Комната смерти

– О нем пишут на первых полосах, – подсказал капитан Билл Майерс.

– Погодите, – вспомнил Селитто. – Американец, который против Америки? Кажется, так его охарактеризовали в одном из заголовков?

– Верно, – кивнул капитан и коротко прокомментировал: – Придурок.

Жаргон он на этот раз использовать не стал.

Райм отметил, что Лорел не пришлось по душе замечание Майерса. Она была явно не в настроении тратить время на пустые разговоры. Он вспомнил, что ей хотелось действовать как можно быстрее. Причина этого теперь стала ясна: вероятно, как только в разведке узнали бы о расследовании, были бы предприняты все возможные шаги, чтобы его остановить, – как законные, так и не вполне.

Он тоже чувствовал нарастающее раздражение. Хотелось чего-то интригующего.

Лорел показала фотографию приятного мужчины в белой рубашке, сидевшего перед микрофоном. У него были округлые черты лица и редеющие волосы.

– Это недавний снимок из радиостудии Морено в Каракасе, – сказала заместитель окружного прокурора. – У него был американский паспорт, но жил он в Венесуэле. Девятого мая, когда он находился в деловой поездке на Багамах, его застрелил снайпер в номере отеля. Погибли еще двое: телохранитель Морено и репортер, пришедший взять интервью. Телохранитель – бразилец, живший в Венесуэле. Репортер – пуэрториканец, живший в Аргентине.

– В прессе об этом почти не упоминалось, – заметил Райм. – Если бы правительство, так сказать, поймали с пальцем на спусковом крючке, шума было бы куда больше. Кого предполагают ответственным за убийство?

– Наркокартели, – ответила Лорел. – Морено создал организацию под названием «Движение за полномочия местных», работающую с коренными и неимущими жителями Латинской Америки. Он критически относился к контрабанде наркотиков, что могло раздражать кое-кого в Боготе и некоторых центральноамериканских странах. Но я не смогла найти фактов, подтверждающих, что какой-то конкретный картель хотел бы его смерти. Я убеждена, что Мецгер и НРОС подбросили все эти истории насчет картелей, чтобы отвлечь внимание от себя самих. Есть еще кое-что, о чем я не упоминала. Мне точно известно, что его убил снайпер НРОС. У меня есть доказательства.

– Доказательства? – переспросил Селитто.

Судя по языку тела Лорел, но не по выражению ее лица, она с радостью готова была поделиться подробностями.

– У нас есть информатор – в самой разведке или связанный с ней. От него поступила утечка об ордере, дававшем полномочия на убийство Морено.

– Утечка? – спросил Селитто. – Это вроде как в «Викиликс»? – Он покачал головой. – Нет, такого просто не могло быть.

– Согласен, – сказал Райм. – Иначе об этом уже трубили бы во всех новостях. Информация поступила непосредственно в окружную прокуратуру. И без лишнего шума.

– Да, – кивнул Майерс. – Информация об ордере на убийство поступила по внутренним капиллярам.

Не обращая внимания на своеобразный язык капитана, Райм развернулся к Лорел:

– Расскажите нам о Морено.

Она изложила его историю, будто знала наизусть. Семья Морено, родом из Нью-Джерси, покинула страну, когда мальчику было двенадцать, и перебралась в Центральную Америку из-за работы отца, геолога одной из американских нефтяных компаний. Сперва Морено ходил в американские школы, но после самоубийства матери сменил их на местные, где делал немалые успехи.

– Самоубийство? – спросила Сакс.

– У нее, судя по всему, возникли сложности из-за переезда… а муж был вынужден постоянно посещать места разработок и потому почти не бывал дома.

Лорел продолжала описывать портрет жертвы. Уже в юности у Морено возникло отвращение к тому, как правительство США и корпорации эксплуатируют коренное население Центральной и Южной Америки. Закончив колледж в Мехико, он стал радиожурналистом и активистом, яростно атакуя в своих репортажах Штаты и то, что он называл империализмом двадцать первого века.

– Он обосновался в Каракасе и создал организацию «Движение за полномочия местных» в качестве альтернативы для рабочих, позволявшей им обрести независимость без необходимости искать работу в американских и европейских компаниях или обращаться за американской помощью. У движения есть несколько филиалов в Центральной и Южной Америке, а также на Карибах.

