Страница 2 из 15
Забыл, что эта крыса теперь ходит с охраной. Одноклассники писали в нашем общем чате, что Жора обзавёлся каким-то сопровождающим. Выписали торпеду из их родового аула или кишлака, я в этих названиях не разбираюсь. Пытаюсь развернуться и только фиксирую радостный и одновременно злобный оскал Мелконяна. Последнее, что я помню — это крик Васьки и тупая боль в затылке.
Арман, так зовут охранника, вспомнил в последний момент. Наверное, он и ударил меня по голове. Затылок взорвался нестерпимой болью, ноги подогнулись, и я качусь прямо в речку. Где-то далеко краем угасающего сознанию улавливаю крик любимой полный боли и отчаяния, но я уже ничем не могу помочь. Темнота поглотила меня полностью.
Выныриваю из речки, отхаркиваю воду и пытаюсь понять, что происходит. Странно, но болит у меня не только голова, но и левая лопатка. Берег рядом, я делаю усилие, чтобы зацепиться за какой-то куст, и начинаю карабкаться наверх. Не знаю, чего мне это стоило, с учётом того, что левая рука практически не функционировала. Но я умудрился доползти до края склона и рухнул в густую траву. Сознание опять отключилось.
Очнулся я под чьи-то причитания. Вернее, это больше похоже на ругань и попытки докричаться до меня грешного. Сам язык я не понимаю, но в голову будто по волшебству возникает сурдоперевод. Что за бред?
— Алтан, саумуса, къарындашым? Ууу, кет аны къатындан, хайуан. Меня хар заманда айта эдим, сени бизни дуниягъа кеси Эрлик ийгенди. / Алтан, ты живой, брат? Ууу, отойди от него, скотина! Я всегда говорил, что ты послан в мир самим Эрликом[1], чтобы нести нашему роду одни неприятности.
Что-то липкое и шершавое касается моего лица. Ещё какие-то непонятное всхрапывание и странные запахи.
— Карабаш, кет! / Карабаш, изыди! — хрипло выдавливаю, борясь с тошнотой.
В горле собралась какая-то мокрота с примесью ила и водорослей. Немудрено, если я наглотался речной воды. И это я вообще на каком языке сейчас произнёс? Опять глюки?
— Мен да анны юсюнден айтама. Хайуан, Алтынны къатындан кет. / Вот и я о том же. Скотина, отойди от Алтана, — продолжил кричать невидимый доброжелатель.
— Болду. Алай да битеу шытыларынгы манга жакъгъанса. / Ну, хватит. Ты меня и так всего обслюнявил, — отодвигаю морду своего коня.
Карабаш? Конь? Я совсем двинулся кукухой? И вообще, на каком языке я говорю? Уж точно не на русском. Хотя понимание идёт автоматически, это даже не синхронный перевод, а что-то на уровне подсознания. Шершавый язык меж тем снова прошёлся по лицу и заставил меня несколько раз чихнуть.
— Ойнама мени бла. Байталсыз къоярча этерикме.[2] / Доиграешься ты у меня. Оставлю тебя без общества кобыл, — произношу под смех невидимого парня.
В ответ получаю новую порцию храпов, а лицо покрывается обильной влагой.
— Ну всё, ты мне надоел, — отплёвываюсь от непонятной субстанции и наконец открываю глаза.
— У чёрт! — я подпрыгнул от неожиданности и попытался уползти, но резкая боль в плече остановила мои неловкие попытки.
Рядом засмеялся давешний парень, но в этом не было никакой обиды, а скорее облегчение. Я тем временем наблюдаю морду здоровенного чёрного жеребца, склонившегося надо мной. Его ноздри практически касались моего лица, а огромные глаза, рассматривали внимательно и даже с иронией. Точно крыша едет, если мне привиделась улыбка на конской морде. Мысленно выдохнул и оттолкнул его за мягкие ноздри. Тот убрал голову и опять фыркнул, будто усмехнувшись.
— И давай, прекращай играть. Карча, иди сюда, — обращаюсь к невидимому, — Мне чего-то совсем плохо. Даже голову повернуть не могу.
Какой, к хренам собачьим, Карча? Что за странное имя или кличка? И сразу в голове появился ответ — родственник по отцу. Троюродный брат, внук моего двоюродного деда, сопровождавший мою бабку и оставшийся в кочевьях сари, то есть наших родовых землях. Бабушка у меня из племенного союза ясов, которые кочуют юго-восточнее в междуречье Кум-су и Терк-су. Вернее, жили они там до недавнего времени, пока с юга не пришла беда. На самом деле, это были коварные и сильные враги, которые сначала рассорили нас с союзниками, а потом разбили поодиночке. Откуда я это знаю? Какая бабка из царского яского рода? Почему я начал говорить и понимаю этот странный язык? Я схожу с ума?
Тем временем раздался громкий топот, который прервал мои мысли. Здоровенное тело плюхнулось рядом, и надо мной нависло чумазое, но улыбающееся человеческое лицо. Слипшиеся тёмно-русые волосы, выбивались из-под странного колпака с отогнутыми полями, похожего на казахскую или киргизскую шапку. Молодой, не более двадцати лет судя по отсутствию растительности на лице. Одежда парня тоже была мокрая, как и моя. Голубые глаза смотрели на меня чуть ли не с обожанием.
— Ты жив! Не этим проклятым къазакъла [3] убить моего брата! Но как ты меня напугал. А ещё этот эсремет[4] в обличии коня! Представляешь, он не пускал меня, кого знает всю жизнь! Я еле увернулся от его копыт, думал, меня сейчас затопчут, — последние слова мой здешний брат произносил с явным восхищением.
Далее, без спроса этот медведь перевернул меня набок, разорвал рубаху и начал что-то делать с плечом. Резкая боль чуть было не заставила меня закричать, но какая-то внутренняя сила позволила терпеть творящееся издевательство.
— Стрела застряла в стёганке и отскочила от лопатки, но рана сильно кровоточит— выдал своё резюме мучитель, — Хорошо, что ты сбросил халат, переплывая Озгол, он мог потянуть тебя на дно. Даже не знаю, как тебе это удалось.
Во время своего диалога детина перемотал меня куском ткани, влажной и не особо чистой. Далее Карча дотронулся до шишки на моей голове, что заставило меня резко дёрнуться.
— Да! Железная у тебя голова, Алтан! Ты ведь был без шлема. На голове только шапка и всё равно даже праща тебя не взяла.
— Давай меньше слов и думай, что делать. Я идти пока не могу, — прерываю словоблудие здоровяка.
— Есть два пути, брат, — Карча сразу стал серьёзным, — Тебе надо отлежаться. Можно спрятать тебя в ближайшей роще и ехать за подмогой. Или останусь с тобой, но тогда, если нас найдут проклятые бродники, то род не узнает, что они нарушили перемирие и напали на наши пастбища.
— Ищи рощу, Айю[5], — второе прозвище брата всплыло само собой, — Карабаш меня защитит от мелких хищников. Ну а если предатели решат нас добить, то глупо умирать обоим. Надо отомстить за нападение — это закон степи!