Неба

Евгения Кочетова

Неба

Глава 1

Индия, до н.э.

Прохладная ночь отступала, близился рассвет, первые солнечные лучи показались из-за холмов и несмело, но уже ярко освещали сонную округу. По запыленной дороге, босыми ногами, звеня браслетами и бороздя подолом по земле, шла уставшая девушка. Утренний свежий ветер приятно касался ее влажного лица и черных, распущенных волос. По виску спустилась последняя капелька пота. Она несла в одной руке покрывало для тела, а в другой мешочек с монетами, которые заработала очередной ночью в доме госпожи Суграты.

Сегодня посетителем куртизанки был ее знакомый, завсегдатай публичного места ‒ господин Кунал. Немерено богат, женат и бессовестен. Но платил господин лучше всех, за одну ночь Неба могла заработать больше, чем за пять с обычными мужчинами из простых слоев общества. Не сказать, что она была признательна всему происходящему и даже вынужденно ценила щедрого посетителя, но на жизнь уже не жаловалась и перестала грезить о высоком. Для каждого человека уготовлена своя судьба, говорила матушка, и нужно уметь принимать. Девушка, в общем-то, смирилась, ее уже ничего не удивляло, но и мало что радовало. В ее время молодым женщинам мало чем можно было зарабатывать на жизнь, это или изнурительные работы в поле, или в публичном доме. Впрочем, Неба попала туда случайно и вовсе не стремилась стать куртизанкой, жизнь сама ее подтолкнула, когда однажды ей встретилась молодая Васа. В тот день Неба продавала на рынке фрукты, к ней подошла девушка постарше, купила у нее корзину и вдруг предложила прийти к госпоже Суграте, которая оказалась как раз в поисках красивых молодых девушек.

Неба пришла. И с тех пор там и осталась.

Она дошла до лачуги, где проживала, вошла, наконец, в дом, бросила то, что несла в руках, и упала на подстилку на полу, раскидав черные кудри по сторонам. Глаза ее были ярко накрашены черным цветом, после душной ночи краска размазалась, ресницы робко дрожали, теребя веки; сонный взор опустился, как опустилась приятная дрёма. За окном, завешанным тряпкой, послышался шум ‒ округа пробудилась, люди занялись своими делами. Кто-то стучал чашами, другие спешили в поле, третьи выводили коров, на шеях их звенели колокольчики, дети бегали и резвились ‒ они еще не осознавали, каков это мир, в который они пришли. Раннее детство ‒ было единственным, о чем вспоминала Неба. Она росла вместе со старшей сестрой, у нее были матушка и отец.

Но детство быстро прошло, когда матушка скоропостижно скончалась, а отец, которого выгнали с работы, не мог больше кормить двух детей. Он продал старшую дочь одному господину, а младшую отдал другой семье. Сам отец вскоре умер. Тогда Неба была еще мала, в чужой семьей к ней относились плохо, обделяли даже чашкой риса, а за малейшую провинность сурово наказывали. В свои года ей уже приходилось работать наравне со взрослыми, никто не давал поблажек. А когда стукнуло тринадцать, ее взяла к себе госпожа Суграта. С тех пор Неба не видела свою сестру Ишвари. Что с ней стало, как проходила ее жизнь ‒ девушка не знала.

После обеда к лачуге подошла Васа и позвала подружку. Неба распахнула глаза, встала и открыла ей хлипкие двери из ветвей.

‒ Ты еще спишь? ‒ удивилась Васа. ‒ Идем, помоемся… Вчера было жарко… ‒ пошутила она в конце и усмехнулась.

Все еще сонная Неба сморщила лицо и попросила не напоминать ей о прошлом. Прошло ‒ и хорошо.

‒ Я постараюсь. Но господин Кунал, как обычно, повеселился вовсю. Когда он приходит и выпивает, то держитесь все… ‒ забавлялась Васа.

