Страница 46 из 189
Я свернулся калачиком, позволив себе застонать от боли, когда огонь, казалось, пробрался под мою кожу. Милосердным? Как он мог думать, что все, что он делал, было милосердным? Он был воплощением жестокости. Язычник без души.
Звук рыданий наполнил мои уши, и Клара внезапно закричала, упав передо мной на колени и обняв меня, и я задохнулся в агонии. Исцеляющая магия перетекла из ее тела в мое, когда она уткнулась лицом в изгиб моей шеи, ее слезы омывали мою кожу.
— Нет, нет, нет, — пробормотала она, крепко обнимая меня, и я не смог пошевелиться, чтобы оттолкнуть ее. — Мне так жаль, так жаль, Ксавье.
Ее сила пустила корни в моем теле, забирая боль и исцеляя все переломы и синяки на своём пути. Клара покрывала поцелуями мои щеки, и я хмыкнул, протянув руку, чтобы прижать ее к себе. Она смотрела на меня сверху вниз с сокрушенным выражением, слезы текли по ее лицу и делали ее похожей почти на человека.
— Ты в порядке, — прошептала она. — Я буду защищать тебя.
Я протянул руку, мое горло сжалось, когда убрал волосы с ее лица, а в мой разум пришла мысль, что настоящая Клара, возможно, все еще стоит за всей этой тьмой, которая вторглась в нее. Но потом она уронила меня на пол и встала, хлопая в ладоши.
— Глупый мальчик, не говори больше папе гадостей. — Она строго посмотрела на меня, а затем начала петь, выпрыгивая из комнаты.
Я заставил себя подняться на ноги, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони. Я был потрясен, но не испуган. Я не собирался заползать обратно в свою раковину и прятаться от него. Уже нет. Только не снова.
Я направился к выходу из комнаты и обнаружил свою маму, стоящую за обеденным залом, ее глаза сияли, когда она смотрела на меня. Ее горло дернулось, затем она указала на лестницу.
— Иди, умойся и смени рубашку, пока не пришел мистер Грейвбоун.
— Кто это? — спросил я, взглянув на свою забрызганную кровью рубашку. Звучит как глава какой-нибудь разыскиваемой банды в Red Dead Redemption. Не совсем утешительно.
— Просто иди, — настаивала она, отворачиваясь от меня, и я направился наверх с узлом в животе. Я ненавидел то, что Клара исцелила меня, а не моя мама. Каким бы жалким это ни было, единственные разы, когда я чувствовал, что моя мать действительно заботилась обо мне, были, когда она приходила залечить мои раны после того, как отец изобьет меня.
Я сменил рубашку и умыл лицо, и к тому времени, когда спустился вниз, то был готов встретиться лицом к лицу с тем, кем был тот парень. Но к чему я не был готов, так это к тому, что мой отец ждал меня внизу лестницы. Он положил руку мне на плечо, направляя меня по коридору налево, и мое сердце забилось сильнее, чувство беспокойства охватило меня. Что-то было не так. И мои инстинкты говорили, что я должен бежать, спасая свою проклятую звездами жизнь.
— Ты будешь делать так, как говорит мистер Грейвбоун, — сказал мне на ухо отец, его голос был убийственным шепотом. — Все, что он скажет. Я ожидаю, что вы с ним добьетесь прогресса в течение месяца. Если нет, что ж, я надеюсь, ты понимаешь, что жизнь в этом доме может стать гораздо более некомфортной, сынок.
Я проглотил подступающий ком в горле, сжав губы, пока он вел меня в гостиную в дальнем конце коридора. С одной стороны длинной комнаты потрескивал камин, а по обе стороны от него стояли два кресла. Из одного поднялся мужчина, его бледно-серые глаза буравили меня взглядом. Его седые волосы были зачесаны назад, и каждый угол его лица казался острым, как бритва. На нем висела кроваво-красная мантия, удерживаемая у горла золотой застежкой с изображением идеального подсолнуха.
Отец подвел меня к другому креслу и усадил на него, его рука оставалась на моем плече, когда он встал рядом со мной.
— Ты знаешь мои желания, Могильная Кость? — прорычал он, и мужчина наклонил голову.
— Я знаю, милорд. И вы можете быть уверены, что ни одно слово из этого не будет произнесено за пределами этих четырех стен, — ответил он голосом, который был тихим и жутким, дерьмо.
