Страница 3 из 5
Или ему просто казалось, что вокруг тишина. Может быть, в этой тишине таятся бандиты. Вон там, за парусом шлюпки спрятался кто-то. Куберт отпрянул от окна. Не хватало ещё получить стрелу в глаз. Мало ему, что нет переднего зуба, и сломан нос. Без глаз он остаться не хочет, это точно. Впрочем, как и без жизни.
– Ваше превосходительство, кушать подано, – рявкнули за спиной.
Куберт вздрогнул, втянув голову в плечи. Обернулся. Денщик, конопатый детина, переминался с ноги на ногу в дверях. Генерал-коммунар выдохнул.
– Идиот! Когда ты перестанешь ко мне подкрадываться?! – закричал Куберт, багровея.
Однако он быстро успокоился. Не годится орать на солдата. Не годится выходить из себя по пустякам. Он – генерал-коммунар, а не торговка на базаре. Генри Куберт одёрнул китель, пригладил седой ёжик волос и с достоинством вышел в главный зал замка.
Конопатый денщик объявил собравшимся о его приходе, и два десятка голов повернулись к высоким и тяжёлым дверям. Главный зал византийского замка когда-то сиял позолотой и блестел мрамором. Теперь же мрамор большей частью был отбит, замызган, не смотря на старания рабов его отмыть. Но даже в этом потухшем состоянии зал выглядел лучше, чем хибары коммунаров или новострои из старых панелей и пожелтевших пластиковых окон. С высоких потолков свешивались чёрные полотнища с белыми знаками – скрещённые, кривые сабли и трёхглавый, огрызающийся волк, символизирующий свободу, равенство и братство с острыми клыками. Варвары, в большинстве своём германцы, италийцы и франки, покинули христианскую Европу, отказываясь верить во второе пришествие Христа, и организовали своё государство – анархию.
– Будь свободен, Генри Куберт! Ура! Ура! Ура! – заорали вице-коммунары, вставая с бокалами тёмного вина.
Они сидели за двумя длинными столами. Между столами лежала чёрная дорожка. Куберт не спеша прошёл по ней до третьего стола, стоящего перпендикулярно двум другим, и грациозно уселся в массивное кресло.
– Будьте свободны и вы, братья мои, – сказал Куберт и слегка наклонил голову.
Вице-коммунары тоже уселись. Коммунары-помощники вынесли большие блюда. Там лежали кальмары, осьминоги, мидии и креветки. Генри невольно сглотнул, он обожал морепродукты. Генерал-коммунар кивнул, прикрывая глаза, и начался пир.
– Слово! Прошу слово, – сказал вице-коммунар, один из тех, из первых поколений захватчиков, коих осталось мало.
– Ты свободен говорить, брат мой, – разрешил Куберт, вытирая рот и руки салфеткой.
– Я хочу, чтобы все выпили за старые времена, – сказал старик и строго оглядел присутствующих, половина из которых годилась ему если не во внуки, то в сыновья.
– Хорошее начало, – сказал генерал-коммунар, одобрительно кивая.
– Давайте вспомним тех, кто завоевал нам свободу, кто захватил Новую Византию, кто убивал нечестивцев, христиан, священников, всех этих псевдо святош. За ветеранов! – сказал старый вице-коммунар и поднял бокал вина.
– Ура! Ура! Ура! – подхватили остальные.
– Это ты хорошо сказал. Ты совершенно прав, друг мой, – сказал Куберт. – Было же время. Время побед и свершений. Славное время.
Генерал-коммунар потёр гладко выбритые щёки, вспоминая.
– Тоже мне священная страна – Новая Византия. Где теперь эти верующие в Иисуса? В земле гниют или конюшни наши чистят. Эти лицемеры твердили всем о свободе, а сами жили в золотых замках и порабощали людей. Заставляли жить по их указке – молиться и поститься. Бред сумасшедших!
– Религия – это зло! – выкрикнул один из молодых вице-коммунаров. – Не было никакого Иисуса.
– Однозначно! – поддержали его друзья.
Генри Куберт довольно кивнул, глядя на молодёжь.
– Мы построили анархо-коммунизм и теперь живём счастливо, – сказал старик-ветеран и сел на место.
– Совершенно верно, – сказал Куберт. – Всё, что создается в мире, принадлежит всем. А раз так, то мы приходим и забираем то, что принадлежит всем. А если кто-то не согласен, будет убит.
