Страница 10 из 12
По земле бегали птицы, но было в них что-то неестественное, неправильное. Размером крупнее оленей, они носились по песку, хлопая крошечными бесполезными крылышками. Эти птицы не могут летать!
Трудно представить участь страшнее! Не выдержав этого жуткого зрелища, она с криком кинулась искать девочку. Та ее наверняка поймет. Девочка, конечно, наземное существо и вдобавок человек, но дух у нее такой же неистовый, как у соколов, и порой они с соколихой видят и чувствуют одно и то же.
Девочку соколиха разыскала быстро. Стоило сесть ей на запястье и услышать этот спокойный, мягкий человеческий голос, как бешеное сердцебиение унялось.
А еще соколиху порадовало то, что во второй руке девочка держала белую скорлупу, а внутри птица разглядела свое самое любимое лакомство – вкуснейший яичный желток! Соколиха пила его с жадностью, при этом не забывая глядеть по сторонам. Теперь молодая львица подкрадывается к ней гораздо реже, но полностью от старой привычки пока не избавилась. Оказалось, что львица тоже любит есть яйца: она сосредоточенно жевала сразу несколько штук и ничего вокруг не замечала.
Когда все поели, Солнце уже начало просыпаться, и соколиха приободрилась еще больше. Быстренько почистив перья и с нежностью потянув девочку за волосы, она опять улетела осматривать окрестности.
Горячий восходящий поток воздуха поднял ее высоко-высоко, и соколиха увидела, что вдалеке сухая красная земля сменяется ярко-зеленым изобилием.
Радость пронзила соколиху до кончиков перьев. Больше не придется ловить ящериц и глядеть на жутких нелетающих птиц! Среди зелени мелькают бесчисленные крылья. Тут и утки, и горлицы, и голуби. Никогда еще соколиха не видела столько птиц сразу.
И вдруг на краю обширной зеленой долины соколиха разглядела кое-что еще, развернулась боком и заскользила по небу, присматриваясь как следует.
Люди. Чужие, с длинными прямыми когтями, сверкающими на Солнце.
А ее люди идут прямо на них.
6
– С чего вдруг Эхо так разволновалась? – спросил Гилас, когда они зашагали следом за Кемом.
– Может, поблизости страусы бродят, – предположила Пирра. – У меня самой от них мурашки по коже. Фу! Нелетающие птицы! Как-то это неправильно.
– Зато яйца у них очень даже правильные, – заметил Гилас.
Мальчик от души наслаждался ощущением сытости. У бредущей за ним Разбойницы пузо отвисло почти до земли: еще бы, в одиночку стрескать четыре гигантских яйца!
– Не отставайте! – хриплым шепотом велел Кем. – И осторожнее на камнях, там полно рогатых гадюк!
Пирра закатила глаза.
– Ну конечно, обычным гадюкам здесь не место, – проворчала она, когда они вслед за Кемом брели по неровной земле. – Змея без рогов – и не змея вовсе! В пустыне ведь полным-полно «опасностев» – мы, неженки, к такому не привыкли!
Пирра злилась на Кема, потому что сегодня он опять спросил, откуда у нее шрам.
– Раз уж тебе так любопытно, я сама обожгла себе щеку, – сердито бросила она. – Хотела себя изуродовать, чтобы мать не выдала меня замуж за сына вождя, которого я даже ни разу не видела. Доволен?
Но Кем удивленно покачал головой:
– Шрам – уродство? Ну вы даете! А у нас наоборот.
Пирра решила, что он над ней издевается, а когда Гилас попытался объяснить, что Кем говорит правду, девочка накинулась на него:
– Ты на чьей стороне?
Небо уже начинало светлеть, но идущий впереди Кем стал карабкаться по склону на каменный гребень, тут и там поросший колючим кустарником.
Позади фыркнула Разбойница. Львица замерла, навострив уши и высоко подняв хвост. Разбойница принюхалась, а потом кинулась следом за Кемом.
– Что она учуяла? – спросила Пирра.
– Не знаю, – ответил Гилас. – Но непохоже, чтобы она испугалась. Скорее, обрадовалась.
Кем стремительно взобрался на вершину и махнул Гиласу и Пирре рукой, чтобы они быстрее лезли к нему.
Внизу пустыня резко обрывалась.
