Гнездо желны

Обстановка здесь, конечно, была странная. Как оказалось, на всех стенах в коридоре висели старые чёрно-белые фотографии, где все виденные мной в спальне куклы были усажены на лавки, диваны или в кресла, как живые люди, и смотрели прямо в объектив.

Я передёрнула плечами от волны мурашек, пробежавшей по лопаткам. Прокравшись в гостиную, я хотела было выдохнуть, но не тут-то было. Младенец в колыбели внезапно закричал таким дурным голосом, словно его ошпарили кипятком. Он выводил рулады, переходившие в истерику, и почти сразу же с кухни вновь послышались торопливые шаги.

Да что же это такое! Нырнув, как в бездонный омут, в кипу игрушек, сваленных у ближайшей ко мне стены, я замерла без движения. И в тот же миг на пороге возникла хозяйка. Она шагнула к люльке и стала молча укачивать малыша, но тот всё никак не желал замолкать.

Сквозь щёлку в своей крепости я оглядела комнату и бросила тоскливый взгляд на противоположную стену, где меня дожидалась раскрытая решётка вентиляции. Теперь до неё было не добраться. Пока хозяйка здесь, я вряд ли сумею прокрасться мимо неё незамеченной.

Что же делать? Закусив губу, я стала выжидать. Не мог же этот ребёнок кричать без остановки целый день, в самом деле! Но, как выяснилось через десять томительных минут, мог. Потому что время шло, а младенец не успокаивался. И моя надежда тихо выбраться из этой ужасной квартиры таяла на глазах.

Вечно сидеть на месте тоже было нельзя, и я, осторожно раздвигая игрушки, стала по стеночке на четвереньках ползти по периметру комнаты, прикрываясь мягкими слонами, медведями и зайчиками. Когда до решётки оставалось преодолеть всего пару метров, хозяйка вдруг с хрипом вскинула голову, шумно втянула носом воздух и обернулась. Я замерла, как мышь под веником, забыв даже, как нужно правильно дышать. Закрывавшая меня от взгляда женщины кипа игрушек, давала очень плохой обзор. Но одно я разглядела точно. У обернувшейся в мою сторону хозяйки квартиры не было лица – только огромная пасть, из которой высунулся длинный синеватый язык, и где поблёскивали ряды острых чёрных зубов, тянувшихся до самой глотки.

От страха я онемела, чувствуя, как сердце отплясывает в груди сумасшедший ритм.

Что это за существо?! В чьём логове я оказалась?!

Когда меня за локоть внезапно схватила сухая холодная ладонь, выводя из ступора, я едва не задохнулась от ужаса. Но рот мне тут же зажала другая рука. Это была тётя Анфиса, которая, мерцая в полумраке своими крупными глазами, сидела рядом, тоже спрятавшись в горе мягких игрушек, и взгляд её был едва ли менее испуганным, чем у меня.

Уж как бы я ни недолюбливала свою вторую тётю, склочную и вечно всем недовольную женщину, но в тот момент я была готова её расцеловать. За то, что пришла за мной, что отыскала здесь.

Приложив палец к губам, он поманила меня за собой и первой двинулась обратно к вентиляции. Прикрываясь игрушками и не делая резких движений, мы доползли до решётки и забрались туда. Напоследок я обернулась, выискивая взглядом страшную хозяйку квартиры. Она всё ещё стояла возле колыбели, раскрыв свою пасть и вынюхивая. Слюна стекала с её языка и капала на пол, а младенец так и продолжал выть в люльке.

– Быстрее! На выход! – шёпотом поторопила меня Анфиса, ползшая впереди, и я двинулась за ней по вентиляции.

Когда мы обе упали на ковёр в нашем родном гнезде, то я первым делом сразу же расплакалась, как испуганная дурочка. Вокруг уже собрались все сёстры, брат и тётушка Инесса, а я ревела белугой, размазывая по щекам сопли и то и дело указывая пальцем на зев тоннеля за тумбочкой.

– Ну чего ты ревёшь? – даже растерялась Анфиса. – Сама же туда и полезла, куда не просили, и сама же теперь и хнычешь! У-у, Варька, бестолковый ребёнок! Ну на кой ляд ты туда забралась?

Дельного я ничего ответить не могла, как бы ни успокаивали сёстры, как бы Гаврила ни кормил конфетами, принесёнными с кухни.