– Вряд ли это можно назвать биографией террориста, – в замешательстве произнес Райм.

– Именно, – кивнула Лорел. – Но должна сказать вам, что Морено выступал в поддержку ряда террористических группировок: «Аль-Каиды», «Аль-Шабаба», «Исламского движения Восточного Туркестана» в китайском Синьцзяне. Он также вступил в союз с несколькими экстремистскими группировками в Латинской Америке: колумбийской Армией национального освобождения, Революционными вооруженными силами Колумбии, а также Объединенными силами самообороны. В немалой степени он симпатизировал «Сендеро Луминосо» в Перу.

– «Сияющему пути»? – переспросила Сакс.

– Да.

«Враги моих врагов – мои друзья, – подумал Райм. – Даже если они взрывают детей».

– И все-таки? – спросил он. – Ликвидация? За это?

– Недавние блоги и радиопередачи Морено приобретали все более антиамериканскую направленность, – объяснила Лорел. – Он называл себя Посланником Истины, и некоторые его послания были воистину полны яда. Морено в самом деле ненавидел свою страну. Ходили слухи, будто он вдохновлял людей убивать американских туристов и военных или закладывать бомбы в американских посольствах и компаниях за рубежом. Но я не смогла найти ни одного случая, когда он приказал бы совершить некий конкретный теракт или намекнул на это хотя бы словом. Вдохновлять на злодейство не то же самое, что его замышлять.

Хотя Райм был знаком с мисс Нэнс Лорел всего несколько минут, он подозревал, что та подбирает слова со всей возможной тщательностью.

– Но НРОС заявила о наличии данных, что Морено планирует реальный теракт – взрыв в штаб-квартире нефтяной компании в Майами. Они перехватили телефонный разговор на испанском, и анализ голоса подтвердил, что это Морено. – Она порылась в потрепанном портфеле, сверяясь с записями. – Говорит Морено: «Моя цель – компания „Американ петролеум“ во Флориде. В среду». Его неизвестный собеседник: «Десятого? Десятого мая?» Морено: «Да, в полдень, когда работники пойдут на обед». Собеседник: «А как насчет… ну, ты понял… доставки?» Морено: «На грузовиках». Дальше следует неразборчивый фрагмент. И снова Морено: «И это только начало. У меня куда больше подобных посланий».

Она убрала записи в портфель и сказала:

– У этой компании два подразделения во Флориде и окрестностях: юго-восточная штаб-квартира в Майами и нефтяная платформа у побережья. Вряд ли речь может идти о платформе, поскольку Морено упоминал грузовики. НРОС уверена, что целью должна была стать штаб-квартира на Брикелл-авеню. Одновременно аналитики выяснили, что связанные с Морено компании в течение последнего месяца поставляли на Багамы дизельное топливо, удобрения и нитрометан.

Три популярных ингредиента импровизированных взрывных устройств. Именно с помощью этих веществ было уничтожено федеральное здание в Оклахома-Сити. И туда их тоже доставили на грузовике.

– Очевидно, Мецгер посчитал, – продолжила Лорел, – что, если Морено будет убит до того, как бомба окажется в Соединенных Штатах, его приспешники не смогут реализовать задуманное. Его застрелили накануне предполагаемого инцидента в Майами. Девятого мая.

Пока было похоже на то, что, вне зависимости от отношения к заказным убийствам как таковым, решение Мецгера спасло немало жизней.

Райм уже собирался упомянуть об этом Лорел, но та его опередила:

– Однако Морено говорил вовсе не о теракте. Речь шла о мирном протесте. Десятого мая, в полдень, перед штаб-квартирой «Американ петролеум» появилось несколько грузовиков. И они привезли вовсе не бомбы, а людей на демонстрацию. Что же касается ингредиентов для взрывчатки… Они предназначались для его филиала «Движения за полномочия местных» на Багамах. Дизельное топливо – для транспортной компании, удобрения – для сельскохозяйственных кооперативов, а нитрометан – для использования в качестве инсектицида. Все законно. Это были единственные материалы, упомянутые в распоряжении, одобрявшем убийство Морено. Помимо них в той же поставке значились также тонны зерна, риса, запчастей для грузовиков, воды в бутылках и прочих невинных вещей, о которых НРОС для собственного удобства предпочла умолчать.