Один мертвый керторианец

Александр ДИХНОВ

ОДИН МЕРТВЫЙ КЕРТОРИАНЕЦ

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Утро 23 мая 2493 года выдалось ничем не примечательное. Проснувшись около полудня, я без всякого энтузиазма поднялся н, раздвинув шторы, убедился, что дождливая и холодная погода, стоявшая последнюю неделю, и не думает меняться. В такие сырые, промозглые дни мне вообще не хотелось покидать кровать, но остатки понятия о внутренней дисциплине заставили меня вяло натянуть халат и, позвонив дворецкому, потребовать горячий кофе в кабинет.

Следующие десять минут я уговаривал себя, будто мне действительно интересно узнать результаты последних футбольных матчей и поэтому совершенно необходимо отправиться наверх, к свежей прессе. Процесс шел с трудом, но в конечном итоге я все же поднялся с первого этажа на второй и втащился в кабинет. Кофе и бутерброды уже начали остывать, поэтому я быстренько проглотил их, закурил и потянулся к пачке корреспонденции, пытаясь откопать в ней какую-нибудь подходящую газету. Когда же я таковую нашел и выдернул из кучи, на пол спланировал небольшой кусок сероватой бумаги, настолько невзрачный, что не стоил и внимания, если бы само наличие подобной вещи среди моей почты не казалось диким. Поэтому, собираясь пожурить дворецкого за неаккуратность, я перегнулся через ручку кресла, поднял бумажку и перевернул…

Изящным, где-то даже изысканным, почерком на клочке по-керториански было написано:

«Ранье, нам срочно надо поговорить. Жду тебя в три в кафе на углу Седьмой и Южной.

Бренн».

Я так долго смотрел на эту записку, что очнулся, лишь когда горячий пепел сигары упал мне на пальцы. Первой моей мыслью было: «Такой красивый почерк и такая помойная бумажка — в этом весь Бренн», второй — «Так что, черт возьми, ему надо?!», третьей — «Последний раз керторианский алфавит я видел полвека тому назад…». Затем в голове возник сумбур, и я немного судорожно щелкнул по клавише внутренней связи. Увидев флегматичное лицо Тэда, своего дворецкого, я слегка успокоился и распорядился:

— Тэд, принесите еще кофе и пришлите сюда Уилкинса.

Не меняя выражения лица, он кивнул:

— Что-нибудь не так, сэр?

Фыркнув, я выключил интерком. Что-то где-то явно было не так, и я очень хотел бы знать, что именно и где.

Спустя четверть часа Тэд принес кофе и сообщил, что Уилкинс на обходе территории и зайдет сразу, как вернется. На всякий случай я протянул ему записку:

— Видели раньше?

Повертев клочок между пальцами, он вернул его и недоуменно покачал головой:

— Увы, сэр, — и после секундного колебания спросил:

— Вы знаете, что здесь написано? Я молча кивнул.

— Простите, сэр. Я, возможно, лезу не в свое дело, но… это угроза?

Надо заметить, у образцово-показательного Тэда имелся все же один существенный недостаток. Иногда, очень редко, он позволял себе задавать вопросы. Само по себе это было не страшно, беда заключалась в том, что обычно это были те самые вопросы, ответа на которые я не знал. Так вышло и тут. Не сдержав вздоха, я ответил:

— Нет, Тэд, это от моего старого друга. Вы можете идти. В дверях дворецкий столкнулся с Уилкинсом, моим начальником охраны, на каменном лице которого читалось плохо скрытое беспокойство. Еще бы, в кои-то веки я попросил его зайти.

— Что-нибудь стряслось, босс? Подозвав его к себе, я отдал записку.

— Вот это я нашел в своей корреспонденции. У вас есть какие-нибудь мысли, как оно туда попало?

Бегло осмотрев послание, Уилкинс смутился:

— Мм… Возможно… Не знаю, сэр!

— К дому никто не подходил, не так ли?

— Да, сэр.

— В работе следящих мониторов и сигнализации перебоев не было?

— Так точно.

Не особо нужное доказательство, что записка и вправду от Бренна. Кто еще, кроме керторианца, мог отправить письмо, не прибегая к услугам почты?..

