Страница 28 из 64
– Я – князь Юсупов-Кошкин. По неотложному и крайне конфиденциальному делу, – поклонился Федор.
– Полковник Игнатьев, Алексей Алексеевич. Наслышан о вашей миссии. Проходите, князь. У вас в саквояже…
– Сведения о германских агентах в Париже. Вам будет небезынтересно.
Они поднялись на второй этаж. Федор извлек из саквояжа объемистую папку. Оценив ее толщину, полковник предложил:
– Вижу, разговор не на четверть часа. Позволите ли угостить вас ужином? Я только вернулся, сам не успел. Жена в отъезде, кто еще мне составит компанию?
Непринужденность, с которой Игнатьев разговаривал со знатным гостем, и предложение разделить трапезу действовали располагающе. Федор вдруг почувствовал, что действительно не против. Под гнетом мрачных мыслей от прочтения немецких документов он едва притронулся к поданному в отеле. Наверно, Варвара подумала – специально оставляет живот наполовину пустым, чтоб сподручнее было утолить другой голод. Разочарована, видать.
– Знаете, когда я только получил назначение в Париж и впервые зашел в кафе у Елисейских Полей, оттуда прекрасный вид на Эйфелеву башню, столь проклинаемую старожилами, – начал рассказ дипломат, собственноручно расставляя на столе приборы, – то за соседний столик присела девушка. Из мастериц-швеек или что-то вроде того, здесь их именуют «миднетками». Я по-простому заказал ветчину и пиво. Парижанка – блюдо устриц, чудесно пахнущий домашний паштет, белое вино, круассан и чашку черного кофе. В России ее заказ сочли бы деликатесным, n'est-ce pas?[2] Стоил бы не менее двадцати целковых… А гарсон взял с нас одинаково.
Полковник принес несколько холодных блюд, включая те самые устрицы.
– Вы, Алексей Алексеевич, решили конкурировать с парижским бистро? – не сдержался Федор.
– Не нужно иронии, князь. В каждой стране есть чему поучиться. У французов – тем более. В плане утонченной еды им нет равных. Пробуйте!
За недолгое время пребывания в Париже в ипостаси знатного вельможи Федор научился управляться с устрицами. У Друга такого навыка в прошлой жизни не имелось. Обмотав левую руку салфеткой, Федор взял в нее раковину и аккуратно раскрыл створки ножом, пока не раздался щелчок. Нежнейшее мясо моллюска он полил соком лимона. Бросил в рот, запил белым вином. Восхитительно…
– Судя по вашему напряженному виду, нам немного осталось вот таких вот мирных трапез? – спросил Игнатьев.
– Увы. На ознакомление с документами вам потребуется время. Перескажу главное. Германский генштаб содержит в Париже большую и разветвленную агентуру. Не буду выдавать себя за большого специалиста, однако и несведущему очевидно: столь мощное шпионское наступление непременно предшествует войсковому.
– Погодите! Откуда у васбумаги?
– От покойного фон Бюлова, немецкого агента во Франции. Он имел неосторожность похитить российского Осененного – меня, – Федор кратко поведал об авантюре германцев с похищением Варвары и попыткой устроить ему ловушку. – У вас есть дар?
– Даже несколько, я же граф, но они все слабые и небоевые. Если вам понравятся остальные блюда, то, наверно, и к приготовлению пищи магическая склонность есть. Вы убили фон Бюлова?
– Пришлось. Когда ситуация ставит перед выбором – жить мне или ему…
– То вы предпочитаете выбор в свою пользу. Не смею возражать. Что в немецких бумагах?
– Сведения об агентах. Как действующих под прикрытием посольства, так и нелегальных. Фон Бюлов прибыл в Париж недавно – через неделю после моей группы. Похоже, имел лишь одну цель – ликвидировать меня. Иначе не стал бы представляться подлинным именем.
– Точно подмечено. Постоянных резидентов мы знаем. Но зачем группе, засланной для разового задания, сведения о постоянной агентуре?
Федор грустно улыбнулся.
– Каждому предписывалось при нужде оказывать содействие фон Бюлову. На некоторых агентов папка содержит компромат, копии расписок о получении денег от германцев за шпионаж. Наверное, на случай, если парижанин не захочет пособить.
