Страница 4 из 67
– Эй, эй, потише!
– К черту! Пустите-е-е!
– Дай же доктору тебя осмотреть!
– Нет! Я у-х-х-хожу! Н-ну!
Всякий раз, когда он, издавая очередной вопль, вскидывал голову, из раны фонтаном била кровь.
– Да успокойся! Тебе же добра хотят!..
– П-прочь! Прочь от меня!
Он грязно выругался, потом втянул в себя воздух и смачно плюнул. На пол брызгами полетела слюна. Наоэ, стоявший до этого момента неподвижно, повернулся к полицейскому и, сделав ему знак глазами, вышел из кабинета. Полицейский последовал за ним.
– Чем его так разукрасили? Бутылкой?
– Да. По-видимому, удар пришелся спереди, прямо в лицо.
– Сколько уже прошло времени?
– Минут пятнадцать-двадцать.
– Он много выпил?
– Порций двадцать виски, не меньше. Так мне, во всяком случае, сказали. Да что, надрался порядком.
Из-за дверей вновь послышались дикие крики и брань.
– Дружки-то его сбежали, вот он и бесится.
– Сколько ему лет?
– Двадцать пять. Наоэ подозвал Норико.
– Пойди включи свет в туалете.
– В туалете?! – не веря своим ушам, переспросила Норико. Но Наоэ, не ответив, повернулся к полицейскому.
– Придется отнести его в туалет.
– В туалет? В уборную? – уточнил дежурный.
– Совершенно верно. В женскую уборную.
– А потом?
– Потом запереть дверь.
Полицейский с сомнением посмотрел на Наоэ.
– Полагаю, он там живо успокоится. – Наоэ достал из кармана сигарету и сунул ее в рот.
– Но он весь в крови!
– Это не страшно. В уборной кафель.
– Я не об этом… Он не умрет от потери крови?
– Думаю, что нет. – Наоэ поднес к сигарете спичку. – Если вы так за него волнуетесь, можете время от времени заглядывать сверху.
– Как это, сверху?
– Перегородки в туалетной комнате не доходят до потолка.
– Вы думаете… Такая потеря крови… Это не опасно?
– Кровотечение скоро само прекратится. А пока оно даже полезно. Немного снизится давление, и тогда не будет сил дебоширить. От такого не умирают.
– Но он весь в крови!..
– Естественно: рана на лбу, и кровь стекает вниз. Вот и кажется, что повреждение гораздо серьезнее, чем на самом деле. Рана хоть и обширная, но неглубокая, так что оснований для беспокойства нет.
Из комнаты снова послышались крики.
– Раз хватает сил на хулиганство, значит, жить будет.
– Ну так что, в уборную?
– Заглядывайте туда по очереди, каждые пять минут. Утихомирится – дайте мне знать. – Полицейский задумчиво смотрел на Наоэ. – И тогда начнем накладывать швы. А ты проводи их в туалет. Если что, я в комнате дежурного врача, – добавил Наоэ, обращаясь уже к Норико, и зашагал к лифту.
Комната дежурного врача помещалась на третьем этаже, за палатами. Когда фигура Наоэ скрылась в лифте, полицейский снова повернулся к Норико.
– Как вы думаете, обойдется? А?
– Если доктор так велел, волноваться нечего.
– Не слишком ли круто?
– Не слишком, – отрезала Норико, в глубине души испытывая те же сомнения.
В процедурном кабинете, словно разъяренный зверь, ревел и бесновался пьяный. Шепотом, чтобы не услышал пострадавший, дежурный передал санитарам приказ Наоэ. По мере того как он говорил, на их лицах проступало недоумение – точно они сомневались, правильно ли расслышали.
– Серьезно? В туалет?!
– Да. От лестницы – направо.
Норико уже включила в туалете свет и открыла дверь.
Озадаченно переглянувшись, санитары погрузили пьяного на носилки. Тот продолжал самозабвенно сыпать проклятиями, не умолкая ни на мгновение, но, очутившись перед дверью уборной, внезапно затих и с изумлением огляделся вокруг. Воспользовавшись благоприятным моментом, санитары подхватили его под руки, подняли и с силой втолкнули в открытую дверь.
– Эй, что вы делаете?! Сволочи! Эй!..
Он яростно забарабанил в дверь. Но дверь не поддавалась, потому что с другой стороны ее подпирали два дюжих санитара.
