Страница 28 из 34
– М-да… – протянул Дзеди. – Куда там жонглёру, который жонглирует младенцами! У него бы руки отсохли.
– А… что это все означает? – спросил Саша. – Я не понимаю половины того, что вы говорите, но мне интересно. Спрашивать можно?
– У меня главный вопрос – где ужин?! – спросил Дзеди. – Лин, может, я схожу, помогу ей донести?…
– Идёт, куда денется… Айкис, а что, подносы ещё не изобрели? – спросил Лин. – Помочь надо?
– Смотайся в Аким, там ещё одна наша… корзиночка стоит, – Айкис выдвинула прямо из стены стол и сгрузила на него свою ношу. – На всех хватит.
– Какая красота!… Сидишь, филонишь, тебя кормят… Как хорошо!… Айк, дай чего-нибудь вкусненького. Что у тебя там есть?
– Перебьёшься, – отрезала Айкис. – Саша, вы не поможете? А то от этого разве может быть какой-то толк… Ему лишь бы сожрать.
– Ты её больше слушай, – огрызнулся Дзеди, вставая. – Айк, вы кого с кем на этот раз скрестили? Надеюсь, не бананы с яблоками?
– Ага, точно, – заметил вернувшийся Лин. – Выглядят как бананы, а по башке бьют, как яблоки… Нет, Айк, что это за извращение такое? – он запустил руку в корзинку с фруктами и вытащил что-то, действительно отдалённо напоминающее помесь банана и яблока.
– Попробуешь – поймёшь, – отрезала Айкис.
Еда оказалась вкусной, но совершенно незнакомой. Хрустящие снаружи и совершенно воздушные внутри булочки, сдобренные каким-то родственником красного перца, как показалось Саше. Овальные, сужающиеся к верху и расширяющиеся к основанию, глубокие тарелки, в которых лежала слоями горячая смесь из неизвестных овощей (Саша ни за что не догадался бы, что это – овощи, Айкис подсказала), которую полагалось есть двумя деревянными лопаточками с закруглёнными краями. Сыр был очень похож на помесь «рокфора» и «дамталлера» – с громадными дырками и с зелёными прожилками. Нет, это не плесень. Это травы. Свежих овощей тоже было полно – и совершенно обычных, и тех, что Айкис назвала «изменёнными». Дзеди практично поинтересовался, что их этих новых «измененных» годится под водку. Лин намёк понял и через минуту у всех было налито. Саша обратил внимание, что тут были в обиходе предметы «наоборот». Если у нас больше распространены чашечки с узким дном и широким верхом, то тут нормой была посуда с узкой горловиной. И смотрелась она, кстати, весьма недурно. «Интересно, а мыть её трудно?» – подумал Саша.
– Легко, – ответил Лин. – Кто же её руками-то моет, скажи на милость? Айк, дай мне вон ту штучку, пожалуйста…
– Какую штучку? – не поняла Айкис. – Тут много разных штучек…
– Айк, я имею в виду вон ту горячую хрень… просто не помню, как она называется.
– А что, есть какая-то разница? – Айкис пододвинула Лину тарелку. – Что-то Саша мало ест, вы не находите?
– Нахожу, – ответил Дзеди за всех. Он налил всем водки, приподнял рюмку и предложил: – Давайте за то, что мы все встретились. И, как принято говорить у вас дома, Саша, за знакомство. Ты не стесняйся, поздно уже…
– Я рад, – несмело начал Саша, – что я встретил… как бы это так сказать… представителей некой положительной стороны… или формации. Я не знаю, как правильно следует вас называть, но… – он замялся.
– Саша, – нежно начал Дзеди, – дорогой, кто тебе сказал, что – положительной? Что вообще такое – положительное, отрицательное?… Может, мы всё же выпьем за знакомство, а потом вы хотя бы немного узнаете о тех, кто сидит с вами за одним столом?
Пока ещё никто не был пьян, так, лёгкое подпитие, не более. Картина более чем тривиальная, даже по земным меркам – мало ли кто как и где пьёт? Стол, закуски, еда, беседа, неяркий рассеянный свет, ночь за окном… Всё вроде бы правильно. Вот только как-то странно заблестели глаза у Дзеди, когда Саша упомянул о добре и зле. Пьяно и лихо. Отчаянно.
– Да, Саша… Разреши тебе представить – Айкис, ведущий генетик Дома… серийная убийца. Полторы тысячи жизней… я точно сказал, Айк?
