Страница 146 из 157
Под эти, отдающие злорадством и предвкушением чужой боли мысли, сжавшаяся, неприятно холодная пружина в груди, наконец, полностью расслабилась и исчезла. Всё же начавший ехать крышей, нарушающий приказы подчинённый — это большая проблема. И как её решать, сходу даже и не сообразишь. Кей пусть и засранец, но отдавать его на растерзание командованию, что с готовностью избавится от психа, негодного для дальнейшей службы или отставной жизни на гражданки, я не готова.
Не чужой человек ведь.
Мимолётно встретившись глазами со странно внимательными, почти что изучающими, карими очами придурочного клоуна, стучу костяшками пальцев себе по лбу. Что бы он там не задумал — это — плохой юмор. Очень плохой! Одно дело шутить о моих или иных членов группы сексуальных предпочтениях, а также о других мелочах; и совсем другое — делать это относительно таких вещей, как прямое нарушение приказов.
После, переведя взгляд на остальных, сделав короткую паузу, согнав с лица дурашливое выражение и взлохматив шевелюру, Кей, как ни в чём не бывало, продолжил:
— Я, может, вообще передумал мстить своей семейке. Папашкину морду подровнять, само собой, не откажусь, но остальные — пусть живут, им и так не сахарно. Раньше представлял встречу с отцом и роднёй, хотел отыграться, за то, что выкинули меня с мамашей, а сами весело жили, вкусно ели и сладко спали, — вздохнул незаконнорождённый потомок главы рода Ван. — Только поспрашивал я мелких, поболтал там-сям, и оказалось, что всё нифига не так, как я нафантазировал в детстве. Кормят-то неплохо, и постельки у них мягкие, но… Слишком опекают и душат, даже подраться нормально нельзя. Даже мангу посмотреть! Говори то, делай сё, одевай это… — брюнет скривился, — дома, на задании и просто на улице — ведь твоё поведение влияет на лицо рода! Будто оно и так не похоже на морщинистую жопу папаши! Аристократия… старший род… фу-ты, ну-ты, ножки гнуты.
Парень пренебрежительно усмехнулся.
— Эти чванливые куклы даже дерьмо будут есть с положенной приличиями миной! Да на Базе и вполовину не так дрючат, не говоря про миссии! Быть мной, какой я есть — весело и прикольно. А таким, каким мог стать, если бы родился признанным… фиг знает, — задумчиво глядя вдаль резюмировал Кей.
И благодаря эмпатии я знала, что это не просто слова: на сердце нашего на миг посерьёзневшего любителя юморесок, обидных, бесящих и не очень, словно бы развязался старый, давно привычный, но всё равно доставляющий дискомфорт душевный узел.
Впрочем, надолго его обстоятельности не хватило, не прошло и пары секунд, как на лице вновь оказалась привычная маска легкомысленного балагура.
— «Кей — мудак с косой номер два» — звучит не круто, верно? Нет, не для того мой цветочек рос, мальчики и девочки! Лучше, как Куроме-чи, стану Мастером и забабахаю свой род со своими правилами! — воскликнул шутник, стрельнув глазами в сторону Акиры, тем самым показав, с кем именно он собирается создавать «род здорового человека» — ну, каким он должен являться на взгляд отдельно взятого государственного убийцы. — Хотя… — он снова взлохматил шевелюру, — к лесным тварям эти заморочки! Мне и так хорошо. Как там у поэта? — Кей откашлялся, отставил ногу и, заложив правую руку за отворот своей аляповатой куртки, начал декламировать:
— И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Преподобный, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!*
/*Николай Гумилёв. В оригинале рай не «преподобный», а протестантский./
— Недурно, — в присущей острослову манере, изображаю хлопки аплодисментов. — Не знала, что ты уважаешь поэзию. Но не думай, что стихотворение и история из прошлого спасут тебя от последствий «смешного розыгрыша».
— В одной крутецкой манге прочитал, — проигнорировав последнюю часть моих слов, с привычной усмешкой поклонившись, ответил шутник. — Вот скажи, подруга, разве я не классный?