Только уже через пару часов, когда я сидела на коленях у тётушки Инессы, а она мягко меня обнимала, я призналась:

– Мне обидно стало, что в квартире есть что-то, о чём я не знаю… От меня все скрывают тайный ход, как от маленькой, вот я и решила сама поглядеть, куда он ведёт…

– Так ты и есть маленькая, – усмехнулась Инесса. – А разве нет? Вон как глупо поступила. Ни у кого ничего не спросила, сама туда полезла и чуть там же и не осталась. Разве это не поступок несмышлёного ребёнка?

– Наверное, – буркнула я, опустив взгляд.

– Ну-ну! Не дуй губы. Знала же я, что кто-нибудь из вас туда заберётся рано или поздно. Все мы в роду любопытны от природы сверх меры, но нужно же думать и о собственной безопасности, когда шагаешь в другие миры.

– А это был другой мир? – удивлённо протянула я, едва схлынула первая волна удивления.

– А как ты сама думаешь? Конечно, он и был! Все мы – дети бескрайнего Леса, где каждое дерево – этой отдельный мир, одновременно и похожий на все остальные и не похожий ни на что. И часто по ветвям из одного измерения можно попасть в ближайшие. Правда, предпринимать подобные путешествия без надобности всё же не стоит, моя пташка.

– Мы все живём на дереве? – искренне удивилась я, вспомнив о школьных уроках, где рассказывали то про круглые планеты, летающие в чёрном небе, то про трёх слонов, стоящих на спине черепахи. Как-то всё это не укладывалось у меня в голове, ровно как и слова о Лесе.

– А где ещё, по-твоему, должны гнездиться птицы? – с хитрецой прищурившись, хмыкнула тётушка и ссадила меня со своих колен.

– Выходит, и я сегодня была на другом дереве? – сделала я вывод.

– Верно. Но заблудиться в этом Лесу ничего не стоит, Варя. И всегда нужно помнить путь домой или уметь позвать тех, кто тебя выведет. Например, нашу семью.

– А как это сделать без мобильного телефона-то? – жалобно протянула я. – Будь у меня там телефон, я бы домой позвонила! Но вы мне всё никак его не подарите…

Я вся сморщилась, как печёное яблоко, готовая вот-вот захлюпать носом. Тётушка Инесса сразу же строго мне ответила:

– Не нужен тебе никакой мобильник, Варвара! – Она всегда, когда сердилась, звала что меня, что сестёр полными именами. – Умей слушать сердце! И звать тех, в ком течёт та же кровь, что и в тебе.

Она схватила меня за руку и положила мою ладонь мне же на грудь.

– Вот! Здесь твоё сердце, Варя! Здесь твоя жизнь и здесь частица всех нас, всей твоей семьи. Стоит тебе позвать, как мы всегда сможем тебя отыскать, где бы ты ни оказалась. Никогда не забывай об этом.

Она коснулась унизанными перстнями пальцами своей груди и закрыла глаза. И в тот же миг я почувствовала, как кровь в моих венах вскипела. Я ощутила зов, который тянул меня вперёд, который бился внутри меня, как ураган, и который указывал путь красной нитью. Даже прикрыв веки, я знала, куда ведёт эта незримая линия, дрожавшая от зова. Она вела к моей тётушке, сидевшей напротив. Прямо к её сердцу, чей уверенный ритм отдавался эхом в моих ушах.

– Теперь ты слышишь мой зов?

– Д-да, – поражённо проговорила я.

– Никогда не забывай, что он рождается из твоего сердца. И тогда ты не потеряешь дорогу домой.

Она поднялась с места, поцеловала меня в макушку и ушла с кухни. А я так и стояла, глядя, как тянется за тётушкой алая нить, которую я столько лет не замечала.

Да, тот день я помню хорошо. Даже сейчас смех берёт от того, какой простодушной девочкой я была в те годы! Сколько всего не знала, сколько всего не видела вокруг.

И теперь уже мало что способно меня удивить.

Бросив пыльную тряпку на пол в комнате тёти Анфисы, я устало приваливаюсь спиной к тумбочке. За ней всё ещё гудит ветер. Но лезть туда я уже больше никогда не стану, что бы вообще откуда ни доносилось. С того самого памятного дня этот проход тётя Инесса закрыла, сперва окурив дымом семи трав, а после поставив там решётку с замком. Больше никто не должен был оказаться в логове кукольной хозяйки и её младенца. Ключ от решётки был лишь у Анфисы, правда, как я ни допытывалась, она так и не созналась мне тогда, для чего ей и вовсе нужен был этот проход.