Страница 22 из 77
— Как у тебя всё просто, — ехидно протянул он, сверкнув глазами, и молниеносным движением прижал меня вплотную. Я даже ахнуть не успела. — А если не помогает? — его голос опустился до шёпота, и я снова застыла, парализованная чужой близостью. Будь ты проклят, Орас Присли! — Если единственная, кто мне нужна, это ты? Что мне делать тогда, а, Аурелия? — на выдохе, мешая мой страх, свою горечь и поцелуй.
Увы, наш общий.
Горячий, яростный и жадный. Такой, словно Шалинберг давно этого ждал, и готов умереть, но не отпустить.
Оглушённое паникой сознание, которое уже второй раз за эти сутки терпело форменное над собой издевательство, обрело ясность и вдруг заработало, словно по щелчку.
Раз — и Шалинберг отстранился, выругавшись, но даже так не разжал объятия. Два — и каблук опустился на его ногу. Не столько причинив боль, в отличие от прокушенной мной губы, сколько дав возможность оттолкнуть боевика и разом приготовить три плетения, два из которых сразу отправились по адресу.
Но куда там! Рик легко уклонился от обоих, криво усмехнулся и вытер кровь тыльной стороной ладони. И не будь он в тренировочной форме, скакал бы сейчас на одной ноге, но куртка, штаны и сапоги из кожи укавираса* защищали боевика не только от лёгких заклинаний, но и от мелких ушибов.
— Совсем рехнулся?! — Сказать хотелось много, но какой толк в криках? Тем более что вот так, лицом к лицу, мои заклинания его уже не достанут. — Если я сообщу куратору, уже завтра тебя исключат!
— Это того стоило! — Шалинберг довольно усмехнулся. — Переживаешь, моя аурика?
Рианы, да за что! Я не убивала, ни крала, даже толком никого в своей жизни ещё не оскорбила! Почему именно мне перепало счастье отбиваться от упёртого, как каирра* на кладке, идиота? Ещё чуть-чуть и он переплюнет даже Присли!
И хуже всего что, несмотря на знания и опыт, я беспомощна так же, как и на первом курсе. Стоит мне использовать что-то действительно серьёзное и через несколько секунд здесь появится проректор, отследив по сигнальной системе академии активность магического фона. А всё остальное Шалинберг отобъёт с лёгкостью практически дипломированного боевого мага.
— Не приближайся ко мне, Шалинберг! — предупредила я и добавила без малейшего сомнения: — Или я не сдержусь! И пусть меня отчислят, но ты больше не рискнёшь остаться со мной даже на одной улице!
— Не слишком ли смелое заявление для госпожи секретаря?
Думая, что вляпалась в неприятности после разговора с Николасом, я только сейчас осознала их масштаб! Боевик смотрел на меня так, словно уже победил.
Занятие закончилось, и коридор начал заполняться студентами. Теми, кто нет-нет, да останавливался, недоумённо глядя на наше с Шалинбергом немое противостояние.
— Я не отступлю, — одними губами произнёс он.
— Посмотрим, кто кого! — взглядом ответила я, резко развернулась и пошла в аудиторию — ещё одну лекцию этики никто не отменял.
Глава 14
Можно обмануть кого угодно, но с собой так не получится. Поэтому, только заняв место, я незаметно провернула кольцо и проверила накопитель.
Можно выдохнуть, три заклинания никак не повлияли на самозарядный артефакт, а, значит, мне будет, чем отбиваться от претензий боевика хоть до самого выпуска. Вот только это не выход. Шалинберга прорвало, и неизвестно теперь чем всё обернётся.
Вот бы случилось чудо, и родственники вернули мысли сына и внука в правильное русло!
Неудивительно, что лекция прошла мимо. Впереди ждала встреча с Неиски, так что самое веселье только начиналось. Единственная радость — вечером Николас обещал испечь торт, только для своих, и я искренне наслаждалась ощущением, что входила в это число. В конце концов, кусок трёхслойного, ягодного с кислинкой, гиганта — самое то, чтобы закончить долгий и сложный день.