— Раздражающий, но, пока держишься в рамках — забавный, — честно отвечаю я. — Иногда сама хочу тебя прирезать, но если ты всё же погибнешь, мне станет скучнее.
— Слышали? Даже злая Куроме-чи говорит, что Кей Ли и сам по себе классный, хоть и не такой породистый! А тупые снобы Ван — пусть идут в хентайные объятья Чёрной Слизи! И как в семье надутых дворянских придурков мог родиться такой идеальный парень, как я?
— Такой идиотский парень, как ты, — недовольно буркнула Акира и толчком в бок прервала излияния разошедшегося болтуна. — Пошли, в ресторане будет всё готово через час, Куроме говорит, что Юрэй знает это место, — рыжая бросила на меня взгляд и, получив утвердительный кивок, продолжила:
— А мы ещё ледяной дворец посмотреть хотели.
Бэйб энергично кивнул.
— Говорят, очень красивый. Тоже пойду.
— Все пойдём, — дополняю я. — Нечего разделяться под носом у наших новых «друзей».
Глава 17 Плохие хорошие вещи
— Дорогие друзья и, не побоюсь этого слова, соратники, — стоя за трибуной, витийствовал разряженный в пестрящие золотом и драгоценностями одежды толстый наместник, что, по виду, никогда не поднимал никакого оружия страшнее вилки, ручки или увесистой печати.
Соратник, хех.
— Я несказанно рад приветствовать всех вас в своём дворце, продолжал заливаться оратор. — И с чувством огромного уважения я хочу вручить свои поздравления и награды выдающимся гражданам нашей великой Империи. Тем, кто создаёт и приумножает богатства нашего региона и страны, тем, кто защищает отечество и служит ему…
С едва заметным вздохом откидываюсь на спинку стула. Судя по всему, словоблудить Тайго собирался ещё долго.
И зачем я согласилась на эту затею с церемонией награждения? Ничего страшного не случилось бы, если вместо меня тут отсиживал свою упитанную пятую точку очередной чинуша, штабной офицер или придворный, жаждущий примазаться к победе, а я продолжила отдыхать в компании красавиц из Павильона Цветов. Вон, и так из двух десятков награждаемых лиц, знакомых по сражению с многоножкой или захвату и зачистке перевалов, здесь от силы треть; остальные — те самые щекастые и пухлозадые просиживатели начальственных кресел.
Спроси любого из них, что он тут забыл — и он аргументированно обоснует, почему именно он должен здесь присутствовать. А самые наглые ещё и приведут доводы, вследствие которых имперская убийца обязана уступить место для их «более достойных» и «заслуженных» коллег.
Увы, я слишком заметная фигура, чтобы подобным манёвром избежать затеянного наместником скучного мероприятия.
Конечно, если следовать традициям, то ни меня, ни ребят — хотя они и так отвертелись, подло оставив лидера команды на растерзание толстому «тигру» — Тайго награждать не должен. Мы здесь выступали в роли живого инструмента пославшего нас Сайкю, которого и обязан всячески восхвалять упитанный управитель Северо-востока. Однако он, что для политика логично, не горел сильным желанием терять свободу манёвра и плотно попадать в число людей министра разведки. Мне такой исход тоже не особенно интересен. Вот наш яркий да велеречивый союзничек, чтобы выразить это намерение, и не придумал ничего лучше, чем показать свою фронду — публично поблагодарив и облагодетельствовав «инструмент» в лице главы группы имперских убийц.
Глава всея местной администрации долго пытался объяснить все тонкости того, почему такой ход, не оскорбив Сайкю, продемонстрирует стремление сохранить нейтралитет. Та ещё муть: нужно годами и десятилетиями вариться в этом котле, дабы нормально понимать, как в глазах таких же политиканов выглядит каждое твоё слово и действие в сочетании с текущей обстановкой и телодвижениями партнёров. Без особого стиля мышления, без своеобразной профдеформации это всё примерно так же понятно несведущим, как юридический жаргон или ловкие фокусы финансистов с тройной бухгалтерией, плавающим курсом золота и бинарными опционами (правда, хотя бы до последних местная финансовая мысль пока не дошла).