Вице-коммунары засмеялись. Как точно сказано! Не зря Куберт столько лет стоит во главе всех варваров.
– Не забывайте, друзья мои, что христиане не дремлют. Они уже столько раз собирали войска и приходили к нам со своей сумасшедшей идеей освободить священную землю, – продолжил Куберт.
– Они готовы её целовать только потому, что на неё писал мужик по имени Иисус, – выкрикнул всё тот же молодой вице-коммунар.
Пирующие опять рассмеялись. Нужно взять на заметку этого кучерявого юмориста, посмевшего перебить генерал-коммунара дважды. Куберт шепнул денщику. Кто это? Ах, Марк Миннелли. Тот самый? Этот юноша был умён и ловок и пользовался авторитетом среди вице-коммунаров. Генерал-коммунару уже ни раз докладывали о его подвигах.
– Мы разбили их трусливых солдат так, как львы расправляются с тявкающими шавками, – сказал старый вице-коммунар.
При этих словах в главный зал с радостный лаем влетел пятнистый дог. Длинноногая, поджарая собака направилась к генерал-коммунару и бросилась к нему на колени. Куберт расплылся в счастливой улыбке, словно этот был не пёс, а самое прекрасное существо на этой планете.
– Малыш! Мой мальчик! Мой хороший! Мой родной!
Генерал-коммунар потрепал дога за холку. Пёс, довольный, улёгся у ног хозяина.
– Сейчас у нас положение намного серьёзнее, – сказал Куберт с совсем другими интонациями.
Он встал и весь превратился в металл – мощное, накаченное тело, стальной взгляд, металлический голос. Только родинка над губой придавала его наружности немного нежности.
– На этот раз к нам идут не разрозненные кучки христиан с луками и мечами наперевес. К нам идут многие народы. Особенно страшны новорусичи с сибиряками и джигитами.
– Ничего, Ваше превосходительство, и с ними справимся, – раздались хвастливые, опьяневшие голоса.
Куберт с грохотом поставил кубок на стол. В зале воцарилась тишина.
– Не будьте самонадеяны, как глупцы. Нужно разработать план отражения их нападения. Нам нужно остановить очередной крестовый поход. Да так, чтобы им больше неповадно было сюда соваться, – сказал генерал-коммунар и сел на место.
31 июля 119 года от Рождества Христова по новому стилю
Луиза улыбалась и тянула к нему красивые, накаченные руки. Савва, преодолевая невидимую силу – будто держал его кто-то сзади за плечи, не давая двигаться быстрее, потянулся к ней в ответ, но руки Луизы превратились в острые, чёрные ножи. Они кололи тело юноши. Савва посмотрел на себя. На месте уколов не было ни крови, ни ран.
– Просыпайся, бандит! Хорош дрыхнуть. Пора за дела отвечать, – услышал Савва густой голос сквозь сонную пелену.
Луиза и её чёрные руки-ножи побледнели, истончились, пока, наконец, совсем не растаяли. Савва Куницын открыл серо-голубой глаз и увидел над собой красное, обветренное лицо дружинника из личной охраны великого князя. Савва открыл второй, карий глаз и приподнял голову. Ещё один дружинник стоял у первого за спиной. Оба – великаны, былинные богатыри.
– За какие ещё дела? – спросил Савва.
Он встряхнул головой, прогоняя остатки сна.
– За убийство. Вот за какие дела, – сказал первый дружинник.
Он дёрнул парня за руку, поднимая со складной, походной койки. Савва не удержался и хотел было упасть, но сильные руки дружинника не позволили ему свалиться на земляной пол, а нежно поставили на ноги.
"Прямо заботливая мамаша", – подумал Савва.
– Эй! Глянь, его блокнот-памятник. Вдруг он там черканул про вчерашнее преступление, – сказал первый дружинник второму.
Второй дружинник кивнул и рьяно бросился обыскивать вещи Саввы.
– Что случилось? – спросил Илья Бутырский, продирая сонные глаза. – Савве не нужен никакой блокнот, он и так всё помнит.
– Ах, ты ещё и не беспамятник, – удивился первый дружинник. – Ну, тогда так вспоминай убийство. Самостоятельно.
– Ты очумел, боец? Какое убийство?! Какое преступление? Вы чего? – возмутился Савва, переводя непонимающий взгляд с одного великана на другого.