Страница 17 из 29
— Возражения не принимаются! И ещё назначу тебе исправительные работы: уборка зала после каждого рабочего дня, куда бы я хотел и подключить твоего защитничка! Возражения есть?! — уже обратился он к Фредди, который что-то промямлив, будто прогортив язык, даже возразить или согласится не смог. — Возражений нет! Свободны! И ты, Фёдор, тоже!
Фазбер, что после посмотрел на сына, с намерением сказать что-то вытянув палец, после кивая согласился со Спрингом и ушел вместе с петушком.
— Так… А теперь обратимся к чите экс-злодейки и «Позолоченному»… — протянул, не отходя от раздражения Спринг, после посмотря убийственным взглядом на Голдена. —… Ведь кроме тебя и твоей женушки никто больше не знает про крышу… Кто из вас рассказал им?!
— Ну я рассказал… — не колебаясь, спокойно ответил Голден Фредди.
— Ах значит ты?! Ты вообще головой своей думаешь хоть иногда?! А если бы с ними что-то случилось?! Я конечно понимаю: жаба душит от того что своих детей нет… Но зачем чужих губить?!
— Пап, перестань… — просила Оливия. —… Гневом ты проблемы не решишь. Будто ты один такой идеальный, а все остальные вплоть из ошибок состоят. Ты помогал убивать пятерых детей, так что…
Не успела она договорить, как Спринг схватил её за шею, гневно смотря.
— Не смей так говорить! Тебя там не было! Ты не знаешь всей правды! — яростно кричал он, пока на него смотрели полные страха янтарные глаза.
— Я тут услышала крики… Спрингтрап?! — послышался голос у входа, и стоило Трапу посмотреть туда он впал в ступор и будто заледенел. Там стояла шокированная Мангл. — Ты с ума сошел?! Отпусти её!
Кролик будто стал приходить в себя и быстро одернул руку, тем самым отпуская дочь. Её притянула к себе рассерженная лисица, после посмотрев на супруга так, что ему стало холодно.
— М-Мангл… Я…
Трап пытался оправдаться, но был прерван пощечиной лисы.
— Ничего не желаю слушать! Ты… — гневно прокричала лисица, но после стала успокаиваться и бесцветно проговорила. —… Когда-то я видела в чудовище добро. Сейчас я вижу только чудовище…
От этих слов внутри Спрингтрапа что-то треснуло, от чего стало больнее. В это же время, Оливия застыла. Она ведь слышала подобные слова от Шонни, что слышал их в своем видении. Потом её взгляд упал на Голдена, от чего она пришла в сильное удивление, граничащее с шоком.
«Черные перчатки… Нет… Это просто должно быть совпадение…» — пронеслось у неё в голове, пока она смотрела на перчатки.
Спрингтрап держась за пылающую от удара щеку, смотрел на то как его любимая вместе с Оливией стала уходить из помещения, куда после направилась Рейвен. Она хотела взять с собой и Голдена, но тот отказался. Пружинная ловушка прижал уши к голове и упав на колени, закрыл глаза, схватившись за голову. Опять он сорвался. Опять навредил. И на этот раз он возможно навсегда потерял тех кого любит.
— Спринг… Мне жаль… — тихо произнёс Голден Фредди, что подошел сзади к кролику и стоя в метре от него, хотел было положить руку ему на плече.
Вдруг его рука была перехвачена за запястье самим кроликом, что гневно смотрел на «брата». Но заметив некий испуг в его глазах, ослабил хватку. Последние капли гнева улетучились. Он притянул к себе медведя и обнял, на что тот стал отвечать.
— Г-Голди… Прости что сорвался… Я…
— Все впорядке. Ты беспокоился за дочь, а я просто подверг её риску. — спокойно ответил ему золотой мишка.
— Я сам своими запретами подвергаю её опасности. Я не хотел ей вредить. Я ведь так люблю её и Мангл… — на последних словах он обреченно вздохнул, отстраняясь от друга. —… Теперь она не простит меня.
— Не волнуйся. Есть у меня одна идея… Тем более у вас же скоро должна быть годовщина свадьбы?
