Монах Ордена феникса

– Кто ты такой? – медленно, раздельно, с паузами проговорил старик так, словно говорил с юродивым.

Альфонсо хотел было сбалагурить, сказать какую-нибудь дурацкую шутку, типа «зашел на блины», как это делают все отважные рыцари, глядя в глаза смерти, в выдуманных былинах, но вовремя одумался – все таки не то время и не то место..

– Я Альфонсо дэ Эстеда, ходок, мне двадцать пять лет, не женат, детей нет.

Коротенькая получилась характеристика, но больше Альфонсо не нашел что сказать. Тем более и эти слова дались ему очень тяжело, поскольку распухший язык очень болезненно стукался о небо и не мог улечься во рту, норовя вывалиться на воздух.

– А я кто?

– Ты – Гнилое пузо, мой помощник.

Арбалет медленно опустился, но Гнилое пузо не стал далеко его убирать – положил на плохо соструганную тумбочку из тополя на расстояние вытянутой руки, чтобы быстро схватить его и всадить стрелу в лоб Альфонсо, если понадобится. Мысленно Альфонсо одобрил его действия, глубоко в душе даже гордился, что так хорошо его обучил поведению во время лечения обколотых чертополохом. Он посмотрел вниз, настолько, насколько мог нагнуть голову, то бишь, ненамного.

– Сколько времени перевязаны мои ноги?

– Не бойся, всего две щепотки, – ответил Гнилое пузо, и оба они машинально посмотрели на часы, на то узкое место, где песок из одного сосуда, толкаясь песчинками, перетекает в другой. – Через пять щепоток нужно будет их снимать. А пока…

– Нет, – Альфонсо резко дернулся, звеня цепями, пытаясь высвободиться из кандалов, выдернуть проклятые гвозди, забитые насквозь дубового бруса и загнутые с другой стороны стены избушки, громко, надрывая горло, заорал, – тварь ты не посмеешь, отойди!!!

Гнилое пузо стоял с кружкой самого отвратительного пойла, которое можно было найти во всем белом мире – он стоял с кружкой чистой воды. Сейчас будет ужасная пытка: Альфонсо будет пить.

– Ты прекрасно знаешь, что вода сейчас необходима тебе.

Да, Альфонсо прекрасно это знал. Как знал он и то, какие ощущения будет испытывать.

– Отстать, урод, отойди!!! – кричал он, вырываясь изо всех сил, дергая цепями. В один из криков во рту его оказалась деревянная воронка; он попытался разгрызть ее зубами, но в этот момент в рот полилась вода, и он забулькал нечеловеческим криком, мотая головой, пытаясь от неё избавиться. Выжигая воспаленное горло, внутрь полился раскаленный свинец, загорелся желудок, волна жара ударила в голову. Содрогаясь от боли, Альфонсо пытался достать своего мучителя ногой, ножка воронки треснула, разлетелась в щепки, и вода полилась мимо горла на грудь.

В Алексии был один из ритуалов посвящения в воины – парень должен был стоять на раскаленных углях, не проронив ни звука. Стон, считался слабостью, а крик был позором на всю семью. Наблюдая за этим посвящением, Альфонсо недоумевал: почему нужно терпеть боль именно без звука, если орать легче? Где применять такие навыки?

Альфонсо не боялся своих слабостей – он рыдал, кричал, молился, рвался разорвать помощника на куски, ругал Гнилое пузо всеми самыми богохульными словами, которые знал, иногда даже придумывая их на ходу. Потом он резко обмяк, повиснув на цепях, потому что устал. Глухо стучало надорванное сердце, гудела голова, а острая боль пронзила даже ногти. В одной из самых сильных пульсаций казалось, что болят даже сапоги.

Все это время Гнилое пузо смотрел на его муки направив на него арбалет, когда же приступ ярости прошел, он снова положил свое оружие на коряво сколоченную тумбочку, и начал запихивать в рот Альфонсо грязными пальцами лохмотья травы, прямо вместе с ползающими по ней жуками.

Все правильно, мысленно одобрил Альфонсо. Уколотые чертополохом люди вели себя не предсказуемо – обычно очень агрессивно, сражаясь с демонами из своих видений нападали на всех подряд, иногда умирали от страха, были инциденты (редкий случай) когда уколотый безудержно смеялся, причём даже тогда, когда настоящие звери рвали его на куски. Выглядело это со стороны и смешно и жутко одновременно. Иногда уколовшись, не проявляли себя вообще никак, набросившись совершенно неожиданно и не сразу понятно с чего вдруг.

