Страница 2 из 4
*То остаться ему надо, то уходить собрался, что за бред? Я спятила?* – бормотала я себе под нос, вышагивая в ванну к фену. Это у некоторых шевелюра может втянуться в кожу, не намокнуть, а потом опять чистая и шелковистая, а у меня всё насквозь.
Когда убрали последствия и сели ужинать – выяснилось, что он вообще всеядный.
Трескал и солёные помидоры, и салат домашний из заготовок. Утащил половину моей жареной картошки, смешно тряся пальцами от горячего жира. Столовыми приборами пользоваться категорически отказался.
– Я руки помыл! – И протянул белейшие пальцы с длинными когтями!
– Когти бы втянул! Их ты не мог промыть, а ещё в мою тарелку лезешь!
– У тебя вкуснее!
– А что ты там про твой вкус и не твой говорил? – Я пододвинула ему большой бокал чая с молоком, куда он опрокинул половину сахарницы.
– Вижу я, вижу, ну пошутил неудачно… ты нормальная, средней волосатости. Что?
Я задумчиво разглядывала свои руки в тоненьких волосках – вот прямо сейчас они вдруг мне начали казаться мехом. Огромным, густым, мешающим!
– Прекрати их дёргать!
Он просто вырвал у меня из рук пинцет и зашвырнул его в угол кухни – ни за что теперь не достану, не отодвигая мебель (привет брежневские брови и прочий волосяной покров)!
– Ты какая-то волшебная субстанция. И куда ты деваешь всю эту массу тела при превращении? Переносишься между мирами, или странами – то ты зверь, то человек, то вообще похож на сказочного персонажа… А потом ты съедаешь мой ужин, совершенно игнорируя мясо и рыбу, и не даёшь мне ухаживать за собой в соответствии с моими канонами. Я ноги эпиллирую, если что. Все целиком, до самого верха. И подмышки брею, не во Франции живём. Выдержишь, или и тут мне диктовать начнёшь?
И вот тут этот умильный монстр сжался на табуретке и я увидела, как пушистик сбежал в комнату, забавно потявкивая.
Ключ в замке повернулся и время волшебства закончилось – вернулся бывший.
– Ты чего? Рано же ещё? – это я бывшему.
Мы не разъезжаемся – квартирный вопрос испортил не только москвичей, а вообще многих людей в стране.
Да и с мужчиной – даже с таким недотёпой – проще, чем одной.
– А дети где? Ой, собачка! Давай Тузиком назовём? – И руки немытые, с улицы прямо, в мордочку тянет.
«Как бы не укусил!» – я про песца, конечно. Он же не знает, что руки немытые лучше не кусать… или знает?
Оборотень зарычал, а бывший отдёрнул пальцы от острых зубов показавшихся из под губы пушистика.
– Бешеный поди. Вечно ты больных, да заморышей в дом тащишь!
– Да, вот притащила тебя на свою голову, и выгнать рука не поднимается!
– А что, – шумя водой в ванной, продолжил рассуждения бывший, – может пошалим, как раньше, раз детей ещё нет? У нас с тобой десять дней на передумать есть. Может, я потом прощения попрошу, и мы весь развод отменим. А?
Выглянул из ванной, удивлённо разглядывая кучу мокрых полотенец, вытер руки тем, которое я для лица держу.
– Восемь дней осталось, и прощение не поможет! Вот раздашь свои полтора миллиона долгов, тогда я ещё подумаю, буду с тобой без адвоката разговаривать или нет. – Я закрыла дверь в детскую комнату, куда уже скрылся пушистик.
– А если я тебя даже спрашивать не буду? – раздалось за дверью.
В ответ ему пушистик громко и даже как-то радостно зарычал.
Бывший тут же сбежал на кухню разогревать свои полуфабрикаты.
– Вот зачем ты меня выбрал? На кой я тебе сдалась, а? Я от этого придурка устала, а тут ещё ты на мою голову!
Я стала переодеваться – детей забрать из школы надо, а то темно.
Близняшки учились во вторую смену.
Мальчик и девочка, смешные и такие похожие, что я не путала их просто потому что знала всегда, кто и где, хотя и меня они пытались обмануть.
Тима и Тома.
Шалун-проказник Тима и скромница-тихоня Тома.
Моя мечта и моё наказание.