— Хорошо. Вам будут платить в конце каждого сеанса. И если я не увижу результатов в ближайшее время, я позабочусь о том, чтобы остальные ваши клиенты знали, что вы мошенник.
— Я не мошенник, — сказал он, вздернув подбородок. — Я вас не подведу.
Отец коротко кивнул и вышел из комнаты, оставив меня с сэром и с ощущением мурашек на коже, которое были от этого человека.
Могильная Кость сунул руку в карман своей мантии и достал большой золотой маятник, двигаясь ко мне, покачивая его на своих длинных пальцах.
— Я надеюсь, вы знаете, почему вы здесь?
— Нет, — сказал я, откидываясь на спинку стула и не сводя с него глаз. — Кто вы?
— Я Терапевт по Обращению в Орден.
— И что это должно значить? — процедил я сквозь зубы, хотя мог бы сделать дикое предположение.
— Твой отец доверил мне твою тайну. И я понимаю, какой стыд вы, должно быть, испытываете, оказавшись с таким низкоуровневым Орденом среди самой могущественной семьи Драконов Солярии. Я здесь, чтобы помочь.
Мой язык налился свинцом, пульс был слишком учащенным. Слово «помощь» звучало ужасно похоже на «вред».
Я ничего не сказал, не желая делиться с этим парнем своими мыслями на эту тему. С тех пор, как я стал Пегасом, я ожидал, что мне будет стыдно за свой Орден. Но оказалось, что это было совсем не то, что я чувствовал. Конечно, я был в ужасе. Испуганным. Но только потому, что я знал, что об этом подумает мой отец. Не потому, что я заботился о том, чтобы быть Драконом. Я всегда мечтал летать со своим братом. Я получил в подарок крылья, просто они не были чешуйчатыми и золотистыми, как у него. Они были мягкими, пушистыми и сиреневыми. И меня это устраивало. Я просто хотел, чтобы все остальные в мире могли быть такими.
Могильная Кость облизнул тонкие губы, поднимая маятник перед моими глазами.
— Я хочу, чтобы ты наблюдал за движениями маятника, пока мы разговариваем. — Он начал раскачивать его, и я не отрывал взгляда от его лица вместо того, чтобы повиноваться.
— Что ты ожидаешь получить с этого? — спросил я, чувствуя, как температура поднимается в моих венах.
— Мы собираемся изменить Орден, с которым ты себя идентифицируешь, юный Ксавьер, — сказал он с ярким блеском в глазах.
Казалось, что петля затягивается вокруг моей шеи, а мой отец — палач, готовый выбить почву у меня из-под ног. Я не могу отказаться. Иначе он сделает мою жизнь невыносимой. И если я когда-нибудь собираюсь получить шанс сбежать с мамой, то должен был выиграть себе это время, чтобы разработать план.
Жар огня окатил меня. Мне было слишком жарко, а этот парень был слишком близко ко мне. Я чувствовал исходящий от него запах ладана и табака, и мне не нравилось, как он на меня смотрел. Как будто я был его новым любимым проектом.
Я поерзал на стуле, опустив глаза на дурацкий маятник.
— Что теперь?
— Что вы чувствовали, когда впервые проявились? — он спросил.
Я провел языком по зубам, обдумывая, как лучше всего сыграть в эту игру.
— Я был напуган, — признался я. — Я чувствовал, что мне больше нет места в моей семье. — Еще одна правда.
Вплоть до того дня, когда отец узнал, кто я такой, он относился ко мне с безразличием. И никогда за все мои годы мне не приходило в голову, что это было благословением. Теперь я принял на себя основную тяжесть его ненависти. Его кулаки врезались в мою плоть, когда он выливал на меня каждую каплю обиды и разочарования, которые появились у него из-за моего Ордена. И когда он сказал мне, что жизнь может стать еще хуже, я не был настолько глуп, чтобы не поверить в это. — Я все еще не понимаю.
— Орден — это семья сама по себе, — сказал Грейвбоун, понимающе кивая, и все же его взгляд был отстраненным, как будто он не испытывал ко мне никакой реальной симпатии. — Прямо сейчас ты, без сомнения, жаждешь компании других пегасов, не так ли?
Я кивнул, мои глаза все еще качались в такт Маятнику. Тяжесть расползалась по моим конечностям, и чем больше я боролся с ней, тем сильнее она овладевала мной.