Страница 9 из 15
Около 18:00, день, когда начались торги у Laurie’s.
Так называемые торги Various Owners – со множеством владельцев. Двумя гвоздями аукциона стали один Виллем де Кунинг и один Дэвид Хокни[35], предлагались также работы Марка Тоби в стиле «белой записи»[36], гипнотический ярко-красный Барнетт Ньюман[37] и фальшиво-наивная работа Филиппа Густона[38].
Лоррен смотрела только на «Дозорного».
Аукционист с молотком в руке походил на Леонарда Бернстайна[39]. Зал был полон, на правом и левом балконах толпились молодые люди, работающие с клиентами по телефону. «После папиной смерти в 1991 году в мире оставалось не больше ста долларовых миллиардеров, сейчас их тысячи, – размышляла Лоррен, – и даже если искусством интересуются пять-десять процентов, это немереные деньги…» В шикарных кварталах великих мировых столиц – Лондона, Парижа, Сингапура, Гонконга – открываются новые галереи, и лучшие из них – в Нью-Йорке.
У Laurie’s не ждали сумасшедших трат, которые имели место на торгах в аукционных домах Christie’s или Sotheby’s, и тем не менее сумма каждой продажи исчислялась миллионами долларов. Да, рынок произведений искусства перегрет, покупателей держат за простофиль, на живопись тратятся сумасшедшие деньги, что выглядит неприличным – чтобы не сказать преступным! – притом что миллионы людей голодают. И Лоррен, жестко контролировавшая свои траты – она даже одежду покупала на распродажах, – была готова согласиться с такой оценкой, но жаждала завладеть «Дозорным», хоть и понимала, что желание стало иррациональным, почти навязчивым. Достигнув совершеннолетия, она «отложила» часть отцовского наследства до того дня, когда шедевр снова вернется в оборот. «Так захотел бы папа…» – думала она, помня, что незадолго до смерти он сказал ей, семилетней девочке: «Об одном я жалею, малышка: что не купил картину сам».
Наконец этот день настал.
– Здесь все, даже болван Гвидо, – сказал Зак. Его телеса свисали с узкого сиденья, и он то и дело покушался на жизненное пространство соседей, стул Лео в том числе.
Лео не знал, кто такой этот «болван Гвидо», да это и не имело значения. Сейчас его интересовали только картины – за освещение он готов был поставить куратору высший балл, – и хотел он одного: встать к мольберту.
– Эти торги не прошли бы тест Бекдел, – заметил Зак.
– Что за тест?
– Он выявляет недоотображение женских персонажей в произведении искусства[40].
Лео не стал комментировать объяснение, он подумал о Райкерс, о драматичных последствиях гиперсосредоточения тестостерона внутри ограниченного пространства и о том, как сильно за три года изменился мир. Очки с затемненными стеклами скрывали часть синяков на лице, но, войдя в зал, он почувствовал на себе недоумевающие взгляды публики.
– Может, заткнешься… на некоторое время? – прошипел он сквозь зубы.
Великан весело оскалился и поправил огромные очки, сползшие на кончик носа.
– Здесь не тюрьма, Лео Ван Меегерен: все имеют право высказаться.
– Двести тысяч справа! Двести тысяч! Триста тысяч! Четыреста тысяч здесь!
Аукционист – двойник Бернстайна – вел торговлю в бешеном темпе, словно боялся опоздать на поезд:
– Пятьсот тысяч по телефону! Пятьсот тысяч! Шестьсот тысяч слева! Шестьсот тысяч! Семьсот тысяч от кого-то в зале? Нет? Да? Кто поднял цену? Вижу вас: семьсот тысяч! Восемьсот тысяч! Восемьсот тысяч! Девятьсот тысяч! Девятьсот пятьдесят тысяч! Миллион! Один миллион – раз… Один миллион – два… Один миллион – три! Продано!
Лоррен задержала дыхание. «Аукционист, наверное, под амфетаминами. Или нанюхался кокса. Вот, уже машет руками, будто дирижирует оперой „Вильгельм Телль“ в каком-то сумасшедшем ритме!» – удивлялась она.
– Переходим к одному из гвоздей сегодняшней программы. Изумительное, каноническое, известное всем вам произведение, дамы и господа, безусловный шедевр Виктора Чарторыйского, ставший неотъемлемой частью истории искусств. Я, конечно же, говорю о «Дозорном». Написанное маслом на холсте в тысяча девятьсот семидесятом году, оно открыло период так называемого «метафизического реализма» в творчестве мастера. Но начнем мы с двух более ранних картин, написанных в экспрессионистском стиле, более темных по общему тону, близких к испанскому маньеризму Эль Греко.
Экспансивный «человек с молотком» повернулся к картинам и простер руку к трем лотам. Помещенный в центре «Дозорный» притягивал к себе все внимание, как Иисус, висящий на кресте между двумя разбойниками на картине средневекового мастера.