Времени осталось мало – песок почти спустился вниз весь, и он работал челюстями быстро, как мог, пережевывая траву, как корова сено. Иногда трава выпадала у него изо рта, и тогда помощник поднимал ее с пола, и запихивал ее обратно.

– Все, проглотил?

Альфонсо кивнул, и, словно выплевывая воздух, прошелестел: развязывай.

– Десять щепоток терпи.– Гнилое пузо сунул в рот Альфонсо кусок дерева, чтобы тот не мог сломать себе зубы или откусить язык, подтянул цепи ног так, чтобы он не мог ими его ударить, и резким движением сдернул стягивающие сосуды ног веревки. Кровь прилила к ногам, и их словно окунули в кипяток. Порой Альфонсо казалось, что он потеряет сознание, сломает себе руки, пытаясь вырваться, или вывернет дубовые балки. Десять щепоток казались вечностью, песок не торопился падать, словно зависая в воздухе, но наконец, пытка кончилась, Гнилое пузо ловко и быстро затянул ноги веревками, и вместе с онемением ног боль начала постепенно уходить. Альфонсо снова обессиленно повис на цепях; все самое болезненное кончилось, дальше будет легче.

Снова во рту оказалась воронка, уже новая, но на этот раз он только болезненно морщился, стараясь выпить как можно больше воды, и замычал лишь тогда, когда больше не смог терпеть боль. Минут пять он пытался отдышаться, прежде чем смог заговорить:

– Господи, что ж так больно…Что со мной случилось?

– Ты наступил в чертополох. – Гнилое пузо выудил из угла комнаты маленький стульчик и, придвинув его поближе к Альфонсо, оседлал, широко растопырив ноги.

–Это и ежу понятно. Как я мог его не заметить? Как я мог в него наступить?

– Судя по количеству уколов, ты по нему отплясывал.

– Что?

– Четырнадцать уколов на двух ногах.

Альфонсо откинул голову назад и стукнулся затылком о дерево. И не обратил на это внимания.

У чертополоха были мясистые, крупные листья, которые пользовались успехом у травоядных всего леса, являясь вкуснейшей травой, если, конечно, получалось полакомиться ею, умудрившись не уколоться маленькими, тоненькими ядовитыми иголками. Уколотый один – два раза человек, в зависимости от здоровья, попадал в мир бреда, боли и страха, где все живое вокруг стремится тебя убить, не узнавая никого, дрался со своими видениями, попадало при этом иногда и реальным существам, которым посчастливилось оказаться поблизости. Альфонсо иногда казалось, что чертополох обнажает самые сильные страхи человека, ведь именно после первого укола он, пообщавшись с бредовыми ведьмами, перестал испытывать религиозный страх перед лесом, или, ему казалось, что перестал. Но один раз в бреду на него напали трухлявые пеньки, и его теория сильно пошатнулась – трухлявых пней Альфонсо не боялся.

Куда после укола попадали животные было не понятно, но лучше было в этот момент не попадаться им на пути.

– Я не выдержал бы четырнадцать уколов. Я умер бы.

– И все же ты жив, и самое худшее пережил. Если ты еще как то умудришься поесть, то и поправишься скоро.

– Где ты меня нашел?

– Недалеко от нашей точки входа. Найти тебя было не трудно – ты так орал, что деревья гнулись, а вот тащить…Вот это была задачка. Что тебе хоть привиделось? Сарамона видел?

– Видел. И с ведьмами целовался. И пес этот проклятый…Ты сказал недалеко от нашей точки входа, то есть не там?

– Нет, чуть ближе.

– А как я попал на ту сторону? Как я через шиповник прошел?

Шиповник-кустарник высотой с рост человека, закрывал вход в лес словно забор, произрастая по всему его периметру. Казалось бы, что сложного-взять топор и порубить проход? Но шиповник отстреливал десяти сантиметровые иглы, едва к нему кто-то прикасаться, пробивая насквозь даже латы рыцаря, оставляя в теле жертвы семечко. Потом из трупа вырастал куст с очень красивыми цветами и полезными при простуде ягодами. Ну и огроменными шипами, конечно.