Книга

Не важно, кем девушка была в прошлом. Будущего у неё не было, по крайне мере, у ее души. Никто не будет её искать. Никто не заплачет, найдя обескровленный обезображенный труп — было у мага при себе одно средство, позволяющее скрыть следы ритуала. Поговаривали, оборванцы из струпьев, мучимые постоянным голодом, нередко не брезговали каннибализмом.

Шипохвост оглядел заброшенный каменный дом — не тот, в котором состоялась их первая встреча с человеком из Дворца, другой, но похожий, как брат-близнец. Каменный постамент из кусков известняка был собран на скорую руку, для удобства, а не по необходимости — просто чтобы тело было повыше.

— Ты знаешь, как им пользоваться? — человек из Дворца вытянул вперёд руки, подставляя свету заходящего солнца молочно-белую матовую поверхность циаля. Медлить было нельзя. Ночью температура воздуха падала так резко, что многочисленные многолапые твари, населявшие каменные пустыни Криафара примерзали к камню. Частенько по утрам находили и замерзших насмерть двуногих, в отличие от братьев своих меньших не возвращавшихся к жизни с первым утренним светом, утренним живительным теплом. Остатки магии позволяли удерживать тепло внутри зданий, но никак не снаружи.

Шипохвост не стал отвечать. Сообщник ему откровенно не нравился, но литая цепь, бережно принятая из его рук, связывала их отныне так же крепко, как если бы они были прикованы ею к каменной стене. Вместо ответа добровольный прислужник огненной Лавии ловким движением разорвал, точнее, разомкнул протянутый артефакт на одинаковые овальные звенья, в руках не удержал — и они беззвучно рассыпались по полу. Его не смутила собственная неловкость: шипохвост ловко собрал металлические кольца и стал цеплять их, точно браслеты, на худые запястья и лодыжки лежащей без сознания девушки. Напарник смотрел во все глаза, но так и не уловил момента соприкосновения загорелой пыльной кожи и металла: казалось, рука просто проходит сквозь преграду стенки звена циаля, чего быть никак не могло. Окольцевав неподвижную жертву, маг так же быстро нацепил два кольца-браслета на собственные запястья, а после, деловито поправил девушке волосы, вытянул руки вдоль тела, расстегнул пуговицы на груди, обнажая кожу, более светлую, чем на руках и ступнях. Свет фонаря на дешёвом горючем сланце подрагивал, и казалось, что девушка невольно вздрагивает тоже.

— Зачем… — начал было человек из Дворца, но в следующий миг маг вдруг ухватил его за руку и ловко вдел её в последнее кольцо, полоснувшее кожу холодом, словно сухой лёд, иногда скапливавшийся в днищах каменных провалов окраин Криафара.

— Зачем?! — выкрикнул, отшатываясь и вцепляясь в проклятое звено — но у того не было ни застёжек, ни отверстий, твердый металл плотно обхватил руку.

— Ритуал сложен. Я не скрываю, что не владею магией такого уровня, всё моё знание — заимствовано у того, кто стоит за моей спиной. Того, кто с лихвой наградит тебя. Понадобится вся сила, которая есть, — спокойно пояснил маг, извлекая из недр своего бесформенного одеяния узкую длинную колбу с тёмно-рубиновым содержимым.

— Мы так не договаривались!

— Мы не договаривались и об обратном. Стой спокойно. Текст призыва сложен, а я произношу его в первый раз, мне нужно сосредоточиться.

— Что будет потом? — почти прошептал сообщник мага. — Если всё пройдёт успешно?

— Остальное я беру на себя.

Шипохвост не собирался говорить о том, что рядом с домом в надежном месте, там, где стоят заранее приготовленные бутыли для крови безымянной девушки, есть ещё одна бутыль с весьма полезным редким составом, позволяющим на несколько часов полностью растворить труп до неузнаваемости. И речь шла отнюдь не о трупе девчонки.

Осторожно, почти благоговейно откупорив стеклянную емкость, маг принялся ронять по одной рубиновой капле на белые браслеты. Капли не стекали по гладкой поверхности, впитывались в металл, как в песок, и зачарованно глядящий человек из Дворца едва успел отдёрнуть руку и по-детски спрятать за спиной окольцованную конечность.

— Не глупи, — прошипел маг. — Кровь не только усиливает, но и защищает.