– Вот как… Решили поднять спящих агентов, – полковник достал трубку и принялся ее набивать табаком. – Отправившие фон Бюлова, полагаю, посчитали вас сложным противником, князь. Примите за комплимент. Но вот что странно. Пусть в России проворачивать подобные акции немцам сложнее, возможности все же есть. Там за вами не охотились, несмотря на очевидный афронт под Гродно, не пытались отомстить?
– Похоже, что так.
– Здесь по вашу голову сразу отправилась целая команда. Вывод?
– Наш контракт с французами для них опасен.
– Да! Они боятся, князь, что тульские изобретения, помноженные на промышленную мощь двух западных держав, повернут расклад сил в пользу Антанты. Я так думаю. Если бы война началась прямо сегодня, у России, Франции и Британии оказалось бы гораздо больше людей с магическими способностями, чем у Германии и Австро-Венгрии. Но боевых магов очень мало. В двух гвардейских полках императора Георгия всего по тридцать Осененных с выдающимися боевыми умениями, остальные – обучающаяся молодежь да обслуга из нижних чинов. К тому же среди наших Осененных слишком много немецких фамилий или потомков смешанных браков с германцами. Они вряд ли горят желанием воевать против родни. Теперь же кайзеровский генштаб получил сведения, что вы едете в Париж не с пустыми руками. Допустим, французы одобрят ваше ружье-пулемет и поставят на поток. Пехотинец или драгун с пулеметом не уступит магу средней руки. А их будут десятки тысяч! Причем, пулеметами, как не сложно догадаться, дело не ограничится.
– Войны не начинают в ноябре, – возразил князь.
– Зато это отличное время начать подготовку к компании. К апрелю, к окончанию весенней распутицы, пришить последнюю пуговицу на мундир последнего солдата. Русская и французская армия успеют получить пулеметы в нужном количестве?
– Боюсь, что нет. А еще нужно снабдить полки достаточным количеством патрон, пулемету их требуется много. Научить стрелков. Наладить действия взвода и роты, когда в каждом взводе пулемет, у остальных – винтовки.
– То есть по весне немцы ударят… Пожалуй, вот мы и посчитали количество оставшихся мирных вечерних трапез. Дорогой князь! Не соблаговолите ли вы…
– Коль уж «дорогой», то просто «Федор Иванович».
– Хорошо. Не откажетесь ли вы провести остаток ночи в гостевой комнате? Вашу компанию, особенно княжну, следует немедля удалить из Парижа и вообще из Франции. Чтобы не было искушения снова похищать. Хотя… Немцы изобретательны. Провалив первую попытку, потеряв людей, они начнут действовать иначе – жестче и безжалостнее. Значительно жестче, Федор Иванович. За вами не было слежки?
– Надеюсь, что нет. Извозчика я отпустил за квартал, петлял. Тем паче, сам не сразу нашел ваш дом. За мной никто не крался.
– Однако же предосторожности излишними не будут. Ваши вещи из «Ритца» заберут. Полагаю, посол позволит вам квартировать в здании дипломатической миссии.
Федор пожал плечами.
– Нужно ли столько хлопот? Не забывайте про Зеркальный щит.
– Пределы действия которого вы не знаете. Подумайте, под Гродно вы убили сильного мага, магистра, действуя как простец. А у того была защита. Не исключено, что не хуже вашей.
– Он подпустил меня слишком близко…
– А скольких вы будете вынуждены подпустить к себе вплотную здесь? Хотя бы для рукопожатий. Щит остановит укол отравленным стилетом?
– Не спорь с полковником, – встрял Друг. – Подумай, если бы баронесса де Ларош вздумала тогда с нами расправиться, у нее был бы миллион возможностей.
– Смирюсь с неизбежным, – склонил голову Федор.
– Вот, и славно. Охрану вам организую. Правда, о праздных прогулках по Булонскому лесу и набережной Сены придется забыть. Пока не закончатся переговоры, вам надлежит вести затворнический образ жизни.
Полковник выше чином капитана, в тоже время граф ниже титулом князя. Не вдаваясь в детали иерархии, Федор был вынужден признать – Игнатьев прав. Игра идет крупная, ставки все выше. Поэтому надо прислушаться.