Господин выпивоха был крайне веселый человек, стоило ему выпить стакан и начинались безудержные пляски с киданием приборов, маханием руками и ногами и в оконцовке падением на пол. Госпожа Суграта строго велела всем девушкам присматривать за важным посетителем, подстилать подушки, бегать за ним и придерживать на случай, если выпивший пошатнется. Однажды Неба подлезла под руку, дабы придержать его, и получила под глаз. Вспоминать вроде бы смешной момент было неприятно, ведь на самом деле весело в публичном доме только посетителям, а девушкам лишь приходится давить из себя улыбки. За синяк строгая госпожа Суграта наказала саму Небу, ударив ее своим посохом, с которым всегда ходила. Из-за синяка с ней отказался проводить время другой посетитель, а это была большая потеря для дома, ибо посетитель с деньгами приравнивался едва ли не к правителю мира. Их, даже грязных мужланов, обихаживали, наглаживали и заглядывали в вонючий рот. За несколько монет выбранная господином девушка была обязана подчиняться и потакать всем прихотям посетителя. Массировать его грязные потрескавшиеся ступни, целовать небритое потное лицо, сближаться и позволять проникновение в себя давным-давно немытому органу…

Вспомнив ночь, когда один грязнуля улегся на нее, Неба даже вздрогнула и поспешила к реке. По пути девушки купили у мастера-мыловара моющее средство из жиров и коробочку глины. Намазавшись, они окунулись в воду. Вода была освежающая и приятная, горячее от палящего солнца тело наслаждалось прохладой и чистотой. Каждое утро после развлечений, а точнее, работы в публичном доме хотелось скорее отмыться и смыть с себя всю грязь, которая убегала вместе с течением далеко прочь. Но если вода навсегда покидала Небу, то посетители возвращались…

‒ А знаешь, тебе очень повезло, что господин Кунал выбрал именно тебя. Он все же неплох собою и довольно молод… Не то, что мой старик… прицепился ко мне, видите ли нравится ему, как я топчусь по его больной спине… ‒ говорила Васа, омывая черные прямые волосы.

Васа была мелкого телосложения, ниже ростом, чем Неба. Вторая же обладала аппетитной фигурой, талия ее подтянутая, но не узкая, спелая, точно груши Бера, грудь заманчиво выглядывала из-под короткой кофточки. Васа шутливо сравнивала их груди и называла свою крыжовником.

‒ Вот видишь… а если я наступлю на хлипкую спину твоего господина, то она сломается… ‒ забавлялась в ответ Неба.

Впрочем, шутки о работе и своей непростой жизни помогали девушкам держаться. Неба привыкла относиться с юмором и даже иронизировать о своих посетителях. Иначе было бы совсем тяжко.

‒ Да-а, и госпожа Суровость побьет нас посохом, ‒ поддерживала Васа.

‒ Думаю, прибежит жена господина, которая когда-то сама разрешила остывшему к ней мужу посещать заведение, и будет горько плакать о столь дорогой потере… А дорогой, потому что он кормит ее, и более ничего…

Порой ирония Небы заходила слишком далеко, показывались нотки пренебрежения и даже гнева. Внутри себя ей иногда было ненавистно многое, что происходит вокруг. Она была не согласна с миром, однако не могла убежать от действительности.

‒ Не злись. Я вот вовсе не завидую его жене, он ее не любит и никогда не любил, женился только из-за отца, который сам нашел ему невесту. Бедняга даже не видел лица будущей жены до самой свадьбы… ‒ пояснила Васа.

‒ А когда увидел, то упал в обморок, ‒ колко пошутила Неба, и обе засмеялись.

Неба обладала пышными бровями, которыми умела играть в зависимости от эмоций, то иронично вздернет одну, то в несогласии изогнет обе. Собственно, лишь бровями она могла тайно выражать чувства, когда была не согласна с госпожой Сугратой или вовсе испытывала неприязнь. Но стоило признать, что в борделе девушки зарабатывали гораздо больше, чем в поле или рабыней в богатом доме.

‒ Спроси, что я делаю сегодня вечером… ‒ принялась усмехаться Неба.

Васа понимала шутку, но всё же спросила.

‒ Сплю с мужчиной… А завтра? ‒ продолжала Неба. ‒ То же самое… ‒ добавила вслед.

Васа улавливала ее недовольство. Она сказала:

‒ Это наша работа, а вовсе не дело. Не злись, тебе всё равно везет больше других, ‒ поддерживала она.

Порой даже казалось, что Васа завидует, ведь Неба пользовалась спросом у самых богатых и вполне приятных мужчин. Вот только самой девушке не было приятно ублажать ни одного из них, даже красивый мужчина воспринимался лишь как очередной мешочек с монетами. Понятие красоты стало расплывчатым и потерялось во множестве тех, кто приходил в дом, меняясь и меняясь и вновь возвращаясь.