Страница 4 из 8
Немного повзрослев, ему стало не хватать дивана, да и страх перед падением в бездонные небеса притупился, поэтому он стал искать дополнительные способы посмотреть на этот мир по-другому в любых местах. С тех пор он стал учиться стоять, а затем ходить на руках. И теперь, иногда, когда ему надоедает смотреть на привычный мир, он становится на руки, оглядывается вокруг, улыбается, потом смотрит под ноги, видит под ними бесконечность, в которую он бы и хотел уже провалиться, но не знает, как оторваться от земли.
О вдохновении
– Где ты берёшь вдохновение?
– Смотри, сейчас я быстро сниму видео без особой смысловой нагрузки, наложу на него музыку, которая, как мне кажется более или менее подходит, смонтирую ролик на коленке, выложу всё это дело в соцсети и буду ждать лайков. Эти лайки вдохновят меня сделать ещё что-то подобное, а потом ещё и ещё…
– Но бывает, что лайки ставят просто так, по знакомству, ради приличия. Зачем тебе они?
– Ну и что. Ты не понимаешь. Лайки – это дефибриллятор для впадающего в клиническую смерть вдохновения. Я возвращаю его к жизни. Когда-нибудь, оно оживёт, очнётся, встанет, встряхнёт меня и я создам действительно стоящую вещь.
– А может ты уже его создал? Тебе не нравится то, что ты делаешь?
– Нет, это всё для людей, чтобы ИМ нравилось. А то, что нравится мне я, к сожалению, сейчас создать не способен… Настоящее творчество всегда направлено внутрь, оно должно удовлетворять самого творца, я не людей. Ничто остальное не важно.
– А как же общепризнанные шедевры литературы, живописи, музыки?
– Тоже были созданы для людей, а не для себя.
– Но разве смысл не в этом? Зачем создавать что-то, что будет нравиться только самому создателю, но мало кому вокруг, это, на мой взгляд, маньячество. Человек должен делать что-то для других людей, делать их лучше, светлее, привносить какую-то идею.
– Нет! Всё, отстань!
Бульканье кофе в гейзерной кофеварке вернуло его в реальность и внутренний голос умолк так же внезапно, как и заговорил. Он схватил кофеварку, из которой доносился приятный аромат бодрящего напитка, и вышел на улицу, держа в другой руке телефон и снимая все свои действия на видео, стараясь соблюдать правила экспозиции. В какой-то момент капелька чёрного кофе выплеснулась из носика кофейника и прожгла белоснежное одеяло весеннего снега коричневым пятном. "Сраный кофе испортил моё видео!", – вспыхнуло в голове и лицо налилось красками негодования; тут же появилось желание бросить изо всех сил кофейник через забор и плюнуть на эту затею.
– Людям понравится, – откуда-то из глубины подсознания вернулся голос, – Главное, дать вдохновению ещё разряда, ты же сам про это говорил. Успокойся и продолжай.
Он нервно выдохнул, стараясь унять дрожь, вызванную гневом, но не стал спорить с ним, а нажал на кнопку записи и доснял ролик.
Вдохновение вздрогнуло, огляделось вокруг и снова погрузилось в сон.
Первое чувство вины
В глухой Верхоянской тайге на берегу реки Яна стоит посёлок Батагай, в котором встретились, влюбились друг в друга, женились и родили меня, а полтора года спустя и моего брата, мои родители. Их истории, как и истории любых людей заслуживают отдельных рассказов, а я просто хочу пригласить вас в свои личные воспоминания. В своё самое первое воспоминание.
Трёхкомнатная квартира на первом этаже в деревянном доме, в которой проживало две семьи – Слепцовы, занимавшие одну большую комнату, и Ивановы, расположившиеся в двух комнатах поменьше. Общая кухня, общие туалет и ванная. Я бы хотел красочно описать весь интерьер этой квартиры, какие были обои, полы, потолок, цвет дверей, но могу лишь вспомнить ковры на стенах и полах в наших комнатах, маленькие коврики из шерсти каких-то животных и постоянно включенные обогреватели. Помню запрет родителей спускаться на пол, потому что он холодный и то, как мы с братом играем только на диване и креслах в зимние месяцы. Помню таинственную, тёмную антресоль под потолком в общем коридоре, пугающий встроенный двустворчатый шкаф с синими дверцами, мимо которого я старался пробежать быстро, чтобы никто меня из него не схватил и деревянные полки на кухне. Моё самое первое воспоминание в жизни связано с этими полками.
