Страница 23 из 139
- Вот именно! Наконец, я смог донести это! – Эльф поднял кубок, отсалютовал и пригубил. Я взял со стола свой и последовал его примеру. Кажется, насчёт самураев и культов не так уж и не прав. Эльфы – чёртовы фанатики со своим собственным кодексом чести. Но с нашим пониманием слова «честь» там ничего общего нет. Скорее это порядок вещей, обусловленный эволюцией и естественным отбором; порядок вещей, в котором их цивилизация росла, мужала и поднималась над серостью окружающих… Миров?
- Хорошо, убедил… Уважаемый…
- Эйк. Пусть будет просто Эйк… - представился эльф и довольно улыбнулся.
«О птичках» закончили, и он поставил меня, сопляка, на место. На положенное мне место сильно выше того, куда я ставил себя сам. Вознёс меня. Перед самым началом переговоров. Что не может не засчитаться. И от необычности ситуации (торгуясь перед переговорами наоборот, принято себе набивать цену, роняя авторитет противника) я просто шизел. Грёбанные эльфы!
- Почему Эйк? У вас вычурные имена и целый культ, как не оскорбить неправильным их произношением. – уточнил я. Сейчас важна каждая деталь. Дай бог не ошибиться в стратегии разговора, и имя – первый момент, где легче всего попасть впросак.
- Именно потому на мероприятиях, где это может мешать, например, на войне, мы используем то, что ты назвал словом «оперативный позывной». И смело одарил им Натанириэль, дав ей боевое прозвище «Наташа». Может ты будешь доволен, а может тебе всё равно, но рыси, посовещавшись, оставили ей это прозвище навечно, Как награду за блестяще проведённую операцию.
- И как кару за неё же, - усмехнулся я.
- Доля правды в этих словах есть, - не стал спорить Эйк. – Но она на самом деле молодец. Лес доволен ею, а её прозвище останется и как напоминание, что нельзя быть беспечной, и как напоминание, что даже в безнадёжных ситуациях не надо сдаваться. Это достойный позывной, Лес утвердил его.
Я кивнул, дескать, да, ваша мудрость зашкаливает, сеньоры.
- Я могу называть тебя позывным «Рома», как ты разрешил ей? – перешёл он к делу.
- Да, можешь. – А почему бы и нет? Это именно ПОЗЫВНОЙ. Боевое прозвище. Грубо говоря, я могу стать «Рикардо Рома» вместо «Рикардо Пуэбло». Но никак не «Рома Пуэбло».
- Ро-ма… - потянул Эйк. – Так ведь назывался ваш Великий Город из ТОЙ жизни? – задумчивая пауза, и отвечать не требовалось. - У тебя всё очень хорошо с самомнением.
Снова усмешка, но такая, что еле-еле уловимая. Издевка, произнесённая с уважением. Знаете, есть чепушило, хлестающееся в таверне за кружкой пива, какой он крутой, вроде рыбака, показывающего, какую рыбу поймал, или охотника, демонстрирующего размер лапы побеждённого им медведя. И снисходительные улыбки тех, кто его слушает – да-да, мели Емеля твоя неделя. Я с этим «Ромой» в его глазах хлестался не меньше, чем тот тип в питейной, но мне при этом эльф мысленно давал право говорить и делать так, как говорю и делаю, каким бы гротескным хвастовством это ни выглядело. И это вновь приятно зацепило. А потому я, не мудрствуя, задал главный вопрос:
- Эйк, почему я?
Повисла тишина. Эльф не ждал такого резкого перехода к сути. Нахмурился, отпил ещё глоток, поставил кубок. Откинулся на спинку кресла и облегчённо выдохнул.
- Спрашиваешь вот так сразу? Даже не спросишь, почему «сейчас»? Сразу «ты»?
- Так давно пора, потому сейчас. – Я пожал плечами, дескать, что я, банальщины не понимаю? – Но почему я? Что, во всём людском мире не нашлось ни одного достойного человека для контакта? Вы с нами торгуете… Или мы с вами. У нас даже послы друг друга есть. Торговые представительства. Вы не в изоляции и знаете, как мы живём и какие у нас расклады. И так – столетия. Я сомневаюсь, что вы выскочили из Леса только потому, что я освободил вашу разведчицу, из благодарности. Из благодарности вековые устои не ломаются! Однако ваше войско здесь, под моими стенами, готовится к первому совместному походу за многие сотни лет. Что же произошло?
- Первому совместному походу вообще, - улыбнулся эльф. – За полторы тысячи лет, что вы здесь.
О как! Не знал. Ай да я!
- Итак, чем обязан? – теперь откинулся на спинку я, стараясь выглядеть максимально расслабленным. – Только не говори, что раньше не приглашали. Не поверю.
- Приглашали. – Искромётная улыбка. – Но нам это было не интересно. А почему ты? – Театральная пауза. - Ты знаешь ответ, Ро-ма. Должен его понять. Особенно после моих слов о победителе и жертве.
- И всё же? – вот лис, а? Лис этот сова! – Я хочу услышать, а не догадываться. От моего правильного понимания слишком много зависит. Судьба контакта между нашими народами на ближайшие пару-тройку сотен лет. Это слишком большая ответственность для разночтений.
- Тогда начну немного издалека. – Гость поёрзал, устраиваясь поудобнее. - Мы – дети Природы, Рома. И живём по её законам. А вот вы… - Вздох. – Точнее ОНИ…
Пауза.
- Рикардо, ты – Игрок. А они – скот. Наверное, только поэтому.
Снова пауза. Видно для моих встречных вопросов, но я молчал.
- Давай для грубой аналогии назовём всех живущих мыслящих терминами «волки» и «бараны». Ибо так получилось, что все ими и являются.
Я был не против.
- Бараны отнюдь не слабые. У них есть сила, есть их рога и есть просто потрясающая стадная организация. Но они, каждый из них, не думают ни о чём, кроме своей сиюминутной выгоды. Где трава зеленее, где воздух чище, где водопой приятнее – туда и идут. Сосед по стаду имеет лучшую самку? Рогами его. У другого соседа трава сочнее? Прогнать его, а самку и траву себе. И всё, никакой иной стратегии в их жизни нет. Бараны в принципе не способны думать вперёд, на будущее.
Что будет, когда их стадо вытопчет это поле? Это будет потом, сейчас же баранам это не интересно.
А вот волки напали, угроза справа. Волки справа – надо бежать налево! Прочь от волков! Не встретить всей массой в рога,у волков от такого приёма просто нет защиты, а бежать, потому, что лично ты должен спастись, пусть хищники сожрут кого-то слабого из твоих соседей. При этом, что будет в той стороне, куда бежишь, тоже не важно. Ты бежишь, потому, что бежишь, потому, что ты баран. Даже если там тупик, или наоборот обрыв, это ничего не меняет, никто из баранов не задаётся этим вопросом. Потому и говорю, скот, и слово это употребляю с презрением.