– Тысяча семьсот, – ответила та. С лица её вдруг разом исчезли все краски. – Без тех восемнадцати, Дзеди… без последней группы.
– Теперь – мы. Сефес Энриас, Саша. Экипаж номер 785, стаж сто пять лет. В зоне контроля – на данный момент около трёхсот тысяч объектов. Спроси у Лина – скольких он убил… ну, хотя бы за этот год. Для общего блага. Для той великой силы, которой на самом деле нет. Спроси, сколько жизней на моей совести. Спроси, я разрешаю… вот только ответить не смогу. Потому, что я не считал. Делал то, что умею – и всё. Потому, что так надо.
– Но для чего? – спросил Саша онемевшими губами. – Зачем?
– Знаешь, есть такое понятие – оптимум. Ни прибавить, ни убавить. Аналогий огромное количество… поскольку на этом принципе держится мироздание. Мы – не хорошие, Саша. Ни плохие, ни хорошие. Мы никакие. Плохой на самом деле тот, кто решил, что действует во благо. Нельзя этого делать, – Дзеди вытащил из пачки сигарету, щёлкнул по ней, сигарета затлела. Он глубоко затянулся, Саша видел, что руки у него дрожат. – Это больно… но нельзя. Понимаешь?
– Нет, – честно сказал Саша. – Не понимаю. Я читал об этом, но посмею не согласится. Тут тоже много примеров и аналогий, бесспорно. Может быть, из ребёнка, которого шлёпают на улице, вырастет вор и убийца, если этого не сделать. Но это всё – демагогия и трёп. Конечно, любой взрослый не позволит издеваться…
– Саша, ты знаешь, кто такие Сефес? Это хуже, чем ваши прогнозы погоды… потому, что предсказывают со стопроцентной гарантией. Это – наша работа, понимаешь? – Дзеди прищурился, снова затянулся. – Тот самый оптимум. Я тебе объясню на схеме, только ты не стесняйся спрашивать, если что-то будет непонятно. Для меня решить эту схему – доля секунды, даже меньше. Но я пьян.
– Хорошо, если что-то не пойму – спрошу, – ответил Саша.
– Отлично. Представь себе такой аккуратненький шестигранник… представил? Или нет?
– Представил. И что дальше?
– Этот шестигранник… скажем так, плавает в воде. Так вот. На каждом углу у него привязано либо грузило, либо воздушный шарик. Просто?
– Просто.
– Ну вот… просто, сказал тоже… условия задачи такие – у тебя три этих шестигранника, но они… не все должны плавать, понимаешь? Даже не три, ты тоже датый, давай хоть два…
– Да ладно, три так три… А грузил и шариков поровну? – спросил Саша.
– Не обязательно. Допустим, на одном шестиграннике ты видишь два грузила и четыре шарика. На другом – наоборот. Твои действия?
– Ну… отвязать от одного шарики, привязать грузила… тогда один потонет, а второй…
– Ага, верно, – вмешался Лин. – Ты ещё скажи, что на третьем – поровну, три на три. И дай определение принципу шести пловцов…
– Иди в этот… как его?… Не важно. Ещё чего, принципы всякие… Это правильно. Если три на три, идёт разделение… А ты понял, Саша, о чём мы сейчас говорили? – спросил Дзеди.
– Кажется, о шестигранниках, – ответил Саша.
– Верно, о них. Вот только каждый шестигранник – это модель эгрегора планетарной системы. Ты своим решением утопить один шестигранников обрёк на очень незавидную судьбу около шестидесяти миллиардов человек. Ну как? Приятно? Или не по себе?
– Но я не знал, что… Это невозможно! Ни один человек не может управлять таким количеством людей…
– А мы и не управляем. Мы направляем. Некоторые дураки думают, что мы ещё и защищаем… но это бывает очень редко. Кстати, людей гораздо больше. Мы говорили про низший цикл, а есть ещё и высшие… и средние… и промежуточные… и… Лин, ты льёшь водку мимо моего стакана. Нет, опять мимо… Айк, отбери у него бутылку!
– Дзеди, что такое высший цикл? – спросил Саша. Он не понимал – всё казалось слишком уж просто… вот только разум, привыкший к логическим построениям, к анализу, эту кажущуюся простоту отвергал. – И вообще… вам же приходилось… топить шестигранники… или нет?
– Приходилось, Саша, – ответил Лин. – Даже слишком часто… увы.
– Но почему? Ведь можно, наверное, как-то помочь, если есть такая возможность?