Дракон — детектив

— И наличие мыши заставило вас усомниться в том, что мсье Траэр был убит? Бр-р…— Я поморщилась. — Можете счесть меня временно отупевшей, но я не очень понимаю, на какую мысль вы хотите меня натолкнуть. Что случилось той ночью?

— Рассказываю, — глазом не моргнув сообщил Зенедин. — Той ночью мсье Траэр, которому оставалось жить не более полугода, лишил себя жизни с одной-единственной целью — отомстить мсье Голльери.

— Но за что? — воскликнула я, пораженная настолько, что даже не стала вступать в дискуссию по вопросу отсутствия оружия на месте предполагаемого самоубийства.

— Если ты хоть немного помолчишь, то я сумею изложить все по порядку.

— Уже молчу, — немедленно согласилась я.

— История эта началась, как ты понимаешь, довольно давно. Конкретно — в тот момент, когда юный Эмиль Этони, в будущем Галь Траэр, обнаружил в кабинете директора приюта письмо от своей матери и узнал, что она оставила его, просто чтобы облегчить себе жизнь. С этого момента в нем что-то изменилось. Отомстив дриаде, скрывшей от него информацию о семье, Галь поджег приют и сбежал в Льон, где обучался магии и параллельно собирал всю информацию о семье Голльери. Представь себе, что он почувствовал, поняв, что мать бросила его ради другой семьи и другого сына. Всей душой он возненавидел человека, лишившего его семейного тепла и уюта, и больше всего на свете захотел сломать Голльери жизнь, так же как, по мнению Галя, тот поступил с ним.

Психолог нашелся… Хотя какая-то здравая мысль в изложенном Зенедином присутствует, тем более что на примере мадам Арно можно убедиться, сколь сильны детские обиды и жажда мести у воспитанников приюта дриад.

— Со временем желание смешать собственного брата с пылью в Гале поутихло, он вел обычную жизнь, добившись признания общества и заработав достаточно денег, но в один прекрасный день в Академии Магии появился счастливый и довольный Килд Голльери, подписавший себе тем самым приговор. Одного взгляда на лицо брата Галю хватило, чтобы все старые чувства вспыхнули с новой силой.

Почти два года он собирал сведения, надеясь накопать что-то способное навсегда перечеркнуть карьеру Голльери, но затем, обнаружив, что неизлечимо болен, изобрел другой, значительно более коварный план. Не желая постепенно превращаться в беспомощное растение, он решил покончить с собой и вместе с тем отомстить брату, обставив свою смерть как зверское убийство и подкинув убедительные улики против Голльери. Мне сразу показался подозрительным способ, которым Траэра отправили на тот свет. Слишком уж нарочито, вызывающе. Вряд ли кто-то из жителей Ауири воспользовался бы для убийства кинжалом, да еще и перерезав им жертве горло. Здешние обитатели смотрят на мир по-другому.

— А вы не передергиваете? — недоверчиво уточнила я. — Не было же никаких убедительных, на поверхности лежащих улик. На поиски папки с документами мы потратили кучу времени и нашли лишь благодаря случайности.

— Ты действительно так думаешь? Знаешь, я все больше проникаюсь уважением к Траэру: оказывается, его план чудо как хорош и совсем не так очевиден, как я по своей наивности считал. Траэр предусмотрел все, в частности составил завещание так, чтобы непременно нашлись желающие расследовать его смерть, причем, заметь, с тобой в первых рядах.

— Здесь уж вы точно ошиблись, — усмехнулась я. — Мсье Траэр не мог предполагать ничего подобного. Во-первых, я никогда не была уличена в детективных наклонностях, а во-вторых, если принять на веру ваши домыслы, то мне этот орешек не по зубам. И, собственно, почему я? Мы с ним никогда близко не общались.

Зенедин с загадочным видом обвернулся хвостом, послав мне в глаза пару солнечных зайчиков.

— Отвечаю по порядку. Точнее, повторю еще раз. Даже при шапочном знакомстве с тобой очевидно, что условия завещания тебя заинтересуют и ты как минимум попробуешь заполучить деньги.

— Но почему именно я?

