Смайлик на асфальте

– Известно, что случилось с Ириной? – Артём настолько пришел в себя, что смог найти силы для первого вопроса.

– Да, – Брагин замялся и, бросив осторожный взгляд в сторону девушки, начал рассказывать.

Ольга, тут же прижав ладонь к губам, вышла в другую комнату.

Выслушав рассказ Брагина, больше похожий на скупой официальный отчет, Артём сполз с дивана и побрел в ванную. Не раздеваясь, сунул голову под холодный душ. Полегчало. По крайней мере, сейчас он хоть мог рассуждать и даже задать осмысленный вопрос.

– Значит, тот тип довершил начатое? – пробормотал он, вновь усаживаясь на диван.

– Пока сложно сказать.

Оказывается, на этот раз был не «тип». Участковый сдержал слово и нашел полицейских, которые видели ночью Ирину. А обратили на нее внимание потому, что она сидела на скамейке возле Адмиралтейства даже тогда, когда все разошлись. И сидела не одна, а с подругой. Женщину полицейский запомнил плохо, было уже темно. В глаза бросилась лишь одна характерная деталь – светлые, почти белые волосы до плеч.

– А сегодняшний случай? Известно, кто погиб? – едва ворочая языком, спросил Артём.

– Пока нет, но мне должны сообщить.

Вернувшаяся из кухни Ольга принесла поднос с чаем.

– Только к чаю я ничего не нашла. – Она вопросительно взглянула на Артёма, и тот замялся, вспоминая, осталось ли хоть что-то в пакете с печеньем. Нет, не осталось, пустой пакет он выбросил еще вчера.

– Ничего не нужно, – поняв замешательство Артёма, сказал Брагин.

– Кстати, а есть ли какая-то связь между жертвами кроме смайликов? Может, смайлики – просто обычное граффити? Мало ли их в Питере… – поинтересовался Артём, принимая из рук Ольги чашку. К своему удивлению, он смог произнести это и ни разу не сбиться.

Брагин укоризненно взглянул на него, словно говоря: «Стал бы я из-за обычного граффити напрягаться»… Артём смешался.

– Кто, кстати, первые две жертвы?

– Мы как раз об этом говорили с Оленькой перед самым твоим пробуждением. Давай-ка я еще раз расскажу все по порядку. Вдруг что-нибудь заметишь свежим взглядом.

Первая смерть произошла два месяца назад: в люксе «Кемпински» на Мойке горничная обнаружила труп французского бизнесмена Жан-Пьера де Вержи. День перевалил на вторую половину, табличка «не беспокоить» на дверях не висела, на стук никто не отозвался, и женщина вкатила в номер свою тележку. Посреди гостиной на ковре лежало тело, уже порядком остывшее. Никаких сомнений в том, что жизнь давно покинула бизнесмена, не было.

Следствие поручили Брагину. На первый взгляд все выглядело так, что причиной смерти француза стала диабетическая кома. В холодильнике стояла упаковка ампул инсулина, рядом с телом на ковре валялся шприц-ручка – видимо, де Вержи стало плохо, но укол он сделать не успел. Судмедэксперт, делавший вскрытие, подтвердил предварительные выводы – уровень глюкозы в крови просто зашкаливал. Но обнаружилась еще одна пикантная подробность – организм француза содержал изрядное количество достаточно мощного стероида. Он и стал причиной гипергликемической комы. В мусорном ведре лежали использованная ампула и шприц с отпечатками пальцев хозяина номера. Непонятно было другое: как немолодой человек, давно болеющий диабетом, мог решиться на столь опрометчивый шаг как прием стероидов? Ведь наверняка знал – просто не мог не знать! – что диабет и стероиды несовместимы. И, главное, зачем вдруг далекому от бодибилдинга, совершенно неспортивному человеку далеко за пятьдесят понадобились стероиды?

Впрочем, на этот счет вскоре у следствия возникла версия. Накануне горничная, та самая, что убирала номер, видела француза, беседующим с местными проститутками. Не верить ей причины не было – женщина немолодая, рассудительная, в отеле работала хоть и недавно, но была на хорошем счету. Но поднимать потенцию стероидами, да еще в зрелом возрасте… Впрочем, за годы работы в Следкоме Брагин встречал и не такие чудачества.

Судмедэксперт не обнаружил на теле никаких следов насилия, а криминалисты не нашли никаких следов присутствия в номере другого человека – только де Вержи и горничной. Отпечатки пальцев как на шприце-ручке с инсулином, так и шприце, которым вводили стероиды, принадлежали хозяину люкса. Казалось, все ясно как белый день, но что-то настораживало Брагина. Что именно – он и сам не понимал, просто интуиция опытного следака вдруг взбрыкнула, словно норовистый конь.

