Страница 2 из 10
– Отпустите меня немедленно! Вы не имеете права!
Слышу лишь громкий, омерзительный смех вокруг.
– Ха, а ты смелая, но тупая. Еще одно слово, и будешь гореть на костре, рядом со своей подругой. Сена у меня хватит на всех.
Мой похититель показывает на уже обуглившийся черный труп этой несчастной девушки, и кажется, я отключаюсь снова.
Глава 2
Прихожу в себя от жутко громкого галдежа вокруг в какой-то тесной ржавой клетке. Во рту дико сухо, а еще жутко болит голова. Поднимаюсь на колени, и вижу вокруг такие же клетки как и моя. Кажется, их тут сотни. Все они расставлены в два ряда на большой открытой площади, и стоят прямо на холодной сырой земле.
В клетках этих сидят самые разные животные и птицы, а еще…люди. По большей части молодые девушки и парни, которые имеют такие же кандалы на ногах, как и у меня.
Мимо клеток снуют прохожие, с интересом разглядывая их содержимое. Кто-то торгуется, кто-то уже рад купленному товару. А у меня кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что я тоже товар. Такой же, как и все остальные здесь.
– Выпустите меня! Немедленно откройте клетку. Помогите!
Что есть силы колочу по прутьям этой проклятой клетки руками и ногами, но кроме боли в коже от кандалов не добиваюсь ровным счетом ничего. Прохожие так и проходят мимо, лишь бросая на меня взгляды, полные равнодушия. Уже через минуту безумного пинания клетки с ужасом обнаруживаю, что я босая. Эти сволочи стащили мои кеды, и теперь я стою без обуви на ржавом и холодном металле.
Отползаю в самый дальний угол клетки, когда мой громкий крик внезапно привлекает одного покупателя, и он вплотную подходит ко мне. Этот человек, если его можно так назвать, жадно смотрит на меня, словно выбирает зверька на базаре. У него огромный надутый живот и поредевшая уже мерзкая серая борода. Глазки темные и мелкие, а лицо обрюзгшее и красное, как у последнего алкоголика.
– Повернись, товар.
С ужасом понимаю, что это он мне говорит, и только дальше забираюсь в свою клетку, как в единственное возможное укрытие сейчас, но грубая толстая рука нагло пролазит через прутья, и хватает меня за голову, заставляя посмотреть в заплывшие глаза.
Этот урод крутит мое лицо по сторонам, довольно причмокивая.
– Ай, не трогайте меня!
С трудом вырываюсь из его лап, стараясь утихомирить подкативший к горлу приступ тошноты. От этого человека воняет не меньше, чем от того охранника, который набросился на меня в прошлый раз.
– Строптивая, но мне нравится. Гаро, сколько хочешь за этот товар?
– Тысячу золотых.
– Ха, Гаро, ты свихнулся? Посмотри на нее, кожа да кости. Обычная человечка. С моими клиентами она загнется уже через неделю. Даю пятьсот, и то, много будет.
– Икран, я за нее торговаться не собираюсь. Чистая кожа да белые как снег волосы этой человеческой суки чего только стоят. Нет золотых, проходи мимо, я ее и так продам. Тысячу или проваливай.
Тот, кого назвали Икраном, продолжает нагло сверлить меня взглядом, явно взвешивая, стою ли я названной суммы, и впервые в жизни я жалею, что родилась натуральной блондинкой с белой кожей и ясными голубыми глазами. Тут же волосы свои длинные сгребаю в охапку и скручиваю в узел тугой, чтобы их не было видно, но кажется, уже слишком поздно.
– Ладно, паршивый ты торгаш. Беру.
С ужасом смотрю, как отекшей грязной рукой Икран вытаскивает коричневый кожаный мешочек из кармана, и достает оттуда золотые монеты. Много звенящих и искрящихся на свету монет. Целую охапку. Он пересыпает их Гаро прямо в руки, после чего моя клетка открывается, и меня грубо выволакивают из нее, бросая прямо на землю.
Икран стоит напротив и довольно смотрит на меня, поглаживая свой отвратительный живот через дырявую накидку.
– Вставай шкура. У нас мало времени. До вечера надо добраться. Мои клиенты ждут. Пошли.
Грубая рука сжимается на моем предплечье так сильно, что у меня аж искры из глаз сыпятся.