Вот узкая полоска красного песка, а за ней к горизонту тянется колышущееся зеленое море камыша. Оно мерцает и шевелится, будто гигантское живое существо. До Гиласа долетают крики водоплавающих птиц, кваканье миллионов лягушек, а кое-где ярко сверкает вода.
– Что там? – пропыхтела Пирра, взбираясь следом. – Неужели…
Тут у девочки перехватило дыхание.
Вдалеке над болотами поднялось розовое облако и распалось на сотни великолепных птиц, напоминающих розовых лебедей, только с причудливыми опущенными клювами. Эхо позабыла все свои тревоги и кинулась за ними вдогонку, разгоняя их просто забавы ради. А потом соколиха исполнила в воздухе сложное, головокружительное сальто, нырнула в камыши и, спугнув стаю уток, устремилась за ними.
Наблюдая, как восторженная соколиха сеет среди местных птиц переполох, Гилас обратился к Кему:
– Это ведь…
– Да, – подтвердил Кем. – Та-Мехи. Великая Зеленая.
Голос чернокожего мальчика звучал испуганно.
Почуяв воду, Разбойница ринулась вниз по склону. Когда все трое не спеша последовали за ней, Кем произнес:
– Пойдем по краю. Надо держаться вместе. В долине легко заблудиться. Там все движется.
– Что движется? – с раздражением спросила Пирра.
Кем помолчал.
– Папирус. Вода. И животные, много животных. Там полно…
– Опасностев. Мы уже поняли, – перебила Пирра.
Эта сторона горного гребня густо поросла кустарниками. На полпути вниз Гилас остановился, чтобы вытащить из пятки шип. А когда спустился, остальные уже ушли вперед и скрылись из вида.
До Великой Зеленой оставалось пройти всего двадцать шагов, но узкая полоска песка Гиласу не нравилась: здесь он как на ладони. А впереди со скрипом покачивалась сплошная стена камыша, будто не желая пускать его в Великую Зеленую.
– Пирра! – шепотом позвал Гилас. – Кем! Разбойница!
Неужто они уже в камышах? Или Гилас просто не видит их среди колючей поросли?
Внезапно мимо пронеслась антилопа. Из-под ее копыт летела рыжая пыль. Призрачно-белая шкура животного потемнела от пота. Антилопа явно убегала от опасности.
Спрятавшись за кустом, Гилас вытащил нож.
Долго ждать не пришлось. За антилопой гналась стая собак. Когда псы бежали мимо, Гилас разглядел их жесткую рыжую шерсть и ошейники с бронзовыми шипами. Охотничьи собаки. Не успел Гилас подумать «воины», как вслед за сворой показалась группа полуголых мужчин. Поднимая облака пыли, они бежали за собаками упорядоченным строем.
Охотники почти скрылись из вида, и вдруг мужчина, бежавший последним, вернулся, наклонился и стал разглядывать песок в десяти шагах от куста, за которым притаился Гилас.
Воин – коренастый и мускулистый, рыжевато-коричневые руки и ноги покрыты боевыми шрамами. Несмотря на раскаленный песок под ногами, воин без сандалий, а из одежды на нем только юбка из плотного льна с тесьмой из сыромятной кожи. Черные волосы подстрижены на уровне плеч, на лоб спадает челка. Хотя бороды у мужчины нет, лицо у него грубое, точно пустынная скала, а начерченные углем полоски под глазами и вовсе придают ему вид каменного изваяния. На плечах у воина висят большой лук и сплетенный из камыша колчан со стрелами, а еще он вооружен массивным копьем и длинным бронзовым ножом с изогнутым клинком. А на шнурке на шее болтаются пять сморщенных человеческих ушей.
Гиласа замутило от страха. «Им за каждый труп платят, но только если доказательства предъявят». Гилас представил, как этот воин отрубает своей жертве ухо, чтобы потом было что показать, и бросает тело на съедение шакалам…
Вдруг кто-то коснулся его руки, и Гилас едва не завопил. Но это оказалась Пирра. Глаза у нее круглые, зрачки расширены от страха.
Они стали вместе наблюдать за воином. Вот он выпрямился, огляделся по сторонам.
Тут подбежал его соратник и сказал что-то по-египетски. В ответ первый мужчина произнес одно-единственное слово. Второй воин побледнел. Вдвоем они побежали к остальным.