Страница 6 из 10
Я чувствую его влажные, теплые губы на своей покрытой мурашками коже, и в моей голове вдруг рождается – щелк! – совершенно безумный план: а что, если позволить ему стать моим первым мужчиной?
Мне двадцать семь, и у меня никогда не было отношений с противоположным полом. Редкие свидания – да, но дальше этого не заходило. Даже встреч с одним и тем же парнем больше двух или трех никогда не случалось. Причем это я, а не они, давала от ворот поворот. Считала себя самодостаточной, независимой, не нуждающейся в каком-то довеске в виде мужика. Я не целовалась с парнями. Тем более – не занималась сексом.
Технически, в свои двадцать семь я была девственницей, хотя, как говорится в одной из серий моего любимого сериала, «давайте будем честны: Джейн была девственницей, но вовсе не монахиней». Я знала о сексе много, очень много: я писала о нем каждый день вот уже не первый год и, прошу заметить, неплохо на этом зарабатывала. Настолько неплохо, что переехала из мрачной северной провинции в красивый крупный город и сняла только что отремонтированную квартиру в новеньком жилищном комплексе.
У меня были влюбленности (серьезные), отношения (краткосрочные и созависимые) и сексуальный опыт (так себе) с девушками, но мужчины… они всегда казались мне грубыми, глупыми. Зачем мне было тратить на них свое время и свои силы? Я мечтала путешествовать по миру, но никак не сидеть дома, воспитывать детей и вести хозяйство… Эта стереотипная картинка «правильной женщины» вызывала у меня тошноту. У меня ноги подкашивались при одной только мысли о том, что придется стирать чьи-то там носки-трусы, варить завтраки-обеды-ужины (ненавижу и не умею готовить) и ложиться в постель, потому что «надо».
Но с Каем этого «надо» нет. Я совершенно ничем ему не обязана, и он мне тоже. При этом он действительно очень мне нравится: умный, разносторонне образованный, с отличным чувством юмора, тактичный, ласковый и терпеливый. А еще у него большой опыт в сексе, и он наверняка сделает все как нужно. Будет нежным и неторопливым. Он сам сказал в одном из разговоров, что у него были девственницы.
Другой вопрос: зачем это мне?
Банальное любопытство? Желание избавиться наконец от тупой общественной марки «не такая как все»? Расчет на то, чтобы получить опыт, который пригодится при написании новых романов?
Нет. Другое.
Может, это просто мой единственный шанс на секс с мужчиной.
В бреду болезненных истерик у меня много раз проскальзывала мысль, чтобы пойти в бар в коротком платье, напиться до невменяемого состояния и раздвинуть ноги перед первым, кто польстится на мою пьяную тушку… Тогда мне было бы совершенно наплевать, насколько хорош и интересен этот человек, будет ли мне больно, да и вообще… Но истерики заканчивались – и я снова и снова понимала, что категорически не согласна ложиться под первого попавшегося мужика… да и вообще мужика.
Но Кай – уже не «первый попавшийся». Мы второй день общаемся взахлеб так, словно знакомы уже очень долгое время…
Магия.
И он не мужик – мужчина.
Кем я буду, если упущу этот шанс – заняться сексом с приятным мне, опытным, внимательным, терпеливым мужчиной?
– Я девственница, – выпаливаю я быстро, заставляя Кая прервать поцелуи и прислониться губами к моему раскрасневшемуся от стыда уху:
– Я это понял.
– Как?! – ошалело спрашиваю я.
– Ты дрожишь.
– И что?! Как будто другие…
– Я вижу, что происходящее для тебя ново и необычно. И ты упоминала, что у тебя был опыт с девушками, а вот про парней ничего не говорила…
– Но я… – я задыхаюсь, неожиданно понимая, что сейчас разревусь. Этот человек читает меня, как раскрытую книгу.
– Все нормально, – Кай оставляет легкий поцелуй на моей шее. – Я же говорил, что ничего против твоей воли не будет, и что ты можешь в любой момент остановить меня, если тебе станет страшно или неприятно…
– Мне страшно, – признаюсь я тихо и хрипло. – Но приятно…
– Это хорошо, – он улыбается. – Тогда просто расслабься и попробуй отдаться ощущениям.
