Страница 31 из 34
– Интересно, есть где-нибудь планеты без ментов? – в пространство поинтересовался Саша.
– Может, и есть. Но я пока не встречал… ну, что интересного ты там вычитал? – Пятый приподнялся на локтях, бросил взгляд на полупрозрачный лист, который парил перед Сашей в воздухе. – А что это там такое малиновое?
– Это рекомендации. Ты дуба дать не боишься? – Саша ещё раз посмотрел на терминал, потом – вопрошающе – на Пятого. – Я, конечно, понимаю, но…
– Я – дуба?! Да что там такое написано?! – Пятый встал, подошёл к Саше и несколько секунд молча разглядывал терминал. Покачал головой, ткнул во что-то пальцем. Малиновая полоска стала немногим уже – и всё. – Да, дела.
– И что прикажешь делать? – спросил Саша.
– Давай так договоримся. Если я и впрямь… даже говорить неохота… просто позови Айк. Скажи так – детектор, поиск, Айкис, вызов. Дальше она сама разберётся… или сбить настройку, что ли? Справишься, программист?
– Извини, не буду и пробовать, – отрицательно покачал головой Саша. – А вообще по тебе не скажешь, что плохо. Хотя то, что ты водку пил – видно.
– А вот по тебе не скажешь, что ты пил, – усмехнулся Пятый. Он снова лёг на своё кресло. – Да, Саша. Мы с рыжим – две ходячие развалины… Вот только завтра утром у тебя будет похмелье, а у нас – нет. Потому, что вы – люди, а мы… Мы восстанавливаемся втрое быстрее. А пока потерплю, мне не привыкать. Эх, заснуть бы…
– А ты попробуй. Если хочешь, я могу уйти.
– Нельзя. Считается, что мы потенциально опасны в момент расхождения со схемой. Что нас положено контролировать. Но если рассудить здраво – много ты наконтролируешь? Что ты вообще можешь увидеть?
– Я вижу только то, что Айкис сказала тебе лечь, а ты треплешься со мной. И более ничего, – ответил Саша. – Давай помолчим хоть немного.
– Хорошо, – согласился Пятый неожиданно легко. Саша понял, что он всё же опьянел… и не меньше, чем сам Саша, но… – давай… чёрт возьми… давай помолчим… о том, что я помню… – он судорожно вздохнул, дёрнулся. – О том, почему я не могу спать!… о том…
– Если надо, позовёшь, – жестко сказал Саша. Он отошёл к стеллажу и стал методично перебирать «книги». Он понял, что хочет найти… и что он непременно это найдёт. Что это должно быть. Просто знал. Пятый отвернулся к стене, набросил на себя одеяло, смолк. Да уж… сумасшедший. Психопат. С персональной летающей тарелкой. Это надо иметь особое везение, чтобы так нарваться. Фантастическое. Нереальное. «Как же это он нас сюда довёз? – изумлённо думал Саша, перебирая книги. – Маразм, но если судить по этой летающей хреновине с буквами, нас сюда притащил живой труп. И что этот труп, между прочим, нам добра желал, не иначе. Хоть и психопат, нас со Стасом выручил… мы бы погибли… а он это знал. И помог. Как сумел. За это спасибо…»
– Терминал, – шепотом приказал он. – На русском.
Когда пришла Айкис, в комнате было почти совсем темно. Саша, расположившийся в кресле с книжкой на коленях, встал ей навстречу и еле слышно сказал, показав на Пятого:
– Пойдёмте отсюда.
– Как у тебя получилось? Уговорил? Или он сам?
– У нас есть поговорка – долг платежом красен, – ответил Саша. – Скорее всего, случайно поучилось. Где Марьяна?
– Тебя дожидается. Спасибо, Саша.
– Всё хорошо, что хорошо кончается. Слава Богу… Скажите, Айкис, а у вас что – шизофрению не лечат?
– Лечат, – усмехнулась та. – Только тут уже поздно. При всём желании ничего не получится. Да и не шизофрения это, а другое… хотя компонент, как таковой, тоже присутствует.
– Вы не боитесь? – полюбопытствовал Саша. – А то, неровен час…
– Да нет, что вы. Сами увидите утром, что всё будет нормально. Это так… срыв, вероятно. Вы зря испугались.
– Я-то не испугался, но всё-таки он вёл себя совершенно неадекватно. Понимаете?