Смерив меня негодующим взглядом, мол, еще раз перебьешь и разговор на этом закончится, Зенедин все же ответил:

— Исключительно благодаря твоим внешним данным. Траэр знал, что лишь у тебя есть шансы заручиться моей поддержкой и отыскать заботливо припрятанные им на видном месте улики. Что, собственно, и произошло. Ты, проявив блистательную наблюдательность и способность к дедуктивному мышлению, отыскала свою работу, надпись, сделанную на ней преподавателем, книжку, закладку… но вот дальше все пошло не по плану. Траэр несколько упустил из виду, что про сейф за картиной тебе неизвестно, а вот улица с нужным названием в Теннете имеется, в результате расследование двинулось совсем другой дорогой, и мы, распутав по дороге другое убийство, докопались до многих вещей, которых нам знать было не положено. Ведь как должна была выглядеть ситуация в глазах полиции после того, как бумаги будут обнаружены буквально на следующий день?

В порядке разнообразия сегодня Зенедин не допрашивал меня, а общался в режиме монолога. Видимо, для демонстрации моих, хм, отсутствующих умственных способностей требовалось полное внимание, без отвлечения на наводящие вопросы.

— Итак, — продолжал дракон, — предполагаемая картина, созданная Траэром, такова: он, положительный герой, весь в белом, обнаружил, что Голльери занимается продажей наркотиков, а тот, буквально исчадие ада, чтобы не допустить разглашения своей тайны, перерезал Траэру горло. Уж кто-нибудь во всей Академии Магии обязательно должен был увидеть, как Голльери входит в коттедж будущей жертвы, и доказательств вкупе с пропажей кинжала из музея окажется вполне достаточно для вынесения обвинительного приговора. Траэр хотел, чтобы его обидчик шел на смерть, точно зная, что невиновен, и понимая, чьих это рук дело. Согласись, великолепная, достойная изощреннейшего ума месть.

Некоторое время я молчала, переваривая полученную информацию, затем уточнила:

— Хорошо. Предположим, я признаю возможным, что мсье Траэр действительно все это задумал, расставил капкан для меня, устроил погром в своей комнате, убил черным заклинанием ни в чем не повинную мышь… кстати, а зачем это было делать? Ведь для появления осадка от черного заклинания не обязательно кого-то убивать.

— Правильный вопрос, — похвалил меня дракон. — Дело в том, что после различных заклинаний остаются ауры различных оттенков. Для тебя они неразличимы, но опытный маг сразу поймет, что недавно произошло в комнате, и для создания безупречной картины было необходимо применить именно оглушающее заклятие, направленное на живое существо, а несчастная мышь этого не перенесла.

— Хм… ну ладно. Но, скажите, как человек мог совершить самоубийство, если его нашли плавающим в бассейне с перерезанным горлом и никакого оружия поблизости так и не было обнаружено?

— Вот именно! Подумай сама, если убийца действительно украл кинжал из музея, какой смысл забирать его с места преступления? Нет, столь неудобное оружие было выбрано Траэром специально, чтобы мы знали, чем именно ему перерезали горло, и уж никак не смогли заподозрить самоубийство.

Устав сидеть, я встала с валуна, сделала пару шагов и прислонилась к дереву.

— И все же, куда, по-вашему, подевался пресловутый кинжал? Чудесным образом испарился? Или его растворила вода бассейна?

— Интересное предположение, — пробормотал Зенедин. — Мне оно раньше в голову не приходило, но это не важно. Существует несколько способов убрать оружие с места его применения. К примеру — привязать кинжал к пойманному в лесу голубю, встать на краю бассейна и перерезать себе горло. Самое сложное — именно этот момент, остальное детали. Но, думается мне, мысль о том, как Голльери пойдет на эшафот за преступление, которого не совершал, помогла Траэру привести свой план в действие. Почти сразу потеряв сознание, он рухнул в воду, голубь, освободившись, улетел вместе с окровавленным кинжалом, а льющаяся с небес вода скрыла все следы. Блистательное воплощение не менее блистательной идеи.

Выкладки дракона, как обычно, звучали безупречно, но тем не менее для меня они оставались лишь правдоподобными умозаключениями, не более того.