— Чья это кровь?!

— Пока не твоя!

Человек из Дворца гневно сверкнул глазами и тут же вскрикнул: браслеты начинали светиться мерным серебристым светом, от которого в полумраке каменного дома стало больно глазам.

— Он г-горячий!

Маг только пожал плечами, и его напарник молча вытянул руку вперёд. Капля крови моментально охладила жар раскаленной материи, жар, но не свет. Сияние усиливалось, вероятно, оно было уже заметно из разбитых небольших окон, и шипохвост в который раз порадовался удачно выбранному месту: в этом пустынном районе, да ещё и перед наступлением ночной стужи, никто не должен был их заметить.

Маг так же бережно, как и доставал, спрятал склянку с остатками крови в карман и скороговоркой начал читать текст Призыва. Человек вжался в стену. Незнакомые, чужие слова не то что бы пугали — вымораживали изнутри. Человек из Дворца был не робкого десятка — во всём, что не касалось магии. И несмотря на весь свой жизненный опыт, сейчас чувствовал себя беззащитным ребенком перед самым большим детским кошмаром: неконтролируемой яростной силой взрослого.

Маг дочитал, замолчал, склонился на недвижимой девушкой. Грудь, детская, почти плоская, едва-едва взымалась, более ничего не говорило о том, что жизнь ещё теплится в ней. Браслеты больше не обжигали, наоборот, становились всё холоднее, и человек сжал зубы, стараясь держать себя в руках и не срываться в постыдную панику. Тем временем маг вынул из недр своей накидки узкий кинжал, и вдавил острие в грудь девушки.

Человек из Дворца видел смерть не раз, и обыкновенное убийство, пусть и настолько хладнокровное, не могло бы его впечатлить. Но маг не убивал: он вырезал на коже, чуть ниже острых ключиц, какие-то символы, заговаривая ранки, чтобы драгоценная кровь не выплескивалась раньше времени.

Браслет замерз в лёд, но мало того — кажется, с каждым шагом он тяжелел на унтрию* (*примерно 2 килограмма), тянул к земле. Тянул силы из нутра, высасывал силы, — человек из Дворца упал на колени, прижимая к бедру онемевшую кисть, но не решаясь окликнуть мага, которому двойное украшение на его собственных руках словно не доставляло никаких неудобств.

Рисунки-символы были окончены. Шипохвост отступил, чувствуя, как капли холодного пота, неуместного в стремительно остывающем воздухе скользят по лбу, висках, замирают на мгновение на кончике носа. Казалось, тишина тоже цельная и литая, но вдруг пылающие звенья циаля разом погасли и соскользнули с рук и ног троих присутствующих, а девушка распахнула глаза — и теперь они сверкали так, словно вместо зрачков у неё был зачарованный раскалённый металл. Тоненькое, слишком худое тело выгнулось дугой, изо рта потекла, пузырясь, кровавая пена, казавшаяся чёрной в тусклом свете фонаря на горючем сланце. Девушка захрипела, закашлялась, судорожно хватаясь руками то за шею, то за голую окровавленную грудь — порезы разом закровоточили. Маг заметался вокруг, пытаясь то вернуть браслеты на место, то влить в извивающееся в судорогах тело свою силу, но безуспешно: тело корчилось, девушка стонала и выла, а кольца-звенья скатывались, как монеты из презренного заритура с рук святого.

Человек из Дворца не шевелился, прижавшись спиной к каменной стене. И только когда тело девчонки обмякло, а на испачканном лице застыла мертвая гримаса невыносимой обиды на весь этот мир, от которого она не видела ничего хорошего, когда плечи мага горестно поникли и сгорбились, сделал шаг вперёд.

— Не удалось? — он хотел, чтобы голос прозвучал насмешливо и сдержанно, но не удержался от истерично-визгливой нотки. Поднял фонарь, обошел по периметру импровизированный алтарь. На бледном, как мрамор, лице мага читалась растерянность.

— Нет, — прошептал маг. Поднял глаза, огромные, почти чёрные, на напарника. — Нет, нет, нет…

— Будет нужно повторить?

— Нет…

— В чём дело?! — человек заподозрил неладное, хотя — что могло быть более «неладным», чем обнаружить, что ты слишком слаб, или в самом ритуале есть ошибка, или придётся искать новое тело, а это дело не одного дня…