– Откройте! Откройте, вам говорят! Отворите сейчас же!
Не обращая внимания на крики, санитары невозмутимо держали дверь.
Норико принесла табуретку.
– Можно смотреть сверху.
– Каждые пять минут?
– Пока кричит, нечего волноваться.
– Что же, нам так и стоять тут, покуда он не утихнет?
– Извините, но что поделаешь…
– А он там не окочурится?
– Не беспокойтесь. Я тоже буду время от времени поглядывать.
Санитары мрачно кивнули, потом, вдруг вспомнив, попросили:
– Свяжитесь с нашим управлением, скажите, что раненый буянит и мы пока не можем выехать обратно.
Когда Норико вернулась в регистратуру, полицейский говорил по телефону, выясняя личность пострадавшего. Она перепоручила ему просьбу санитаров и прошла в процедурный кабинет. Там, перед кипящим стерилизатором, потерянно стояла Каору.
– Ты чего? – удивилась Норико.
– Какое у него… лицо…
– Так ему, идиоту, и надо!
– У него на лбу что-то блестит… Как стекляшки…
– Наверное, осколки.
– Ужас какой!
Бледная до синевы, Каору ушла в операционную за зажимами. Норико развела в ведре мыло, намочила тряпку. Клеенка на кушетке и пол вокруг были густо залиты кровью. Когда Норико смыла кровь и выключила стерилизатор, за дверью, у регистратуры, послышались грубые, возбужденные мужские голоса. Норико выглянула в коридор. Двое полицейских тщетно пытались что-то объяснить толпившимся в коридоре типам в кожаных куртках и безвкусных ярко-красных свитерах.
– Нет такого закона, чтобы раненого – в уборную!
– А вдруг он умрет!
– И это называется больница?!
Они угрожающе наступали на полицейских.
– А мы-то здесь при чем? Мы только выполняли указания врача! – оправдывались те.
Дежурный, обернувшись, заметил Норико.
– Позовите доктора! – устало попросил он. – Вот, требуют объяснений, почему их приятеля закрыли в уборной. Просто осатанели, когда услыхали про это.
– А ну, зови живей! – гаркнул на застывшую в нерешительности Норико один из незваных гостей.
Норико сняла трубку, набрала номер. После третьего звонка послышался спокойный голос Наоэ:
– Что там еще?
– Пришли друзья больного. Говорят, что хотели бы переговорить с врачом.
– Что им нужно?
– Чтобы вы объяснили, почему больного закрыли в уборной.
– Скажи, пусть успокоятся.
– Но… Да… Лучше бы вы пришли сами. Наоэ молчал.
– Я вас очень прошу!
– Ладно. – В трубке послышался щелчок и короткие гудки. Норико вернулась в коридор.
– Доктор сейчас придет.
– Попробовал бы не прийти! – С наглой ухмылкой они развалились на стульях.
– Это молодчики из банды «К». Доктор им все растолкует, и, думаю, они поймут, – виновато шепнул полицейский.
Из стерилизатора уже не валил пар, в амбулатории стало холодно. Якудза поеживались и, стараясь согреться, притопывали ногами. Огонек вызова на двери лифта переместился с первого этажа на третий – должно быть, там нажал кнопку Наоэ, – потом снова пополз вниз. Гангстеры и двое полицейских не отрываясь следили за движущейся яркой точкой. Когда она замерла на цифре «1», все разом вскочили. Двери лифта раскрылись.
Наоэ был без халата, в бледно-голубой рубашке. Выйдя из лифта, он мельком оглядел всю компанию, молча повернулся и зашагал направо, в конец коридора. Якудза и полицейские гуськом потянулись следом. Наоэ подошел к санитарам, державшим дверь.
– Ну как?
Сидевшие на табурете санитары поспешно вскочили.
– Как будто угомонился.
Наоэ взобрался на табурет и заглянул внутрь.
– Эй! Открой! – снова поднял крик закрытый в уборной раненый. Но вопли его звучали уже значительно тише. Наоэ несколько секунд наблюдал за ним, потом слез с табурета и взглянул на часы.
– Минут пятнадцать прошло?
– Пожалуй. – Санитары тоже посмотрели на часы.
– Пусть посидит еще немножко.
Наоэ вымыл руки и вышел из туалета. Остальные снова потянулись за ним. Якудза хранили молчание, но на их физиономиях застыла тихая ярость. Замирая от страха, Норико брела позади всех.