– Три миллиона девятьсот тысяч здесь! Три миллиона девятьсот тысяч! – выкрикнул он через двадцать пять минут. – Три миллиона девятьсот! Кто-нибудь предложит четыре?
«Четыре миллиона! В два раза больше моего лимита! – с отчаянием подумала Лоррен. – Ну что за гадство такое, ведь другой возможности не будет, старушка, никогда не будет…»
Она подняла руку.
– Четыре миллиона! – возликовал «Леонард Бернстайн».
Шум в зале. Маленький японец, сидевший на два ряда ближе к кафедре аукциониста, обернулся полюбопытствовать.
– Четыре миллиона! Четыре миллиоооона!.. Give me one![41]
Руку подняла молодая женщина с телефоном возле уха, сидевшая в одном из боксов.
– Четыре миллиона сто тысяч по телефону! Четыре миллиона сто тысяч! – бесновался ведущий.
На табло у него за спиной высвечивались курсы доллара США, евро, фунта стерлингов, швейцарского франка и гонконгского доллара.
– Четыре миллиона двести в зале!
Японец. Проклятье. Лоррен чувствовала, что падает в яму. «Дозорный» сейчас ускользнет от нее. Все пропало.
– Дамы и господа, у нас в зале четыре миллиона двести! Четыре миллиона двести! Никто не предложит больше? Никто? Мы продаем! Четыре миллиона двести! Никто не предложит четыре миллиона триста тысяч? Последняя возможность!
Она подняла руку. Стало очень тихо.
Потом снова возник и усилился гул. «Дирижер» улыбался ей во все тридцать два зуба. Японец обернулся еще раз.
– Четыре миллиона триста! – Аукционист был близок к апоплексическому удару. – Четыре миллиона триста тысяч! Последняя возможность… Четыре миллиона триста тысяч… Отдаю? Никаких сожалений? – Он стукнул молотком по кафедре. – Последний лот сегодняшнего вечера… продан за четыре миллиона триста тысяч! Сердечно вас благодарю, дамы и господа! Поздравляю, мадемуазель!
Лоррен показалось, что земля разверзлась у нее под ногами. Она вбухала четыре миллиона триста тысяч долларов в чертову картину.
Совсем обезумела!
Лео не отрываясь смотрел на затылок молодой женщины, купившей «Дозорного» за четыре миллиона долларов. Эта сумма вдвое превышала ту, что требовал с него Ройс Партридж III. Дьявольщина…
Четыре миллиона триста тысяч долларов…
Четыре миллиона триста тысяч долларов…
К которым добавятся транспортные расходы и налог на расходы на участие в аукционах, но всем займутся сотрудники Laurie’s: в отличие от Sotheby’s или Christie’s этот аукционный дом предоставляет своим клиентам более индивидуализированный сервис, что в сравнении с суммами в обороте было сущей ерундой. Лоррен занялась подсчетами. Она потратила все оставшиеся у нее деньги. Воля отца исполнена, но ее все равно гложет чувство вины, что может показаться странным: наследство, о котором она не просила, жгло ей руки. Лоррен всегда хотела избавиться от семейных денег – любым способом. Она огляделась: люди покидали зал. Ей придется ждать тендерный лист.
35
Виллем де Кунинг (1904–1997) – нидерландский художник и скульптор, одна из важнейших фигур абстрактного экспрессионизма. Дэвид Хокни (р. 1937) – английский художник, график и фотограф, участник движения поп-арта, один из самых влиятельных британских художников XX века.
36
Марк Джордж Тоби (1890–1976) – американский художник, представитель Северо-западной школы абстрактного экспрессионизма. «Белая запись» – стиль, требующий нанесения белых или светлых каллиграфических символов на абстрактный фон, состоящий из тысяч мелких переплетающихся мазков кисти.
37
Барнетт Ньюман (1905–1970) – американский художник, одна из главных фигур абстрактного экспрессионизма и, вместе с Марком Ротко, ведущий представитель живописи цветового поля.
38
Филипп Густон (Филипп Гольдштейн; 1913–1980) – канадско-американский художник, рисовальщик и муралист, известен прежде всего своими резкими, мультяшными картинами и рисунками, от повседневных сцен до повествовательных политических сатир; один из основателей неоэкспрессионизма.
39
Леонард Бернстайн (1918–1990) – американский композитор, пианист, дирижер и популяризатор академической музыки, один из важнейших дирижеров XX века.
40
«Тест Бекдел» отражает адекватность представления женщин в литературе, кино и т. д. и впервые был сформулирован в 1985 году в комикс-стрипе американской комиксистки Элисон Бекдел «Дайки, которых нужно остерегаться» (Dykes to Watch Out For, 1983–2008); чтобы произведение прошло тест Бекдел, в нем должны быть: 1) хотя бы две женщины, 2) у которых есть имена и которые говорят друг с другом 3) о чем-либо, кроме мужчин.
41
Здесь: кто больше? (англ.)