Страница 104 из 139
Со стороны Белой летела птица. Это был тот самый альбатрос-алькатрас, именем которого назван род Доминика, моего барона. Птица летела низко, не боясь нас – в этом месте людей не очень много (было), и местные крестьяне не занимаются охотой – алькатрасы тут ничего не боялись. Но вот одна рыжая Белка из предгорий в Мериде, а, как я узнал вчера, Санта-Исабель находится в предгорьях, и крестьяне там имеют право охотится на мелкую живность и птицу без ограничений… В общем, мы все засмотрелись на птицу, и я не успел заметить, как тренькнула тетива, и стрела, не оставляя росчерка, впилась птице в брюхо.
- Я попала! Рикардо, я попала! – закричала паршивка, размахивая луком с натянутой на него тетивой, и тронула Пушинку ко мне. Та довольно фыркнула – как боевая кобыла, была рада, что её молодая наездница – не просто девчонка, а тоже воин. Как-то они нас чувствуют, лошади, и убейте, не понимаю, как. Пушинка не просто приняла новую хозяйку, а именно слилась с нею, как даже со мной не сливалась. Я, конечно, ревновал, ну да на всё воля высших сил.
Вика съездила к поверженному крылатому рыболову, спрыгнула с седла, подхватила, снова вскочила, и, не надевая стремена, снова запрыгнула и подвезла тушу мне.
- Смотри, какой огромный!
И правда огромный. С огромного гуся.
- Кто ж на дичь охотится бронебойными? – усмехнулся я, глядя на голубой хвостовик стрелы.
- Ой, точно! – Растерянность на мордашке. Затем махание рукой. – Ну и ладно. Главное попала. – И, отъехав немного, девчонка снова спрыгнула и принялась потрошить птицу, сливая кровь. Стрелу аккуратно вытащила, да там и вытаскивать нечего – огромный плоский острый наконечник. Я засмотрелся на саму паршивку. Вымытая, ухоженная, в новой одежде, свежая и энергичная, она производила эффектное впечатление. Решил вчера вечером выпендриться и набросал им с Трифоном эскиз короткой юбки-мини, волнистой, со складками, и они, сходив в таверну и припахав кого-то из тамошних женщин в помощь, идею за ночь реализовали. Правда, предупредил, что надевается сие только на охотничий костюм с брюками – голые ноги в этом мире просто верх неприличия! У нас на нудистском пляже приличней нагишом ходить, чем здесь оголить ножку выше щиколотки. Но самый смак в том, что юбка смотрелась вызывающе сексуально, даже несмотря на ноги в брюках. Я пипец млел, когда видел реакцию местных матёрых поголовно женатых мужиков!
- Граф, это нехорошо, давать боевое оружие крепостным! – незаметно подъехал ко мне Аларих. Сказал это громко, чтобы слышали и остальные гости, которые также подъехали ближе. Выстрелом девчонки были приятно удивлены, одобряли, но вот сам факт наличия у неё не деревенского охотничьего, а боевого лука, пусть и слабенького, заточенного под её силу рук, вызывал у всех праведный гнев.
- Рикардо, я, пожалуй, поддержу графа, - сбоку подъехала и Катрин. – Я понимаю, ты – реформатор. Но она – крепостная, и ты сам её вчера не стал освобождать. Сильвестра заставил всех своих отпустить, а сам не стал.
- Я освобожу. Ты же знаешь, почему я это сделал! – Я хотел вспылить – чего она цацку строит - но передумал. Не надо с высочеством по пустякам ссориться.
- Но она – крепостная! – отрезала светлость. – И у неё – боевой лук. Которым она очень хорошо управляется. Особенно стрелами с синим наконечником.
Синий это тот, которым при удаче можно пробить латы. А попав в сочленение, гарантированно сделать вражеского бойца (рыцаря, благородного) инвалидом.
- Да достали! Идите вы в жопу! – А вот теперь вспылил, и хрен остановишь. - Вика! – бросил «сестрёнке».
- Да, ваше сиятельство! – девчонка испуганно вскочила, оставив тушку птицы на земле, в руке сжимала нож, и руки были окровавленные.
- Сюда иди! Быстро! – Я рявкнул, хотя она тут как раз не при чём.
Подбежала. Я тем временем слез с коня, вытащил меч.
- Ой, ма-амочки! – Она не поняла намерений и непроизвольно сделала от меня шаг назад. – За что, ваше сиятельство?
- Ни за что! – Я снова вспылил, но по другому поводу. Она что, такая дура, что подумала, я её убивать буду? – На колено! Бегом! И не тупи.
Сеньорита «зависла». Секунда. Две. Три… Наконец, до неё дошло. Попыталась протестовать:
- Но-о-о-о… Рикардо… Ваше сия… Я же…
Затем в голове её что-то перемкнуло, уверенно кивнула, и, подойдя, опустилась на оное колено.
- Нож откинь! – приказал я. Моментально послушалась. Положил ей меч на правое плечо.
- Аларих, ты умный, подсказывай текст, - бросил я в сторону, легату.
Тот закряхтел, тяжело вздохнул и слез с лошади.
- Как зовут-то тебя, дева? Если полностью?
Я сказал её имя, ибо сама Мелкая, наверное, сейчас слова выдавить не сможет.
- Повторяй за мной, дева, - грустно усмехнулся он, поняв, что это точно серьёзно, я не прикалываюсь. – Я… Виктория, дочь Педро из Санта-Исабель-на-реке-Пушистой-что-в-Мериде, клянусь.
Подождал, пока Белка прилежно всё выговорила.
- …Защищать своего сеньора, графа Пуэбло, - продолжил он, - любой ценой, исполнять его приказы и говорить ему только правду, на войне подчиняться его приказам.
- …На войне подчиняться его приказам… Ой… - Только теперь Вика осознала весь трындец ситуации. Задача благородного СЛУЖИТЬ. В смысле не прислуживать, а воевать. Точка. А она – маленькая девочка, пусть по закону и женщина уже, имеющая право выйти замуж.
- Клянусь в верности, - невозмутимо продолжал главный чиновник королевства этого региона, - и препоручаю своему сеньору свою жизнь, члены мои, тело мое, твердыни и владения мои. И да поможет мне в честном служении Господь наш!
- Господь наш… - совсем тихим голосом повторила девчонка, но её услышали, так как погода с утра безветренная, а что касается гостей… Все купцы, как один, молчали, и даже лошади не всхрапывали, словно прислушиваясь к чему-то.
- Я, Рикардо, граф Пуэбло, - моя очередь, и говорил я громко, чтобы весь мир слышал, и потом не смел отрицать, что так было, - принимаю твою присягу и обещаю всеми силами, ценою своего доброго имени защищать тебя и твое достояние от всякого незаконного притязания. Я, Рикардо граф Пуэбло, дарую тебе титул рыцаря, право представлять мои интересы и сидеть со мной за одним столом, и гарантирую справедливую долю в добыче. Всё моё – твоё, всё твоё – моё. И свидетелем мне Господь Бог вездесущий!
Оглушающая тишина. «Это на самом деле». Только лёгкий бриз с реки в ушах. И словно в насмешку тот, кто первым должен был возмутиться и отговорить меня, начал речетатив: