Магия и пули

– Есть одна идея.

Присутствующие на стрельбище специалисты, доверившие отстрел своих образцов солдатам и капралам, с некоторым недоумением смотрели на русского князя, сменившего пальто на летчицкую куртку. Он сам лег на матрац к пулемету и принялся опустошать магазин за магазином.

Вышло эффектно… Но это была победа по очкам, совсем не обязательно обеспечившая преимущество в бюрократических джунглях военного министерства.

– Ты хотел убойного? Федя, ставь диск с трассерами.

Князь поднялся с матраца и снял пустой магазин. Повернулся к французским офицерам.

– Как вы могли убедиться, месье, тульский пулемет стреляет не хуже, а во многом гораздо лучше и точнее соперников. Особенно это станет заметно, когда принесут мишени. А сейчас я вам покажу кое-что. Вряд ли мой маленький фокус можно повторить с другой системой. Представьте, пехота идет в наступление как сейчас, в конце ноября. Дождь, грязь. Падать на землю и целиться невозможно. А воевать-то надо!

С сухим щелчком Федор вставил на место полный магазин. С заряженным пулеметом сделал три шага вперед и… швырнул оружие в лужу! Когда поднял, с магазина, ложи, ствольной коробки, пламегасителя капала жидкая грязь. Вытряхнув жижу из ствола, Федор накинул ремень, взял пулемет наперевес и сам себе скомандовал: огонь!

Он стрелял от пояса. Как садовник шлангом направляет струю воды под нужное растение, так Федор навел поток трассирующих пуль на ростовую мишень, предназначенную для револьверной стрельбы, в полусотне метров от огневого рубежа. Когда очередь стихла, налетел порыв осеннего ветра, и мишень вдруг переломилась надвое.

Скупые на эмоции военные принялись аплодировать. Разумеется, никто из конкурентов не осмелился подобное повторить.

– Манифик! Это было впечатляюще, ваше сиятельство, – пожал ему руку Легран. – Вы бы видели, с каким выражением на лице мон женераль глянул на Шоша, когда ростовая фигура упала. Смею надеяться, вопрос решится в пользу русского оружия. Высший патриотизм – вооружить нашу армию лучшим.

Тем не менее, никакого официального ответа Федор не получил. Снова пройдя сквозь толпу газетчиков, пытающихся расспросить о результатах стрельб, он влез в «Бенц» и вернулся к добровольному заточению. Продлилось оно до следующего понедельника.

– Спрашивают, вашсиятельство, – сообщил заглянувший в комнату лакей. – Из сюрты какой-то.

Было декабрьское утро, Федор лишь закончил бритье, стерев остатки пены полотенцем. Он еще не выпил кофе с традиционным парижским круассаном и ломтиками сыра и не выкурил папиросу. Оттого едва не передал через служку пожелание «сюрте» катиться куда подальше. Но решил избавиться от визитера более вежливо.

– Веди его сюда, Антип.

Вошедший благообразный тип вежливо держал шляпу в руках, рукоятка трости покоилась на левом локте. Лицо без особых примет, короткие жесткие усы. Составь словесный портрет такого господина, и под описание попадет треть мужчин-парижан среднего достатка от тридцати до сорока. Слова его совершенно не вязались с безобидной внешностью.

– Месье! По распоряжению директора ла Сюртэ Дженераль[3] прошу вас проследовать за мной в здание дирекции на Рю де Соссе.

– В чем дело?

– В связи с гибелью фон Бюлова и трех других германских подданных в пригороде Парижа одиннадцать дней назад. Сюрте получило неопровержимые доказательства, что вы находились на месте происшествия в момент гибели всех четверых.

– Друг! Мы попались? – запаниковал Федор.

– Пока не знаю. Нужно выяснить, что им известно. Едем. Спроси о поверенном.

– Скажите, месье, мне сразу вызывать адвоката?

– Не торопитесь. Против вас пока не выдвинуты обвинения. Нужно выяснить некоторые детали. От вашей искренности зависит, понадобится ли адвокат.

Обладай Федор дипломатическим иммунитетом, он мог бы послать полицейского, не выбирая выражения. Собственно, ничто не мешает сделать это и сейчас: полномочий у француза нет, дипмиссия неприкосновенна. Но куковать в четырех стенах до морковкина заговенья? А какой резонанс это вызовет среди военных, готовящих контракт на пулемет…

– Едем, месье. Надеюсь, у вас там найдется чашечка кофе.