— Да… Погоди… Годовщина?! — встрепенулся одноухий. — Говори, какая идея…
***
За пару дней, в процессе которого Спрингтрап воссоздавал в реальность идею своего «брата», он каждый раз когда пересекался с Мангл, то получал от неё лишь холодные взгляды. И вот, однажды ночью Голден созвал всех в зале, сажая Мангл вместе с её дочерью на самые первые ряды. На сцене по четырем углам стояли фейерверки, что предназначались для самой сцены. Однако шторы были задернуты.
— Мангл, на тебе и лица нет…— обеспокоенно сказала Чаки, что сидела напротив подруги вместе с Лефти. —… Ты стала совсем хмурой, дорогая… Неужели Спрингтрап так и не заговор с тобой?
— Я собирась с ним поговорить. По поводу того, что нам будет лучше без друг друга. Я желаю с ним расстаться сегодня…— холодно отозвалась альбиноска, даже не смотря в сторону лучшей подруги. — Он пытался убить мою дочь, так что другого он не заслуживает…
Чаки не стала больше спорить с подругой, а просто молча отвела взгляд. Рядом сидящий Лефти, положил руку ей на ладонь, будто говоря что все будет хорошо. Та лишь приулыбнулась.
— Ты… Серьёзно, мам? — с каким-то страхом спросила Оливия.
Тут на сцену взошел Спрингтрап, что держал в руках гитару, что когда-то подарила ему Мангл. Подойдя ближе к микрофону, он поднял взгляд на собравшихся, а в первую очередь на все ещё сердитую на него Мангл и начал говорить опустошенным тоном. Он слышал её слова и уже практически не во что не надеялся.
— Когда-то я был уверен что не достоин счастья, после всего что я сделал. Однако появилась та, что доказала обратное… Недавно, я совершил то, от чего я буду долго себя карать. Но… Я хочу сделать подарок на годовщину той, кого люблю всем сердцем…
Взяв в руки гитару, он прикрыл глаза и начал наигрывать мелодию, при этом начиная петь всё тем же опустошенным голосом.
— Я увидел, что солнце начало тускнеть,
И почувствовал, что зимний ветер
Стал холоднее
Человек понимает, кто рядом с ним,
Когда сияние угасает и стены больше не держат,
Потому что с этих пор остаются лишь обломки,
Может ли быть правдой,
Что все, что я потерял,
Стало моим самым большим приобретением,
Потому что это привело меня обратно
К тебе…
После кролик открыл серые, потерявшие блеск глаза, устремив их на столик, где сидела лисица.
— С этого момента,
Эти глаза не будут ослеплены огнями,
С этого момента,
Что было отложено до завтра начинается сейчас
Сегодня ночью,
Пусть обещание будет во мне
Как гимн в моем сердце
С этого момента
С этого момента…
Вдруг он остановился, опустив взгляд, словно понимая что это дохлый номер и ничего не сработает. Но потом он вдруг вспомнил одни очень давние слова.
«Никогда не отступайтесь от людей, которых вы любите…»
Внутри кролика что-то ожило и он продолжил петь, играя уже поживее.
— Детей когда-то я заманил,
Скрывая имя человека, что монстром был
Но совершил ошибку я,
Создав западня для людей, которых он убил.
Все эти годы,
Я жил в темноте
И жаждал я свободы и отмщенья
Но когда я остановился
И увидел тебя,
Я понял, что я был счастлив лишь с тобой…
С этого момента,
Эти глаза не будут ослеплены огнями ярости,
С этого момента,
Что было отложено до завтра начинается сейчас
Сегодня ночью,
Пусть обещание будет во мне
Как гимн в моем сердце
Я изменюсь
С этого момента
С этого момента…
Когда Спрингтрап закончил играть, то шторы отодвинул Голден, что стоял около сцены. Оказывается на стене был нарисован точно такой же рисунок как и на стене на складе. Все кто был в зале зааплодировал, за исключением Мангл, что хоть и оттаяла, но осталась непоколебима.
—… Не нужно этого… Я сделал это потому-что люблю свою жену, чтобы извиниться перед ней и дочерью, которой тоже сильно дорожу. Но… — Спринг проглотил в горле накапившийся ком, но продолжил таким же пустым голосом. —… Если так им будет лучше — то я ухожу… Прощайте…
После этих слов все шокировано, за исключением той же белой особы, посмотрели на него и стали перешептываться. Голден Фредди не выдержал этого поведения и подойдя к столу где сидела лисичка, стал рассерженно говорить.