– Я… – начинаю снова, но мужчина не дает мне закончить и, осторожно повернув мое лицо к себе, накрывает мои губы своими. Меня снова охватывает безумный жар, я задыхаюсь от нахлынувших эмоций, но невольно прижимаюсь к нему и позволяю целовать. Сама толком не отвечаю – но разве это важно? Он меня не критикует – а значит, его все устраивает.
Я послушно замолкаю и закрываю глаза, чувствуя, как на сомкнутых веках играют теплом последние лучи заката. Мужские губы целуют меня, а мужские руки скользят по вздрагивающему от страха и от возбуждения телу, лаская сквозь волны ткани. Он касается вставших под платьем сосков, осторожно сжимает груди ладонями, продвигается еще ниже, обжигая теплом своих ладоней подрагивающий живот, а потом одна его рука оказывается на обнаженном бедре, все больше и больше задирая легкое летнее платье, под которым – только промокшие насквозь трусики…
Боже, что он задумал?!
Он же не собирается меня прямо здесь…
Я замираю, всем своим существом собираясь в единый комок нервных окончаний, и невольно издаю тихий стон, когда его пальцы сквозь влажную ткань касаются моего клитора. Мои пальцы впиваются в его руку чуть ниже локтя, и я снова слышу над самым ухом тихий вкрадчивый шепот:
– Мне остановиться?
– Нет, пожалуйста…
9 глава
Лучше всего – просто отключить сейчас мозг, лихорадочно соображающий, что вообще происходит… Потому что если начать думать – в голове непременно что-нибудь взорвется. А мне сейчас более чем достаточно того, что происходит с моим телом. Между бедрами горячо и влажно, и какое-то совершенно пьяное возбуждение разливается по артериям и венам вперемешку с обжигающим стыдом и безумным страхом.
Я почти до крови закусываю нижнюю губу и по-прежнему мертвой хваткой держусь за руку Кая. Под моими побелевшими пальцами вздрагивают крепкие мужские мышцы, а я сама и вовсе дрожу всем телом. Откидываю голову мужчине на плечо, подставляя шею и бьющийся на ней пульс жадным губам, прижимаюсь спиной к его груди, цепляюсь второй ладонью за холодный шершавый камень в попытках хоть немного удержаться на плаву…
Но это бесполезно. Я тону, падаю в бездну ощущений, которых не испытывала до сегодняшнего вечера. Это откровенно страшно: вдруг у меня уже никогда не получится всплыть обратно на поверхность? А ведь он только начал… Но дороги назад нет – и я захожу все дальше и дальше в глубину.
Его пальцы уверенно ложатся на мою промежность, поглаживая сквозь мокрую ткань. Он больше не спрашивает, нужно ли ему остановиться: мое тело все говорит за меня. Я истекаю соком и чувствую собственный аромат даже сквозь запахи леса, цветов, песка и реки.
Другая его рука держит меня за шею, легко сдавливая пальцами бешеный пульс, скользит между ключицами, ласкает налитые возбуждением груди, обхватывая их и сжимая сквозь ткань напряженные соски, и затем спускается еще ниже, останавливаясь на талии и по-хозяйски прижимая к себе.
Я чувствую, как растворяюсь, и последние проблески сознания в виде лихорадочных мыслей «бежать!» или «что же ты творишь?!» наконец окончательно исчезают, уступая место чистому наслаждению. Инстинктивно я раздвигаю бедра еще шире, позволяя мужчине полностью накрыть теплой ладонью мою изнывающую от желания промежность.
Он осторожен и нетороплив. Круговые движения мужских пальцев заставляют клитор набухать и истекать влагой. Сладкое тягучее ощущение внизу живота разрастается и усиливается с каждым вдохом, а дышать становится все тяжелее и тяжелее… Легкие как будто с огромным трудом проталкивают воздух внутрь, а в горле пересохло.
Я не сдерживаю еще одного тихого стона. По инерции чуть не зажимаю собственный рот ладонью, но Кай не позволяет, перехватывая мои пальцы, и я стону снова, уже громче и смелей, потому что молчать просто не получается.
Его пальцы становятся все быстрей и настойчивей. Удовольствие растекается волнами, страх – крупной дрожью. По всему телу – лихорадочный жар, и даже вечерняя прохлада и речной ветерок не спасают. На висках испарина, которую мужчина сцеловывает, жадно припадая губами к моей коже. Я задыхаюсь, захлебываюсь собственным дыханием, чувствуя, что вплотную подошла к оргазму, но…