Несмотря на солидный статус конторы, провожатый открыл перед князем дверцу экипажа, а не авто. По дороге молчали. Бесцветный тип не отличался разговорчивостью, а Федор не хотел, чтобы его расспросы были истолкованы превратно – как мандраж перед допросом. Под шуршание колес по мостовой и стук копыт он пытался угадать, кто мог видеть их с Варварой в достаточно уединенном немецком логове.

Прибыв на улицу де Соссе, Федор в сопровождении того же полицейского поднялся на второй этаж. Они миновали обитель директора с табличкой на двери, означавшей, что там заседает сам Célestin He

Его владельцем оказался огненно-рыжий коротышка, даже ниже Федора. На лацкане кителя сиял значок мага. Что на нем изображено, Федор не понял.

В этом странность Франции. Дважды во время революций парижские пролетарии отлавливали дворян, обладающих даром, где только находили, и тащили на гильотину. Кого спасала магическая защита – забрасывали камнями до ее истощения, последние булыжники разбивали несчастным голову. Тем не менее, выжившие представители дворянских родов кичатся происхождением и даром. Причем, когда нет революции, пользуются уважением. В Национальном собрании более половины – маги, заседающие под лозунгом «свобода, равенство, братство», где равенство в теории предполагается между ними и простецами. Удивительно!

– Бонжур, месье! – встретил гостя рыжий маг – Поль, примите у его сиятельства пальто, трость и шляпу. Кофе? Два и покрепче! Присаживайтесь, князь. Позвольте, я представлюсь. Заместитель директора Сюрте маркиз Пьер де Пре. Разговор у нас, возможно, будет долгий.

– Долгий. Или нет, – бросил Друг.

– О чем ты? – удивился Федор.

– Шутка такая из моего мира, из известной песни. Долго объяснять. Спроси лучше, отчего зависит «долгота».

– Весь внимание, – Федор ответил по-своему и удобно уселся в глубокое кресло с кожаными подлокотниками. Мебель здесь вся была выдержана в стиле «кожа и дубовый массив», чтоб хватило на несколько поколений полицейских. – Ваш посыльный мимоходом упомянул о четырех германских подданных.

– Кофе ждать не будем, сразу к делу? – маркиз развел руками. – Как вам угодно. Если хотите мое мнение, чрезвычайно смело было с вашей стороны отправляться к четырем бошам, профессиональным убийцам, кстати. Вы не струсили. Понимаю, что вас так и подмывает заявить: не был, не знаю, а откуда все это вам известно… Попрошу, не надо. Мы – союзники. Давайте не омрачать начало разговора ложью.

– Мне действительно интересен ваш источник информации.

– О немцах – от немцев. Детали раскрывать не буду. Если кратко, Берлин забраковал предложенный местной резидентурой план похитить вас и вывезти в рейх. Причина: вы в одиночку справились с четырьмя подготовленными агентами и обладаете Зеркальным щитом. Местные дарования получили задачу приготовить для вас нечто более изощренное. Что именно, я пока не знаю.

– Спасибо, маркиз, что предупредили. Я могу идти?

– А вот и кофе! – заместитель директора дружелюбно показал вошедшей даме поставить поднос с кофейником и круассанами ближе к русскому. – Неужели, дорогой наш союзник, не поделитесь сведениями? Например, о Зеркальном щите. Враги знают, мы же – нет…

Федор пригубил кофе. Он оказался превосходным. Вот б к нему еще оладий. Лучше – со свиной отбивной, ломтем бородинского да капустки… Но французы так не питаются. Тем не менее, бодрящий напиток чуть улучшил настроение.

– Маркиз! Возьмите круассан и бросьте мне точно в грудь.

– Странное предложение, – удивился рыжий. – Но, если вы настаиваете… Мерд! – ругнулся парижанин, когда с силой отскочивший от защиты круассан ударил в грудь кидавшего, а потом угодил в чашку с кофе, расплескав его.

– Думаю, что поняли. Если бросите мне в плечо, отлетит в сторону. Пуля – тоже. Немцы сочли, что град пуль из «маузеров» и «браунингов» истощит и проломит Зеркальный щит, но умерли раньше, чем смогли проверить предположение.