Брагин опросил персонал отеля, просмотрел записи с камер наблюдения, попросил техслужбу считать логи с электронного замка. За те два дня, что де Вержи прожил в «Кемпински», ничего необычного не произошло, кроме горничной к нему в номер никто не заходил. Если несчастный случай был инсценирован, то это могла сделать только она. Но представить пожилую уборщицу в роли киллера, способного ввести в заблуждение экспертов?.. Нет, логика тут решительно пасовала. Да и начальник службы безопасности «Рэдиссона», откуда она пришла в «Кемпински», отзывался о женщине хорошо.

Конечно, Брагина торопили с результатами. Дело было на контроле у «самого верха» – погибший оказался далеко не простым человеком. Но и ошибки допустить тоже было нельзя.

К следствию подключилась французская полиция, а вот она как раз не спешила, тщательно вникала во все мелочи, стараясь ничего не упустить. В первую очередь под прицелом французской полиции оказались родственники бизнесмена, но после тщательной проверки полиция исключила их причастность. Столь же внимательно и с тем же результатом прошерстили деловых партнеров и конкурентов концерна, принадлежащего де Вержи. Французская полиция долго беседовала с главой службы безопасности концерна, но ситуация не прояснилась.

Французы создавали видимость открытости – информацией делились, на запросы отвечали. Так Брагин узнал, что им не удалось установить истинную причину поездки де Вержи в Санкт-Петербург. Службе безопасности и своим заместителям он сказал, что отправляется по личным делам, а жене – что поездка будет деловой. Более того, она даже не предполагала, что он отправился в Санкт-Петербург, откуда сама была родом.

В Петербурге бизнесмен действовал довольно странно. За те два дня, что провел в городе, он успел пообедать со своим старым другом консульским атташе, посмотреть «Ромео и Джульетту» в Михайловском театре и посетить Эрмитаж. На деловой визит такая культурная программа явно не тянула. Тогда почему он не взял с собой жену? Брагин лично переговорил с атташе, но тот не смог сообщить ничего интересного. Единственное, на что он обратил внимание, так это на психологическое состояние своего старого приятеля – де Вержи явно что-то тяготило. Во время встречи он порой замыкался в себе, отвечал невпопад и вообще был мрачен.

Шло время. От Брагина все чего-то требовали. Вдова – тело для похорон, руководство – результат, но предъявить начальству ему было нечего. Французы вскорости прекратили расследование, чем вызвали недовольство родственников. Сын де Вержи даже дал достаточно резкое интервью «Ле Монд», где заявил, что собирается нанять частного детектива.

И вот когда Брагин уже писал постановление о закрытии дела, произошел прорыв: атташе решил заговорить. Что его заставило изменить показания, Брагин так и не понял. Впрочем, ничего конкретного тот не сказал, а домыслы к делу не пришьешь. По словам атташе де Вержи приехал в Петербург, чтобы решить серьезную проблему – что-то или кто-то нанес его бизнесу и репутации серьезный урон, и бизнесмен собирался каким-то образом уладить дело. Брагин бросился к начальству, прося дать ему еще время, но версия несчастного случая уже устроила обе страны.

– А смайлик? – напомнил подполковнику Артём.

В первый же вечер расследования Брагин обратил внимание на уборщика, оттирающего тротуарные плиты аккурат перед самыми дверьми отеля – на граните светлой краской был нарисован смайлик. Брагин тогда не придал значения увиденному, просто машинально отложил картинку в памяти.

Второй смайлик Брагин углядел на фотографии с места преступления на столе следователя, которому передавал незавершенные дела. Именно тогда его и накрыло дежавю: однажды он уже видел подобное сочетание – труп и нарисованный смайлик. На этот раз смайлик, жирный, не полустертый, красовался на гранитных плитах Зимней канавки, в которой плавало тело Феликса Зязикова – двадцатитрёхлетнего оболтуса, племянника депутата ЗАКСа. Брагин тогда посчитал, что дело Зязикова может пролить свет на смерть де Вержи. Еще, конечно, было желание доказать начальству свою правоту в деле француза. Что касается бывших коллег, то они не видели причин, почему бы не делиться с подполковником информацией после его увольнения. И вообще были не против его помощи, пусть и неофициальной. Однако, забегая вперед, стоит сказать, что смерть Зязикова не только не пролила свет, но еще больше все запутала.