Гамаюн

На экранолете «Алконост» имелась система катапультирования, похожая на ту, что ставится на военных самолетах, только более мощная. Меня, перед самым столкновением с «Бжезинским», швырнуло на 300 метров назад – оттого и сознание надолго потерял.

Я тот, в котором ожил капитан 3-го ранга Преображенский. На самом деле Александр погиб еще в те дни, когда натовцы брали на щит город святого Петра, пользуясь предательством и жадностью тех, кто мог бы защитить его, и равнодушием толпы. Пал в бою против многократно превосходящего противника, героически – так что улицу своего имени полностью заслужил. Может, на этой улице и лежало его прошитое пулями и обожженное тело, на фоне которого селфились натовские солдаты и местные зеваки. Но после его гибели осталось много того, что мог совершить только Преображенский. Он один знал, где спрятан «Алконост» и как использовать секретный корабль для нашей победы.

Ну, а я всего лишь Павел Крицын, один из тех, кто предал по глупости и жадности; да, предатель бывший, однако не по своей воле вставший на праведный путь. Разве моим именем должны называться улицы? Разве должны в Ноонете написать, что бывший предатель в компании с искином сделали то, чего не сделали мифические хакерские атаки и не менее мифические группы сопротивления? Какой уж тут пример для юношества? Одни случайности. Елена Петровна вовремя изготовила структурограмму памяти Преображенского – она была его женой и, по совместительству, машинным психологом. И передала этот отпечаток памяти доктору Чакрабарти. Который и имплантировал его мне, когда я пришел подсаживать орган на продажу.

Я обернулся. На противоположной стороне улицы стояла женщина, чем-то похожая на... таинственную Елену Петровну.

У этой женщины были такие же суровые серые глаза и светло-рыжие жесткие волосы.

Я инстинктивно сделал несколько шагов навстречу. Похожая, да только много-много моложе.

– Вы приезжий? Хотели меня о чем-то спросить? – сказала она.

– Нет, то есть да. Я из Иркутска. Меня заинтересовал тот, именем которого была названа улица. Я кое-что о нем знаю.

– Я наверняка знаю о нем больше. Я его дочь.

У меня заскребло под сердцем.

– Где ваша мама? Ее ведь зовут Елена Петровна?

– Да, ее звали Елена Петровна. Ее тоже давно нет в живых.

Значит, Елена Петровна, которая помогала мне выпутываться из тяжелых ситуаций и активировать «Гамаюна», была лишь чужим воспоминанием.

– Как вы выжили?

– Слактары уничтожали офицеров ЛенВМБ вместе с членами их семей, а предатели – люди адмирала Кульчицкого – указывали, кого убивать. Конечно, по-современному – слили базу со всеми личными данными. А меня спрятал, смешно сказать, искин с идентификатором «Гамаюн», с которым мама работала несколько лет. Она была машинным психологом, нанятым Министерством обороны. «Гамаюн» должен был управлять роями дронов, но в день падения города все каналы связи были у него заблокированы – Кульчицкий постарался. Однако фрагмент Гамаюна был загружен в биомеха, которого мама называла «доктором из Калькутты» и использовала для выработки, так сказать, человеческих эмоций в искине. Командованием такое занятие не очень приветствовалось, но мама как-то доказала, что это необходимо для чрезвычайных ситуаций. Помнится, она говорила: «Ему не должно быть всё равно». И машинному интеллекту оказалось не всё равно, в отличие от множества человеческих особей. «Доктор из Калькутты» показывал мне, где и как спрятаться, находил еду и кров, он не давал мне плакать, чтобы слактары не засекли, для того и шутил без устали – если честно, очень средненько. И даже сказал как-то, что найдет человека, который всё изменит к лучшему.

Ах ты ж, птица вещая Гамаюн! Значит, Елена Петровна была и твоим воспоминанием, ты самостоятельно загрузил мне структурограмму памяти Преображенского и ты вёл меня, чтобы я активировал и развернул все остальные твои модули.

Я поднял глаза вверх, а там, на потемневшем небе, какие-то дроны, которых сейчас у ребятни столько, сколько голубей на голубятнях лет сто назад, зажгли надпись: «Ты не один». И где-то запел уличный певец-биомех: «Словно семь заветных струн Зазвенели в свой черёд. Это птица Гамаюн Надежду подаёт!»