Таким образом, мне было никак не отвертеться от принятия решения: являться на рандеву или нет. Решения не слишком очевидного. С одной стороны, Бренн назначил встречу явно не от излишка любопытства, и, следовательно, можно было узнать нечто важное или, в крайнем случае, интересное. С другой — я был вовсе не уверен в том, что мне понравится это узнать, да и вообще, здесь не исключена ловушка (тут я невольно поморщился от собственных мыслей, потому как умение везде заподозрить ловушку успело за полвека достать меня самого)…

В этот момент ход моих мыслей оказался прерванным.

— Какие-нибудь указания, босс? Я как-то упустил из виду, что еще не отпустил Уилкинса…

— А-а… Нет. Вы свободны.

— Может быть, удвоить патрули?

— Ну, если хотите.

— Слушаюсь, сэр.

Уилкинс развернулся и характерной походкой военного направился к двери. Глядя на удаляющуюся внушительную спину, я не мог не посочувствовать бедняге. Охранять меня было занятием крайне неблагодарным по той простой причине, что на меня уже давно никто не нападал. Никто не присылал мне писем с угрозами, и даже подозрительные личности не шатались около моего поместья (оно пользовалось сомнительной славой). От этого поддерживать боеготовность на должном уровне мои охранники совершенно не могли и за несколько лет благополучно превращались в раззяв и лентяев. Естественно, я постоянно заменял прежних на новых, еще не вкусивших праздности… Вообще-то, мне было немного жаль этих людей, поступавших ко мне на работу высококлассными специалистами с безупречной репутацией (других я не нанимал), а увольнявшихся ни к чему не пригодными рохлями. Единственное, чем я хоть как-то мог компенсировать причиняемые неудобства, так это сумасшедшими гонорарами.

Впрочем, Уилкинс прослужил у меня лишь неполных два года и пока, насколько я мог заметить, стойко не поддавался деморализующему безделью.

Возможно, у вас возник логичный вопрос — зачем же я вообще держал штат охраны? Ответ прост: я был очень богат, а, по мнению окружающих, богатые должны иметь охрану. Я предпочитал излишне не возбуждать общественное мнение и уж тем более не создавать иллюзию беззащитности, благо никто и не догадывался, что мой замок защищен силами, сравнивать которые с телохранителями даже неудобно.

Да, дома я чувствовал себя в полной безопасности, и ощущение это невольно покидало меня, стоило только оказаться вне его пределов. Поэтому с какого-то момента решение выйти на свежий воздух принималось после длительных колебаний, и встреча с Бренном не стала исключением. Мое разбуженное в кои-то веки любопытство настаивало на необходимости поехать в город, но осторожность подбрасывала вопросы типа: «Если уж Бренн так хотел поговорить, то почему же не связался с тобой через Камень?..» Такие плавные и неспешные раздумья постепенно погрузили меня в преддремотное состояние, откуда мысли еще медленнее задрейфовали в веселые былые денечки, когда проблема — идти ли на встречу с Бренном — показалась бы смешной.

Очнулся я, когда блуждающий по поверхности письменного стола взгляд, скользнув по мраморному пресс-папье, сфокусировался на циферблате часов. Стрелки показывали пять минут третьего! Я опаздывал, и это решило вопрос. Явиться на встречу позже назначенного срока — это позор, но не прийти потому, что ты опаздывал, — такое просто не лезло ни в какие ворота!

Вскочив как ошпаренный, я метнулся к выходу, но тут же вернулся к столу и, включив интерком, проорал Тэду:

— Уилкинса ко мне в гардеробную! Бегом!

Похоже, мой тон настолько его ошарашил, что он обошелся без своих умненьких вопросов.

Перепрыгивая через две ступеньки, я промчался вниз в гардеробную, находившуюся рядом со спальней, лихорадочно соображая, что бы надеть, ведь, невзирая ни на какие обстоятельства, я не мог позволить себе выглядеть нелепо или неряшливо. Не мудрствуя, я остановил свой выбор на классическом деловом костюме.

Уилкинс проявил изрядную расторопность и влетел в гардеробную как раз в тот момент, когда я судорожно натягивал брюки. Не найдя подходящей мишени для бластера, он переключил свое внимание на меня: