Страница 58 из 139
- Уверен, что понадобится? – мрачнел всё больше Сигизмунд. Может ну его? Без Тита обойдёмся?
- Скорее всего понадобится. – Я был сам пессимист. – И я должен это сделать с ним. Ибо нельзя человеку помочь, если он не помогает себе сам. Нельзя заставить стоять за себя, можно лишь направить. А тот, за кого надо постоянно заступаться… Это уровень любовницы богатого и сильного сеньора, а не управляющего. Её же с утра паскудила какая-то девка на кухне, и она смолчала. Я не могу оставить её управлять замком. И назад в Аквилею не могу. Никуда не могу. И убить рука не поднимается, молчи, ничего не говори, Вольдемар предлагал, он может устроить несчастный случай. Для твоего понимания, я даже в рожу Вольдемару за такое предложение не дал – и сам о таком думал.
- Мари, её мать, говорят, очень крута была, - покачал головой Сигизмунд. – Её сам старый граф, дед твой, боялся. Потому его невестка, ну, мать твоя, и услала её, замуж выдав. Неизвестно, кто с такой гром-сеньорой в замке графиня. А она…
- Ты всё понял, - решил закругляться я и подвести итог. – Я даю человеку последний шанс. Это называется «шоковая терапия». Да – значит да, всё будет. Нет – не будет ничего. Для неё. И Тит должен видеть, что я честен, искренен. Захочет – пусть забирает её и валит в Дикие Земли. Нет – значит нет. Но ко мне у него не должно быть претензий.
- Понял, граф. Сделаем, - подвёл отрок для себя какие-то итоги. - Пошли что ли?
Разговор произошёл у конюшни, где мы «курили», обсуждая последние приготовления к операции «шоковая терапия», которую я откладывал, откладывал, самого себя убеждая, что Илона ничего на самом деле, справится. Что есть в ней проблески силы и характера. Но нет, характер там в зачаточном состоянии. Права Астра, человека надо или с детства воспитывать, как свободного, или не допускать бывшего раба до поста, где рабам не место. В принципе не допускать. Рома совершил ошибку, и теперь мне нужно вновь включить Рому, чтобы оную ошибку исправить. Это косяк не Рикардо, о чём сожалею – этот средневековый тип всё совсем иначе видит и воспринимает. Ричи разрубит Гордиев узел, а его надо именно что развязать.
В кабинет на пятом этаже поднимались всей блудней – восемь человек, вся моя охрана. Включая Тита. Вошли, расселись. Ещё от входа в башню послал первую попавшуюся служанку за управляющей – будем ждать.
Кабинет маленький, места мало, и, оглядевшись, приказал идти вниз – в Малую обеденную, на второй. Парни завозмущались – они были в кольчугах: представьте в десятке килограмм железа подниматься на седьмой-восьмой, а то и девятый по уровню этаж. Но кнут, который держал в руке, будет иметь слишком большой вылет – заденет стены при замахе. За оным кнутом и ходил на конюшню.
Управляющая вошла, опасливо заглянув в дверь. Я расселся на крепком стуле ближе к графскому столу – остальные столы были сдвинуты к стенам. На то она и малая обеденная, что как правило здесь едят только семья и приближённые, а мы поместимся и за одним большим столом. Но передо мной было достаточно места для махания кнутами. Парни по команде Сигизмунда заняли места вокруг, вдоль стен. Причём предупредил, это – семейное дело, не вмешиваться, даже если она на меня набросится. Всяко не убьёт, женщина же. Да ещё сестра. «Да ещё рабыня» - попытался сказать мой внутренний скептик, но я удержался – всё же мысленно давал ей право на шанс.
- Илона, закрой дверь и встань тут, - кнутом указал на центр комнаты. Она так и сделала, зашла в этакий условный круг – центр башни - и было видно, как тряслись ноги. Провела недоумённым испуганным взглядом по ребятам, бросила умоляющий на Тита. Но, наконец, собралась и посмотрела мне в глаза.
- Да, брат? Что случилось?
- Случилось? – я под нос усмехнулся. – Случилось то, что всему приходит конец, Илон. И любая чаша терпения рано или поздно переполняется. Скажи, я давал тебе шанс?
Она покраснела и уткнулась глазами в землю.
- Я привёз тебя сюда. Сделал ВТОРЫМ человеком после меня. Вторым, сестрёнка! – повысил голос, подавшись вперёд. – Астрид замужем! Да, она меня прикрывает – я её попросил, и муж не против. Потому что у них пока нет детей, а Пуэбло больше, богаче, и тут веселее, чем дома. Но, мать твою, Илона, она НЕ ХОЗЯЙКА этого замка! Потому, что она часть семьи Кастильяна! И её дети будут баронами Кастильяна! Понятно тебе?
Илона начала всхлипывать, но я только начал.
- Кухарки судачат о тебе, никого не стесняясь и ничего не смущаясь. На тебя приходят жалобы ОТ СЛУГ!!! Слуг, мать твою! – снова вспылил я. – А знаешь, почему? Потому, то они понимают, что им МОЖНО!!! Почему бы нет? Потому, что настоящая хозяйка с твёрдой рукой бы их выпорола за любое нерадение, даже за попытки помыслить, что у них плохая начальница. Что значит «заставляет мыть горшки, когда мы этого не делаем и никогда не делали, это делают Мария и Хуана с Дальнего Выселка?» - процитировал я часть одной из последних кляуз. - Как понять такое? Мне делать больше нечего, кроме как вникать, кто должен чистить горшки?
А твои распоряжения? Как долго выполняются твои распоряжения, не продублированные Астрид, Вермундом или Прокопием, который по старой памяти всё ещё незримо тут рулит, когда бывает в замке?
- Р-рикардо… Пр-рости! – заплакала она.
- Неправильная постановка проблемы, Илон, - покачал я головой, успокоился и откинулся на спинку, ощущая прилив холода. – Простить можно служанку. Рабыню. Подчинённую. Но вот госпожу простить нельзя. Госпожа не просит прощения. Признать ошибки – да, признаёт. И ИНФОРМИРУЕТ, что да, накосячила и больше не будет. Но вот прощения просить… - покачал головой.
- Что ты решил со мной сделать? – завертела она головой, оглядывая отроков. Совершенно трезвых отроков, стоящих в пугающем молчании.
- Ничего. Ты сама всё сделаешь. Примешь решение и сделаешь, - «успокоил» я. - Но вначале я дам тебе последний шанс. И Илона, это не шутки. Шанс и правда последний.
Скупой кивок. Понимает, в какие игры играем.
- Парни здесь – как свидетели. Я не хочу выносить семейный сор из избы, но мне нужно, чтобы самые близкие люди видели, как было дело, и почему в итоге было принято то или иное решение. Я доверяю им своё тело, у меня нет никого ближе. Они мне как семья. А потому допущу их к тайне, но только их.
Её взяла дрожь. Наверное, подумала, что убью её, а свидетели – подтвердят, что за дело убил. Так бывает.