– Пустите, мне больно! Вы что с ума сошли? Я вам не вещь, чтоб на базаре покупать. Немедленно отпустите меня!
Отталкиваю его, но тут же оказываюсь в захвате крепких рук. Этот урод с такой силой сжимает мое горло, что мне начинает критически не хватать воздуха, а перед глазами сразу все темнеет. Он долго не отпускает своей руки, и я чувствую, что еще немного, и я просто задохнусь от удушья.
– Теперь ты моя шармута. И будешь делать то, что я тебе сказал. Мой товар не разговаривает. Он работает, и ты тоже скоро будешь работать. Пошла!
Икран отпускает меня, и я тут же на землю падаю, но передохнуть мне никто не дает. Грубый толчок в спину заставляет быстро подняться и идти дальше молча. Я поглаживаю рукой свою раненную шею и не решаюсь больше провоцировать этого уродливого монстра.
Только спустя несколько минут замечаю, что Икран не только одну меня ведет. Вероятно, сегодня у него был очень удачный выторг на рынке, так как он тащит еще нескольких девушек, явно купленных на том же базаре. Все мы связаны между собой тяжелой цепью, пронизывающей наши кандалы, и жутко скрипящей при каждом шаге.
Я не знаю, сколько мы проходим, минуя сотни деревьев, но от слабости меня совсем покидают силы, и в какой-то момент я просто сваливаюсь на колени, тормозя этим всю колонну. Осознание того, что я попала в какой-то жуткий плен в другой стране, не дает даже вздохнуть нормально. Слезы страха и обиды душат меня, а надежда кажется такой призрачной, что я не вижу даже ее проблеска.
– Я не могу больше. Я очень устала. Дайте мне воды.
Сглатываю, пытаясь хоть как-то смочить свое сухое горло, но толку мало. Я слишком долго не пила, потому сейчас ощущаю лишь едкую горечь во рту.
Видя, что колонна остановилась, Икран быстро подходит ко мне, недовольно окидывая взглядом.
– Чего ты не идешь, шармута?
– Я пить хочу. И я не знаю, что значит “шармута”.
– Это значит шлюха, которой ты будешь работать.
– Что?! Я никакая не шлюха!
Вскакиваю на ноги, сжимая руки в кулаки. Еще более мерзкого существа я в жизни не видела, и если Икран думает, что заставит меня быть чей-то подстилкой, то очень в этом ошибается.
– Ты товар, человеческая шармута, поэтому помалкивай, пока я добрый. Ты просто тело, которое очень скоро будут трахать мои клиенты.
– Нет, прошу. Вы не можете так поступить со мной!
– У тебя больше нет права голоса. Мой товар только ноги умеет раздвигать. Хочешь пить? Пей. Вон вода.
Он показывает мне обшарпанной рукой на какую-то ближайшую лужу, которая настолько грязная, что я даже дна ее не вижу. От подступающих слез мне трудно говорить. Услышанное просто лавой меня обливает. Он же не серьезно это, да?
– Я не буду эту воду пить. Вы что не видите, какая она грязная?
Едкий противный смех раздается над самым ухом.
– Значит ты еще недостаточно подыхаешь от жажды. Пошла!
– Подождите, стойте! Скажите, где я нахожусь, что это за страна?
Икран останавливается, окидывая меня пренебрежительным взглядом.
– А люди и правда умом не отличаются, вижу я теперь. Оглянись по сторонам. Знаешь ли место получше? Ты в округах Ширеза, человечка, уже к самому городу скоро подойдем. Вы, людишки, почему-то любите звать это место адом, но мы называем наш мир Хамадан.
Он произносит это с невероятной гордостью, а у меня спирает дыхание. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Ад. Я что, в аду?!
– Шевелись, у нас мало времени.
Икран больно толкает меня вперед, и я молча ступаю дальше, сцепив зубы и роняя горькие слезы. Вокруг стоит такая холодина, что мне приходится все время обхватывать себя руками, чтобы хоть немного согреться. В некоторых местах мороз настолько сильный, что я вижу обледенение ручьи, однако почему-то они не синего, а зеленого или темно серого цвета.
Мои босые ноги очень быстро замерзают и я даже не представляю, как буду продолжать ступать дальше, при этом не стерев стопы до крови и не отморозив их напрочь.