Страница 8 из 8
Пускай крови вытечет побольше. Эту гадину вряд ли убьёшь одним ударом.
Верлиока взревел и схватился за рану. Дико озираясь, он нашёл противника и смотрел на него с ярой ненавистью.
– Иди сюда, мальчик, – приказал он слащавым голосом. И, как это ни странно, Ванюшка послушно побежал к похитителю.
– Стой! Что ты делаешь?! – взывал Матвей, но мальчишка словно не слышал.
– Ты думаешь, волхв, я не убил мальчишку, потому что хочу его продать? Хочешь, убью сейчас? Брось-ка мне этот кусок дерева с плевком Сварога и убирайся отсюда, а не то…
– Отпусти мальчика, и я оставлю тебе жизнь.
Верлиока занёс посох для удара по темени съёжившегося у ног мальчишки, как вдруг что-то остановило его. Чудище с недовольством фыркнуло, но потом принюхалось, и снова появилась та же ледяная улыбка…
– Хорошо. У меня есть на сегодня для тебя другая игра, куда веселее прежней.
Взгляд его обратился к тропинке, по которой, не подозревая об опасности, шла семья Колязиных в поисках бесценных грибов да ягод.
***
Все эти два дня Михею Ивановичу не по себе было. Спрашивал у Бога, согрешил ли или, наоборот, благое дело сделал, но ответа не получил ни явного, ни косвенного. Молился бурмистр с усердием, с поклонами до земли.
А ведь мальчишка этот ему сразу не понравился. А всё глаза. Мутные, бездонные, а когда смеётся, так точь-в-точь беса напоминает. Один заезжий художник чёрта намалевал на стене флигеля. Оно, конечно, там бес в аду горел, но всё же каждый почитал за честь плюнуть в бесовскую харю, оттого и флигель загаженный сам стал.
Потому и крестился бурмистр всякий раз, как мальчонка мимо проходил. А зачастил он ходить к барской дочери. Сдружились они, и недоброе почуял в этой дружбе Михей. Новые родители Ваньки каждое воскресенье на службе бывали, а вот сиротку ни разу не привели – опять же подозрительно.
– Забавушка, а ты про цветочек самоцветный не слыхала? – подсел два дня назад он к барской дочери, когда та в куклы играла на скамейке в саду.
– Нет, дядя Михей. А есть такой?
– Говорят, есть. И говорят, растёт неподалёку, в лесу, в самой глуши. Только ты туда не ходи – туда только храбрый витязь дойти может, чтоб достать своей даме сей каменный цветок и доказать, что ради неё он готов на всё. Лес полон чудищ несусветных, и чем дальше туда заходишь, тем страшнее. Только у самых именитых красавиц в вазе такой цветок есть как символ беззаветной любви их бесстрашных рыцарей. Но ты не грусти: подрастёшь, может, и у тебя такие появятся. Всему своё время. То-то же.
Михей Иванович погладил шелковистые волосы Забавы, встал со скамейки и отправился по делам: Ванькины родители оброка задолжали часть ещё с прошлого месяца.
Щёки Забавы горели пунцовым пламенем. Скоро должен был прийти Ванюша, её рыцарь.
А бурмистр добрался до места, условия новые насчёт оброка обсудил, убедился, что ушёл уже их приёмный сын к самим Гусевым, и остался доволен.
Вот только сейчас мучили его каверзные вопросы: согрешил он али дело святое сотворил?
***
– Выбирай, охотник, – скрежетал Верлиока, опираясь обеими руками о посох, воткнутый в землю. Слева послушно сидел Ванька, справа, в шаге от чудища, блуждала, словно в забытьи, семья Колязиных. Чудилось им, наверное, что попали на прогалину, где полным-полно грибов да ягод и только ленивый не наберёт полные корзины. – Тебе решать, кто умрёт сегодня. Да, от моей руки, но ею будешь руководить ты. Сегодня ты сама Судьба. Сейчас я вырву посох из земли и ударю. Направо или налево? Налево или направо? Не заставляй ждать долго – я успею сделать и то, и другое, вот только ты успеешь спасти лишь одну сторону. Так какую?
Матвея прошиб холодный пот. Он не вправе решать. На войне – другое дело: там тебе приказали, а ты – исполняй. Топор не виновен в смерти преступника. Виновен тот, кто преступника осудил. Правда, оба императора так искренне улыбались в Тильзите при заключении мирного договора, будто тоже были ни при чём.
Крестьян было четверо. Один ещё молодой совсем, безусый. Спасти четыре жизни взамен одной?
Но Ванька-то свой, а они ему кто?
Да и сами виноваты: чего было лезть на рожон?
Предупредил ведь.
Будет уроком…
Вот только кому уроком-то?..
В голове стучало: давит время и этот чёртов выбор! Выбрать здесь и сейчас и принять боль за будущее. И Матвей задал себе последний вопрос: о ком он будет жалеть больше?
Жребий брошен.
– Бей направо.
Да, крестьян четверо, но Ваньку-то он знал. Да и Ванька походил на ребёнка Ольского – он лично ему был дорог, а раз это его выбор, то почему надо выбирать разумом?
Верлиока засмеялся и медленно поднимал посох, давая время знахарю действовать. И Матвей бросился к мальчугану, схватил его за руку и потащил прочь отсюда, к тропе, вдаль от страшных чар лесного колдуна.
Посох опустился на голову Ермилы. Красочный мир разрушился, женщины завизжали от испуга, сын побежал, а глава семьи упал на мох, подбородком задев бревно, отчего голова нелепо приподнялась со страшным оскалом и испуганными глазами. Второй удар сбоку раздробил переносицу Ермилиной тёщи и откинул её на соседний вяз. Ветки впились в безвольное тело. Молодая жена крестьянина вопила от ужаса, пока её тоже не постигла участь матери. Сын же бежал, не оглядываясь, не думая даже, чтобы чем-то помочь родным. Бросив корзину, порывами глотая воздух, он нёсся, чтобы спастись от кошмара.
Матвей вывел Ваньку на тропу и приказал бежать, чтоб пятки сверкали.
Пора воздать чудовищу по заслугам. Верлиока ранен. Наверное, ослаб от потери крови. Собрав силу души в глаза, как учили его Первые, как и поступил он с Гришкой, Матвей пошёл в последний бой. Создание древнего мира снова запело, но сила чар и настоя мешали ему проникнуть в голову белого колдуна. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Матвей шёл уверенной поступью. Верлиока не выдержал, взревел, прекратив песню, вырвал посох из земли и стремительно напал на человека, ударив наотмашь. Матвей выставил рогатину, отбил оружие врага, скинув его вниз, и, опёршись на рукоять, прыгнул на грудь чудища.
Верлиока упал – Матвей распорол ему глотку заговорённым наконечником.
Всё вокруг закружилось в диком ритме страшной пляски: листья, ветки, хвоя, трава, комья земли. Что-то менялось, растворялось в воздухе, и душа уплывала в небытие.
***
Дверь кабинета распахнулась. На пороге стояли белый колдун и рыжий мальчуган.
– Оставь нас, Гришка, – приказал Владимир Иванович дворовому Тарасову. Тот, злобно сверкнув глазами на Беневоленского, гордо прошествовал мимо, всем своим видом показывая, насколько смешны ему приказы хозяина и насколько сильно ненавидит он Нехристя.
– Нашли, значит, мальчонку. Где пропадал, сорванец? Небось, заигрался в лесу и шалашик себе из веточек сделал? – с ухмылкой проворковал Гусев.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.