Я стою перед ними и знаю, что видел как папа или мама положили куда-то на них коробок спичек. О, эти безумно интересные маленькие палочки, непонятным образом испускающие красивые, яркие огоньки. Непонятно почему родители запрещают к ним прикасаться, ведь так хочется. Неуклюже пододвигаю стул поближе, карабкаюсь на него, взбираюсь на стол и с него пытаюсь дотянуться до заветного коробка. Пухлыми маленькими пальчиками держу его. Приятное шуршание открывающейся коробки и шорох деревянных спичек ласкают слух и приятный запах серы ударяет в нос. Я делаю несколько неловких попыток создать огонь, вспоминая как это делали родители, но ничего не выходит. После нескольких попыток, разум, а скорее всего страх, возвращается, и я спешно кладу спички на место и спускаюсь. Волнение и впервые ощущаемое странное чувство вины охватывает меня и в голове начинают откуда-то появляться варианты фраз, которые необходимо произнести, чтобы смягчить своё наказание.
Не помню, попался я тогда или нет, получил ли какое-то наказание за это или нет, признался ли сам и облегчил свою совесть или промолчал. Скорее всего, никто тогда об этом не узнал, и эта тайна впервые стала известной кому-то ещё, кроме меня и именно поэтому это осталось в моей памяти и сохранилось до сих пор, как самое первое воспоминание. Как самое первое чувство вины.
О весне
Я не люблю весну. Может потому, что весна лицемерна? Она обманывает тебя тёплой погодой, заставляя надевать лёгкую куртку, выходить без шапки, наконец надевать штаны без подштанников, согревая и балуя своим вниманием, а вечером отворачивается, уходит куда-то, бросая тебя снова наедине с зимой. Зима, например, не такая, она всегда одинакова, как и лето, а осень прямо тебе говорит, что сейчас будет ещё хуже.
Может из-за того, что аккуратное, сверкающее, белоснежное одеянье земли сменяется грязно-серыми, оборванными, дурно-пахнущими лохмотьями. Такое ощущение, будто ты встречаешь старую, когда-то очень красивую знакомую, которую изрядно помотала жизнь и она, в состоянии алкогольного опьянения, не узнав тебя, обращается к тебе и просит подачки. Ты помнишь какой она была красивой и тебе становится жалко её и одновременно противно, и ты стараешься поскорее отвести взгляд, перебирая в голове варианты событий, которые могли привести её к этому.
Или из-за того, что появляющиеся весной лужицы, под ещё лежащим снегом, портят твою демисезонную красивую обувь, купленную на прошлой неделе, грязь марает низ аккуратно выглаженных брюк, а ты стараешься держаться подальше от края проезжей части, чтобы не оттирать потом пятна со своего пальто, оставленные брызгами проезжающих машин.
А может из-за обилия весенних запахов, иногда не очень приятных, может из-за большого количества людей на улицах, бомжей, собак, птиц, может из-за слишком яркого солнца, что заставляет тебя щуриться, из-за желания выйти на улицу, но отсутствия времени, из-за необходимости уборки снега на участке.
Может я не люблю весну из-за всех этих факторов вместе взятых, но она ввергает меня в уныние, вгоняет в депрессию и жуткую апатию.
А может быть что-то произошло именно весной очень много лет назад. Так давно, что это событие затерялось в памяти под слоем новых весенних воспоминаний и впечатлений, но чернильным пятном просачивается сквозь них, то и дело напоминая о том, что весна приносит за собой солнечное уныние. Но как бы я ни пытался раскопать причину этой нелюбви к марто-апрельскому периоду, никогда не мог, только больше погрязая в ней.
Об упущенном
Лежу у очень разговорчивого массажиста и слышу лестные комментарии к своей спине: "О, вы занимаетесь плаванием или греблей?" – "Нет," – отвечаю. "Но у вас на спине развиты те группы мышц, которые обычно у людей не развиты, а только у тех, кто активно занимается именно плаванием и греблей" – "Аа", – соглашаюсь я и, стараясь выглядеть максимально скромным, – "Ну я зарядку делаю".