад.
Да и виду остолбеневшего полицейского Дмитрия, превращенного силой мысли в соляной столб, как и недавние преследователи Кати в темноте ночи она бы удивилась, если не испугалась. Это было пустое обезличенное место в человеческой ипостаси соляного столба.
«Перед тем, как идти на свою службу, можешь отмереть, если будет тебе охота, Димка, продолжать свою деятельность продажного полицейского. – Пробурчал, отдавая мысленную команду, себе под нос сосредоточенный Пётр Пименов. – А от Екатерины держись подальше, не то несдобровать тебе. И ещё, на дискотеках ты мне больше не нужен. Ты уволен, козёл».
3. Воскресным утром
На следующий день, утром в воскресенье, прежде чем идти в свой краеведческий музей – водить экскурсии школьной детворы и приезжих гостей города – Пётр почему-то решил заскочить на свою работу. Был какой-то плохо осознаваемый толчок из ниоткуда: что-то с его компьютером, возможно, с его безопасностью или ещё нечто, выходящее за рамки штатного режима их организации. Их фирма занимала две комнаты в гостинице на втором этаже неприметного кирпичного здания: одна большая комната была обустроена под кабинет директора и различные фуршеты с заказчиками. В комнате мене значительных размеров сидели три ответственных исполнителя, непосредственно занятых ремонтом и настройкой аппаратуры клиентов. Так уж получилось, что обычно он по воскресеньям он был на работе только в экстраординарных случаях из-за неожиданных заказов или капризов клиентов, требующих присутствия «реального мастера», а не директора для соответствующего разбирательства. К тому же в воскресенье дискотеки в ДК не проводились, не было куража для танцев, ибо молодняку в понедельник надо было собираться в школы и вузы, а более серьёзной публике предстояло деньги зарабатывать на жизнь и пропитание себя и семей.