А ведь совсем скоро академию начнут украшать к празднику, создавая поистине сказочную атмосферу. И снова окна засверкают искусными ледяными узорами. В воздухе закружатся снежинки, искристыми звёздами опадая с потолка и тая над головами студентов. Каждую колонну в главном холле украсят мелодично звенящими сосульками и ароматными, разлапистыми синие-зелёными ветками ориосов.
Но главными гостями станут, конечно, аерии — традиционно зимние цветы. Белые с розовыми, серыми и золотистыми прожилками на широких, скрученных к центру, лепестках — они украсят академию, и взгляд всё время будет ловить десятки горных цветов. Главное не задумываться, что это всего лишь иллюзия. Академия так себе место для растений, в которых ядовито абсолютно всё.
Да и ладно. Главное, что подарки для Грейс и Николаса уже готовы, и белая вишня в шоколаде уже упакована, чтобы завтра быть отправленной в поместье Присли. За все годы я ни разу не приехала туда на зимние каникулы. Николаса же ждёт его любимая настойка из ягод олимираса. Он и Грейс — единственные, кого мне хотелось поздравить и единственные, чьи подарки я с удовольствием приму.
Хотя Присли тоже дарил. Отдельный, увеличенный бюджет для сборов на Зимний бал.
И вся циничность подарка легко угадывалась по одному его кривящемуся взгляду. Мои родители не были аристократами, но это не мешало им иметь хороший доход от тиража еженедельной научной газеты, большей частью раскупаемого академиками и императорским дворцом. Присли тоже нельзя назвать скупым на развлечения и это загоняло его в ловушку бальных трат.
Потому что я не могла выглядеть как сиротка из обедневшей семьи. Вне зависимости от истинного состояния дел.
Сам Зимний бал проводился за день до праздника, и на следующее утро академия пустела. Студенты и преподаватели предпочитали встречать наступление нового года в кругу самых близких, и по замку оставались растерянно бродить одиночки вроде меня, которым некуда возвращаться.
Самое лучшее время — в тишине и покое все две недели можно провести за заклинаниями и не бояться чужого взгляда.
Но вот звон, который означал окончания занятия, принёс не только общий радостный выдох, но и жёлтого вестника. Светлая птичка опустилась передо мной, раздражая взгляд.
Рианы, не дайте мне снова выйти из себя!
По правилам академии я должна была ставить подпись в присутствии куратора, но Неиски с Присли как-то обошли и это. Поэтому встречались с поверенным мы в первой попавшейся пустующей аудитории, где он упражнялся в остроумии, правда, уже года три его попытки меня переговорить выглядели откровенно жалкими.
Вздохнув, я распечатала вестник.
«Лиерра Грасс, жду вас в кабинете ректора. Убедительно прошу поторопиться и привести себя в порядок! Ваш поверенный, Т. Неиски»
Да какого шаргха опять кабинет ректора?!
— Аурелия, всё хорошо? — тревожно оглянулась на меня Миста, уже выходя из аудитории.
Прекрасно. Вот только разожму сейчас челюсти, выдохну и расслаблю пальцы, стиснувшие странное послание. Что значит «привести себя в порядок»? И причём тут ректор?
— Да, я в порядке, — слабо улыбнувшись и накинув шаль, я подхватила сумку и пошла на выход.
Снова пустое кресло секретаря позволило остановиться перед тем, как войти в кабинет ректора.
Руки дрожали, внутренности с каждой утекающей минутой всё туже скручивались в узел, а в горле пересохло. Что-то ждало меня за этой дверью и вряд ли это что-то мне понравится. Потому что оба письма Неиски лучились неприкрытой, грубой ложью. И потому что всё это началось задолго до сегодняшнего дня. Ещё летом, в тот солнечный июльский полдень, когда Присли пожелал отобедать в моём обществе, но вместо еды в золочённой тарелке изучал меня.
Довольным сытым взглядом.
И ещё тогда я понимала к чему идёт дело, но надеялась, что повезёт.
Не повезло.
По телу прошла судорога, пальцы крепче вцепились в концы шали и, сдержав судорожный вздох, я постучала. Хотела постучать, но дверь распахнулась раньше, чем костяшки пальцев коснулись деревянного полотна.
— Входите, лиерра.
Оллэйстар недоволен.
Это слышится в мягкой, безукоризненно-вежливой интонации, в складке на лбу, делающей его старше, в том, как прямо он стоит за собственным столом.