– Саша, если бы вы могли себе хоть частично представить, что они пережили – вы бы не стали так говорить. Дело даже не в страданиях – в ваших концентрационных лагерях люди терпели, возможно, и нечто худшее – а в мере ответственности. Они стали Сефес, кстати, не только совершенно не желая этого, но и являясь противниками самой идеи. Ведь Сефес – это прежде всего право вмешиваться. Это даже не власть – это выше власти. Выше морали. Понимаете?
– Не всё, – признался Саша. – Вероятно, какую-то часть. Когда они рассказывали – было ощущение, что понимаю, но… у нас есть хороший анекдот, в котором слепой спрашивает, как выглядит молоко. Ему честно пытаются объяснить, но сами подумайте, что из этого может выйти? Чтобы увидеть молоко, нужно для начала прозреть. Я не могу понять, какой доктрины мирового устройства вы придерживаетесь, какими понятиями оперируете, какие точки соприкосновения мы можем найти для того, чтобы понять друг друга.
– Ты хорошо говоришь, – печально улыбнулась Айкис. Кивнула каким-то своим мыслям, а потом добавила: – Всё правильно. Но представь – ты взрослый, умный человек, спокойный, уравновешенный. У тебя всё в порядке. Тебя фактически пригласили в гости, тебе всё объясняют, помогают тебе. А они? Что чувствовали пятеро мальчишек, старшему из которых было двадцать, а младшему – пятнадцать, попав туда, к вам, на Землю? Попав внезапно, не по своей воле… по моей, Саша. Я взяла на себя право казнить и миловать… и что из этого вышло? Горе, страшное горе… для всех. То, что имею сейчас я – лишь малая толика того, что они перенесли. Я расскажу потом подробнее, если ты захочешь. Про это можно прочитать. Никто из этой информации тайны не делает… да и смысла в этом нет. Пожалуйста, всё на виду. Но это – про меня. А про них… Кто-то что-то писал о Дзеди и Лине, кто-то пытался понять то, что понять не возможно, логика пасует перед жестокостью – и моей, и других… у него дома лежит книга, обычная книга, на бумаге. Попроси, может даст. Хотя я её, признаться, ни разу не видела. С меня довольно того, что рассказали они. И хватит.
– Так что же там такое было? – с недоумением спросил Саша. – Я, конечно, видел все эти шрамы… не сомневаюсь, что вы смогли бы их убрать за несколько минут? Или нет?
– Конечно, смогла бы, – согласилась Айкис. Присела – из стены выскользнула гладкая тонкая пластинка – скамеечка. – Вот только хозяева этого добра с ним расставаться не желают ни за что. Они вообще с медиками не общаются. Даже на Орине. А там это – правило. Лин как-то сказал – сколько проживём, столько проживём. И нечего делать из нас ходячую трагедию. Так что сегодняшний дублер и ваше присутствие – редкая удача. Драться бы он со мной не стал, а вот ушёл бы сразу. Это точно.
– Айкис, ещё пара-тройка вопросов. Первый – надолго ли это всё?
– Дней десять. По вашей Земле есть какое-то решение, а они хотят его опротестовать. В принципе, ничего криминального, это обычная практика. Потом… что же Лин такое говорил?… А, общая ситуация!… По сектору. Это уже сложнее, масштабы другие, да ещё сколько народу может быть на сектор завязано… я так думаю, что и до Сихес они собираются дойти. Им разрешено – и не такое могут. А последнее… вот это меня сильно настораживает. Кинстрей – это не вкусно. Совсем. А наши по-моему, хотят поговорить и с теми тоже. Этого я бы делать не стала. И не в масштабах дело.
– А что такое Кинстрей? – Саша вспомнил Женькин шрифт, насторожился.
– Формация… в принципе, ничего плохого я о них сказать не могу… кроме того, что именно их представители руководили тогда проектом, с которым вы так старались разобраться, именно они… чёрт, Саша, это тяжко! Именно из-за них ты сейчас называешь Дзеди шизофреником, и задаёшь глупые вопросы. И именно им Лин и Дзеди очень ловко подложили свинью в восемьдесят шестом году… если это можно так сказать. Отчаяние – это немалая сила.
– Это не опасно?
– Нет, для Сефес не опасно. Для них, по-моему, вообще ничего не опасно.
– Здорово. Хотел бы я пожить хоть немного, чувствуя себя защищённым. Это так редко бывает, – улыбнулся Саша.
– Верно. Но всё же лучше жить своей судьбой, чем стать Сефес. Я пойду, посижу там. Рдес попросил. Сказал, что придёт, но позже.