– Ты сейчас думаешь о хорошем, у тебя такая улыбка милая и добрая. Я к тебе и пошёл только из-за того, что ты добрая… – Голос за спиной, который вот прямо сейчас я совсем не хотела услышать!
– Спятил? – прошептала я.
– Он не услышит, он ест. Можно, я его укушу?
– Не бери бяку в зубы, и живот не заболит. Я о детях думала. Сейчас схожу, приведу их домой.
– С тобой можно? – Он даже хвостом завилял.
– Можно, тебя же вроде как выгуливать надо. А ты случайно унитазом пользоваться не умеешь?
– С тобой наедине или один вообще – запросто, но во всех остальных случаях, как с собака.
– Угу, и бегать за каждым хвостом тоже будешь… – пробормотала я себе под нос, натягивая свитер.
– Могу не бегать, если тебе так будет лучше.
Ткнулся мне под коленку влажным носом и затих.
Голос бывшего из-за двери:
– Ты за детьми когда идёшь?
– Уже одеваюсь.
– Одеваешься? Я захожу.
– Нелогичный ты идиот, заходить надо, когда раздеваются! – приложила я его дверью в лоб и вышла следом за пушистиком!
– Родная жена приставать не разрешает, – тёр припухший лоб бывший…
– Бывшая жена! – счастливо запахнула я дублёнку и выскочила с пушистиком за дверь!
Школьный двор.
Самый обычный.
А вот бегающий сугроб с пушистым хвостом – необычно!
– Какая милая собачка!
– А можно погладить?
– А она не кусается?
Со всех сторон нас обступили дети разных возрастов.
– Ты кусаешься?
Оборотень чихнул и помотал головой.
Потом честно подставил голову и спину под детские ладошки.
Вот из толпы детей его достать оказалось сложнее – он сам выскочил, когда я позвала:
– Мы уходим, догоняй!
Догнал, заглянул каждому в лицо, потряс головой и побежал впереди.
Вопросы посыпались наперебой с обоих сторон:
– Мам, у нас будет жить собака?
– А папа разрешит?
– Как его зовут?
– Он ручной или дикий?
– Это собака или лиса?
– А кто с ним будет гулять?
– А можно не всем вместе? Это песец, полярный лис, почти собака, домашний, кто захочет – тот и будет, если он с вами пойдёт, он умный! Как зовут, не знаю, остальное дома, а то холодно уже! А папе не всё равно?
Дети согласно покивали и поспешили по морозной улице домой.
Лапы мыли по прежнему сценарию – только я закрыла дверь ванной, а он уж сам… за занавеской.
– Ты даже ни разу не заглянула ко мне, совсем не любопытно?
Шёпот прямо мне в ухо, и горячее тело близко-близко!
– Нет.
– Я терпеливый, подожду. Они на тебя похожи – две копии, и между собой тоже. Как так вышло? От отца как будто и нет ничего. Ты сильная!
– Вытерся? – Я поёжилась.
– У тебя запах изменился, не сердись!
– И чего так долго псине лапы мыть?
Дверь дёрнулась, но шпингалет не поддался.
Песец сидел у моих ног, мило обняв лапы хвостом.
– Ты ещё ему их феном посуши, лапы-то! – буянил за дверью бывший.
– Надо будет – и посушу! – Я резко открыла дверь, опять приложив недотёпу в лоб!
Ходить ему теперь с шишкой, потому что с рогами не успел – развелись!
– Его надо на бешенство проверить! – ответил бывший на рычание оборотня.
– Себя проверь сначала!
– Мать из тебя препаршивая, сразу к детям заразную псину повела.
Я смотрела на свою ладонь – пальцы сжимались и разжимались. Песец вертелся под ногами, уводя меня в детскую, но очень хотелось наподдать бывшему, вот прямо так больно – чтобы дошло.
Дети уже поужинали, самостоятельно разобрались с уроками, собрали учебники на следующий день и тихо ждали нас в комнате.
– Спать или сказку? – Я расстелила кресло-кровать рядом с детской двух ярусной кроватью.
– Расскажи, как нашла его? – сыночка как всегда, заводила.
– Мам, расскажи! – вторит группа поддержки в лице тихони!
– Он сам пришёл. Хочет с нами жить, и не говорит, как его зовут.
Оборотень залез ко мне на кресло и свернулся клубком, поблёскивая глазками бусинками.
– Как же мы его звать будем? – задумчивое от сына.